Белькампо - Избранное

В дверь постучали, и так же инстинктивно, не задумываясь, как паук при сотрясении его воздушного обиталища бросается на жертву, ван Дален откликнулся:

— Войдите!

Дверь отворилась, и в помещение один за другим вошли четыре лица, из коих двое последних, судя по подобострастным манерам, были свидетелями. Но всех их, даже человека, вошедшего впереди свидетелей, затмило явление, первым возникшее на пороге конторы. То была женщина ослепительной красоты.

Фигуру ее можно было уподобить колонне изумительных пропорций, а гибкие движения ее тела были плавны и гармоничны. Матово-смуглая кожа, казалось, излучала животворное тепло. Скрученные свободным узлом черные как ночь волосы украшали благородной лепки голову. Широко распахнутые темно-карие глаза, в загадочной глубине которых таилась бездна здравого смысла, спешили обласкать все, на что ни падал взгляд, а ее рот в обрамлении нежно очертанных щек и подбородка алел, точно разрезанный гранат.

Скорее всего, полукровка из какого-нибудь полусказочного индийского княжества, она была наделена интеллектом своего европейского родителя, а совершенное, как у дикого животного, тело унаследовала, видимо, от не испорченной цивилизацией матушки.

Однако нотариус ван Дален ничего из этих чудес будто и не заметил. Эмоции он по обыкновению позволял себе только раз в год, в Париже, и там их и оставлял.

Резким скрипучим голосом он автоматически задал дежурный вопрос:

— С кем имею честь и чем могу быть полезен?

От частого употребления эта фраза почти утратила свою вопросительную интонацию.

Человечек с седой эспаньолкой, которого экзотическая женщина оттеснила было на второй план, взял слово:

— Моя фамилия Хейденрейк, я служащий Ост-Индской компании, в настоящее время в отставке, а это моя жена.

Нотариус равнодушно кивнул.

— Я хотел бы передать вам на хранение мое собственноручное завещание.

Нотариус снова коротко кивнул.

— Очень рад видеть у себя в конторе вас обоих, господин Хейденрейк. Хм-м… Что же, вы оба намерены передать мне на хранение свои завещания?

— Извините, господин нотариус, речь идет лишь о моем завещании.

— В таком случае присутствие здесь вашей супруги не является необходимым, — отрезал нотариус. Он по опыту знал, как мешают работе женщины, которые непременно хотят участвовать в оформлении их мужьями юридических документов.

— Извините, господин нотариус, но без моей жены в данном случае никак не обойтись.

Женщина не могла скрыть своего удовлетворения, глаза ее торжествующе блеснули. «Эге, — подумал нотариус, — супруги-то, кажется, в сговоре».

Надо вам сказать, что собственноручное завещание, то есть написанное от начала до конца рукой завещателя, встречается в юридической практике довольно редко, я нечего удивляться, что нотариус решил для начала раскрыть переплетенный в кожу том свода законов.

— Ну что ж, не будем терять времени и сразу перейдем к акту передачи на хранение. Желаете ли вы передать мне ваше завещание в открытом виде или запечатанным?

— Запечатанным? Нет, нет, не запечатанным, открытым, господин нотариус, открытым. — И госпожа Хейденрейк голосом столь же чистым, как линии ее губ и шеи, и с иностранным акцентом, придававшим голландскому языку несвойственную ему мягкость, добавила. — Мой муж не делает секрета из своего завещания. Он передает его вам честно и открыто.

— Прекрасно. В подобных случаях согласно статье девятьсот семьдесят девятой Гражданского кодекса акт о передаче на хранение составляется не на отдельном листе, а вписывается прямо под завещанием. Соблаговолите вручить мне документ.

Господин Хейденрейк встал, сделал супруге знак тоже встать и приблизиться к столу и сказал:

— Вот мое завещание.

Нотариус ван Дален в свою очередь поднялся и сказал спокойно и с достоинством, хотя легкая дрожь в голосе все же выдавала, насколько он возмущен:

— Милостивый государь, я слишком стар, чтобы надо мной шутки шутить.

— Я крайне сожалею, господин нотариус, что у вас создалось такое впечатление. Прошу вас безотлагательно убедиться в серьезности моих намерений.

С этими словами Хейденрейк отвел в сторону какую-то деталь одежды своей жены, и на открывшейся поверхности тела обнаружилось отчетливо вытатуированное традиционное начало завещания: «Семнадцатого августа тысяча девятьсот тридцать пятого года я, Йоханнес Хейденрейк…» Почерк был красивый, и лишь блеск глянцевитой кожи чуточку смазывал четкость текста.

Нотариус упал в кресло, обеими руками ухватившись за подлокотники. Он был ошарашен, но случай-то довольно пикантный… Некоторое время он молчал, собираясь с мыслями. Черт возьми, да он тотчас же мог бы выдвинуть хоть десять, хоть двадцать аргументов против подобного варианта, и все эти аргументы нахлынули такой лавиной, что в голове у него образовалась пробка и он не в силах был вымолвить ни единого разумного слова… И чем дольше это длилось, тем отчетливее он ощущал, что где-то в глубине его сознания черной тенью уже угнездилась мысль о неотвратимости положительного решения. Эта же самая неотвратимость явственно выражалась во взгляде и осанке женщины, стоявшей перед ним. Мало-помалу мысли его снова потекли своим чередом, в них даже образовался определенный порядок, ибо возник некий центр, вокруг которого они вращались: нигде в законодательстве Нидерландов, ни в одной статье не сказано, что юридический документ непременно должен быть написан на бумаге. Это был неопровержимый факт.

— Мы прекрасно понимаем, — прервал Хейденрейк круговорот мыслей нотариуса ван Далена, — что вам кажется несколько необычной необходимость занести в протокол в качестве завещания мою жену, но хотелось бы знать, какие веские аргументы предоставляет вам закон, чтобы отказаться выполнить свой профессиональный долг. Само собой, дополнительные расходы, связанные с этой акцией, будут вам щедро возмещены.

— Но согласно статье шестнадцатой нотариального законодательства нотариус обязан хранить свои документы запертыми в надежном и безопасном месте. Как вы это себе представляете?

— Послушайте, господин нотариус. Вы же знаете, что такое восточный темперамент. Моей жене не доставит ни малейшего неудобства находиться взаперти хоть круглые сутки. А что касается надежного и безопасного места, то мы и это предусмотрели. Я полагаю, он уже здесь…

И в самом деле, перед домом нотариуса стоял фургончик.

— Мы заказали специальный сейф, где моя жена может с удобством расположиться, вытянувшись во весь рост. Сам по себе сейф довольно скромных размеров, и мы рассчитываем, что в вашей конторе найдется для него местечко. Кроме того, вы сможете использовать его в качестве полки для бумаг.