Ричард Райт - Сын Америки

- Что мне сегодня еще делать, мэм?

- Ждите, когда позовут. В воскресенье у нас тихо. Но, может быть, мистер или миссис Долтон поедут куда-нибудь.

- Да, мэм.

Он доел овсянку.

- Я вам сейчас не нужен, мэм?

- Нет. Но погодите, вы ж еще не кончили. Яичницу с ветчиной хотите?

- Нет, мэм. Я уже сыт.

- Ну смотрите, а то вот она, готова уже. Вы не стесняйтесь.

- Я, пожалуй, схожу взгляну, как там огонь.

- Хорошо, Биггер. Около двух часов ждите звонка. Раньше, я думаю, ничего не понадобится.

Он спустился в котельную. Огонь ярко пылал. Багровели раскаленные уголья, а наверху в трубе мерно гудело. Угля было достаточно. Он снова обошел подвал, заглянул в каждый угол, в каждый закоулок, чтобы удостовериться, не осталось ли где-нибудь следов вчерашнего. Нигде ничего не было.

Он пошел к себе в комнату и растянулся на кровати. Ну вот. Что теперь будет? В комнате было совсем тихо. Нет! Вот что-то слышно! Он откинул голову набок, прислушиваясь. Снизу, из кухни, глухо доносился стук горшков и дребезжание кастрюль. Он встал и прошелся по комнате; ближе к углу звуки стали громче. Он ясно различил мягкие, но уверенные шаги Пегги, ходившей по кухне. "Это как раз подо мной", - подумал он. Он остановился и прислушался. Он различил голос миссис Долтон, потом голос Пегги. Он лег и приложил ухо к полу. О чем они говорят - о Мэри? Слов нельзя было разобрать. Он встал и огляделся. В двух шагах от него был стенной шкаф для одежды. Он распахнул дверцы; голоса стали яснее. Он вошел в шкаф, и доски под ним затрещали; он притаился. Вдруг они слышали? Скажут, что он подслушивает. О! Ему пришла в голову мысль. Он достал свой чемодан, раскрыл его и вытащил охапку вещей. Если кто-нибудь войдет, подумают, что он развешивает свои вещи в шкафу. Он снова вошел в шкаф и прислушался.

- ...и машина всю ночь простояла у подъезда?

- Да, он говорит, что она ему так велела.

- В котором часу это было?

- Не знаю, миссис Долтон. Я его не спрашивала.

- Ничего не понимаю.

- Да вы не беспокойтесь, миссис Долтон. Ничего с ней не случится.

- Но она даже записки не оставила, Пегги. Это на Мэри не похоже. Даже в тот раз, когда она вдруг уехала в Нью-Йорк, она все-таки оставила записку.

- Может быть, она и не уезжала. Может быть, ее куда-нибудь вызвали и она не вернулась домой.

- А зачем же она велела оставить машину во дворе?

- Я не знаю.

- И он говорит, что с ней был мужчина?

- Видно, это тот самый, Джан, миссис Долтон.

- Джан?

- Ну да, с которым она ездила во Флориду.

- Никак она не отстанет от этих ужасных людей!

- Он уж сегодня звонил, спрашивал ее.

- Он звонил?

- Да.

- А что он говорил?

- Он вроде удивился, когда я сказала, что она уехала.

- Что она еще задумала, господи? Она мне говорила, что уже не встречается с ним.

- Может быть, она нарочно велела ему позвонить, миссис Долтон?

- Как это нарочно?

- Я думаю, мэм, может, она опять с ним, как вот тогда, во Флориде. И может быть, она сама ему велела позвонить, чтоб узнать, хватились ли мы, что ее нет дома...

- О, Пегги!

- Извините меня, мэм... Ну может быть, она осталась ночевать у какой-нибудь подруги?

- Но она в два часа ночи была в своей комнате, Пегги. К кому же она могла пойти так поздно?

- Миссис Долтон, когда я сегодня утром входила в ее комнату, я кое-что заметила.

