Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

Я остановился и посмотрел на номер дома. Оставалось уже недалеко. Вдоль домов росли какие-то деревца, общипанные и тощие. С грузовика скатывали пивные бочки. Прямо впереди торчала большая труба. И дым почему-то был бурый и желтый.

На заводе Свердлова девушка сказала, что работа есть, но общежитие только для литейного цеха и для строителей. Она говорила это и что-то жевала. Я хотел уйти, но она махнула мне рукой.

- Поговорите с начальником отдела кадров, — сказала она. — Он сейчас придет. Посидите.

И опять я сидел, смотрел в стену и ждал. И как будто мне нужно было что-то особенное, что-то вроде железнодорожного моста или небоскреба. Я смотрел на стену, потом разглядывал стенгазету. Мне захотелось спать.

Человек в темном костюме, наверно, и был начальником отдела кадров. Девушка показывала на него пальцем.

- Значит, надо помочь парню? — сказал он, придвигая телефон.

Меня передернуло от этого - «помочь».

- Сколько же ты хочешь заработать? — спросил он.

- Сколько заработаю. Больше мне не надо.

Он посмотрел на меня внимательно.

- Значит, токарь?

- Я уже сказал, что токарь.

- Так вот, с общежитием... Комсомолец?

Я молчал. Я почувствовал себя загнанным и затравленным.

- Комсомолец? — переспросил он.

- Да... — Я посмотрел на него. — Да... А что, работа только для комсомольцев? Да?

Я встал. Он откинулся на спинку стула, прищурил глаза. Он сказал мне, чтобы я проспался и пришел завтра. Я посмотрел на него, повернулся и пошел. Я подумал, что с меня хватит.

В трамвае меня валило влево и вправо. Был конец рабочего дня, и я еле втиснулся в вагон. Меня толкали и переворачивали. Я не сопротивлялся. Я был точно сваренный. Хотел схватиться за ручку. Ручка все время была впереди. Потом она оказалась надо мной. Я ухватился за нее. Вот теперь я почувствовал, что мне нужно только одно: уснуть. Трамвай ехал медленно. Он почти не ехал. Мы застревали на каждой остановке. Мне казалось, что звонок стучит под самым ухом. Рубашка прилипла к телу. В вагоне пахло машинным маслом и цехом. Я подумал, что снова опоздаю на свидание с Ирой, и закрыл глаза. Ира, конечно, права. Теперь они будут склонять меня на каждом собрании. Звонок стучал, и он был где-то у меня в голове. Какие-то люди за моей спиной тискались и вертелись. Они пролезали вперед. Они уходили, а я оставался. Они не обращали на меня внимания. Я был для них только спиной, от которой можно оттолкнуться, и все. Я открыл глаза. Внизу была Нева. Мы съезжали с Литейного моста. Я увидел набережную, мчащиеся по ней автомобили и баржу с песком посередине реки. Посмотрел на часы и вдруг вспомнил про Лешку. Мне нужно было с ним попрощаться. Нехорошо, если он уедет, и мы не попрощаемся.

Возле «Пассажа» я выпил стакан холодной газированной воды. Вода помогла. Глаза теперь были не такие тяжелые. Я заставлял себя идти быстро. У Казанского росли тюльпаны. Очень много тюльпанов. Пылающий остров среди асфальта и камней. За кустами фонтан.

Я увидел Иру еще с Невского. Так могла стоять только она, очень прямо, неподвижно, но вместе с тем легко и свободно и чуть наклонив голову, словно она смотрела сразу на всех и ни на кого. Ира была в белом платье. Я первый раз видел ее в белом платье. Она пошла мне навстречу.

- Вот теперь я уже не боюсь, — сказала она. — А минуту назад мне вдруг показалось, что ты не придешь. Это смешно, правда?

Мы медленно пошли рядом.

- Это оттого, что я весь день была с тобой.

Мы вышли на Невский. Тротуар был запружен. Теперь солнце било прямо в глаза. Оно жгло. Я не представлял, куда мы идем.