- Что же?

- Знаете, мэм, на кровати как будто и не спал никто. Даже покрывало не откинуто. Только примято сверху, словно кто-то полежал немножко и ушел...

- Что вы говорите?

Биггер напряженно вслушивался, но внизу наступило молчание. Так, значит, они уже знают, что что-то неладно. Снова послышался встревоженный, прерывающийся голос миссис Долтон:

- Значит, она не ночевала дома?

- Выходит, что так.

- А шофер говорит, что Джан был в машине?

- Да. Мне показалось чудно, зачем это машина всю ночь стояла под снегом, я его и спросила. Он сказал, что она ему велела оставить машину на дворе и что там сидел Джан.

- Послушайте, Пегги.

- Да, миссис Долтон?

- Мэри была совсем пьяная вчера. Хоть бы только с ней ничего не случилось!..

- Ах ты, боже мой!

- Я входила к ней в комнату сейчас же после того, как она вернулась. Она была так пьяна, что не могла говорить. Она была _совсем_ пьяная, понимаете. Никогда я не думала, что она может прийти домой в таком виде.

- Ничего с ней не случится, миссис Долтон. Я знаю, что с ней ничего не случится.

Опять надолго наступило молчание. Биггеру пришло на ум, что, может быть, миссис Долтон идет в его комнату. Он вылез из шкафа и снова лег на кровать, прислушиваясь. Все было тихо. Он долго лежал так, не слыша ничего, потом опять раздались шаги в кухне. Он поспешно забрался опять в шкаф.

- Пегги!

- Да, миссис Долтон.

- Пегги, я сейчас была у Мэри в комнате. Что-то неладно. Она даже не уложилась как следует. Не взяла и половины вещей. Она собиралась в Детройте побывать на нескольких вечерах, а новые платья все висят в шкафу.

- Может быть, она не поехала в Детройт?

- Так где же она?

Биггер перестал слушать; в первый раз за все время он почувствовал страх. Он не подумал о том, что сундук был только наполовину уложен. Как теперь объяснить, что она велела ему везти на вокзал наполовину уложенный сундук? Фу, черт! Она ведь была пьяна. Вот, вот. Мэри была так пьяна, что сама не знала, что делает. Она велела ему взять сундук, он и взял; какое ему дело? А если кто-нибудь скажет, что нелепо было везти на вокзал наполовину уложенный сундук, он ответит: мало ли нелепостей она заставляла его делать вчера. Ужинал же он вместе с ней и с Джаном в "Хижине" Эрни на глазах у всех. Он скажет, что оба они были пьяные, а он делал то, что они ему говорили, потому что такая его служба. Он снова прислушался к голосам.

- ...немного погодя пришлите этого мальчика ко мне. Я хочу поговорить с ним.

- Слушаю, миссис Долтон.

Он снова лег на постель. Нужно еще раз повторить себе всю историю с самого начала, проверить ее так, чтоб не к чему было придраться. Может быть, он напрасно взял сундук? Может быть, лучше было снести Мэри вниз на руках? Но ведь он потому и уложил ее в сундук, что боялся, как бы кто-нибудь не увидел ее у него на руках. Как же еще ему было вынести ее из комнаты? Ладно, к черту! Что случилось, то случилось, и теперь он будет стоять на своем. Он снова повторил себе всю историю, закрепляя в памяти каждую подробность. Он скажет, что она была пьяна, мертвецки пьяна. Он лежал в темной комнате, на мягкой постели, слушая мерное шипение в батарее, и лениво и сонно думал о том, как она была пьяна, и как он тащил ее вверх по лестнице, и как он надвинул подушку ей на голову, и как он уложил ее в сундук, и как ему трудно было нести сундук вниз по темной лестнице, и как у него горела ладонь, когда он упал и покатился с лестницы, а тяжелый сундук грохотал бух-бух-бух, так громко, что, наверно, все на свете слышали...