- Я была с тобой каждую минуту, — сказала Ира. — С утра ты занимался, и я видела, как ты сидишь, склонившись над столом. Потом ты был в школе. Потом ты сел в трамвай и поехал ко мне. Ты ехал в трамвае?

- Да.

- И ты должен уже приехать, а тебя нет и нет. И я испугалась.

Я почему-то подумал, что могу рукавом запачкать ее платье, и отпустил ее руку.

- Я угадала? — спросила она, глядя мне в лицо.

Над витринами магазинов висели тенты. Многие разговаривали, стоя под тентами.

- Почти, — сказал я. — Но сейчас я приехал с Выборгской. Посмотрел там, на заводах.

Мы остановились на перекрестке, пропуская машины. Потом поднялись на мост. На небе не было ни одной тучи. Впереди и над нами воздух был желтый. Игла на Адмиралтействе точно плавилась. Я подумал, что если Лешка достанет билет, он уедет сегодня. Я почувствовал на себе взгляд Иры.

- Так что же ты молчишь? Расскажи мне.

- Что? Ничего хорошего. Надо поискать возле нас.

Я посмотрел на часы. Лешка говорил, что у его сестры есть знакомство на вокзале. Она достанет билет, и он уедет. В прошлом году я провожал его, кажется, вечером.

- Конечно, поищи рядом, — сказала Ира. — Я знаю, ты влюблен в свой парк и в Петропавловскую крепость. Почему ты так смотришь? Я говорю это серьезно. Там и в самом деле очень хорошо.

Она улыбнулась. Мы свернули на Дворцовую площадь и пошли к Неве. Отсюда я мог доехать на любом трамвае. Я должен был поговорить с Лешкой. Я был виноват перед ним. Две голубые машины поливали площадь.

- Давай мы погуляем по набережной, — сказала Ира. — А знаешь, я не могла сегодня вообразить твоей комнаты. Ты мне никогда не рассказывал.

Я думал о Лешке.

Мы пошли вдоль Невы. Вода была совершенно синяя. Весь пляж был усыпан телами. Я не представлял, как они жарятся там, на песке.

- Все время хорошие дни, — сказала Ира. — О чем ты думаешь? Ты не выспался?

- Я не спал совсем. Знаешь, Ира, мне нужно идти. Ты не обидишься?

Ира подняла голову.

- А я надела для тебя это платье. Оно нравится тебе?

Она опустила голову и смотрела вниз, на воду.

- Оно, по-моему, очень хорошее, — сказал я.

Мы стояли у парапета. Ира выпрямилась.

- Пойдем, я провожу тебя, — сказала она.

- Не обижайся.

Мы пошли к остановке. Я посмотрел на Иру.

- Я понимаю, ты устал, — сказала она.

- Нет, я не так устал, но мне нужно. Так получается.

Она промолчала. Подошел трамвай. Я сел и видел Иру через стекло. Трамвай выехал на мост.

Наш ключ висел внизу, на доске. На лестничной площадке стоял Женька Семенов с девушкой. Он махнул мне рукой. Я не остановился. Он что-то крикнул мне вслед. Я не понял.

Я распахнул дверь нашей комнаты и увидел, что на Лешкиной кровати простыни нет. Одеяло лежит прямо на матраце. Я заглянул вниз. Там был только большой коричневый чемодан, другого чемодана не было. Лешка уехал. Я подошел к двери и закрыл ее. Повернулся, сел, чтобы снять ботинки, и у себя на подушке увидел листок бумаги. «Сашок, крепко жму твою руку. Лешка». Под листком лежало письмо от мамы.

Я помню, что за окном было серо. Впереди белый квадрат рамы, выцветшая занавеска и в углу, на подоконнике, банка из-под зеленого горошка, в которой мы хранили нитки и пуговицы. Потом красивый автомобиль. Мы едем куда-то с Ирой. Падает снег. И там, за стеной снега, поезд. Я вижу в окне поезда лицо мамы, и рядом в окне - лицо Игоря.