Отто Вальтер - Немой. Фотограф Турель

Уголком глаза я видел, что и жена энергично кивнула, и я уточнил:

— Задание чисто научного характера. Поручение от Государственного управления по планированию разработки полезных ископаемых, знаете — оно находится в Берне. Пока что задание чисто научного характера, хотя, не скрою от вас, в дальнейшем оно будет иметь очень важные практические последствия.

Марти налил мне еще вишневки. Я сидел и курил. В кухне воцарилась тишина, замолкло даже тявканье в сарае. Крестьянин напряженно думал; когда я взглянул на него, он тут же отвел глаза и сказал:

— Значит, вы ищете полезные ископаемые.

Его жена засмеялась. Она посмотрела на мой чемодан и сумку с фотоаппаратом, — они все еще стояли у двери.

— Ну, тогда вам придется еще где-нибудь поискать, — сказала она. — Полезные ископаемые! У нас тут ничего полезного не выкопаешь, верно, Эрвин?

— Наши исследования установили, что как раз в вашем районе имеются крупные залежи аруния. А в общем, — продолжал я, — завтра мы все это выясним. У вас есть дети?

И так мы еще немножко поболтали — о семейных делах, о том, что прошлой осенью картошка не уродилась, откупорили еще бутылочку домашнего вина, а когда часы за стеной пробили десять, господин Марти встал. Он натянул у двери резиновые сапоги и вышел.

— Вечно он боится! — фрау Марти вздохнула. — Мы, знаете ли, опасаемся поджога. У нас был батрак из Сент-Имье, потом муж его выгнал, настоящий псих. Посреди работы, когда мы мешки грузили у канала, вдруг встанет столбом и смотрит в одну точку. А смотрел он на сарай. И глаза у него блестели, как у больного. А если где надо было огонь развести, в печке ли или под яблонями, когда в мае вдруг заморозки ударили, или на поле, Каспар всегда тут как тут, и уже держит спички наготове, а если кто из нас его опередит, так он, бывало, прямо в ярость приходит. А потом сядет и уставится на огонь, молчит, а глаза так и блестят. Вот такой тип, муж его выгнал, месяца еще не прошло. Он ему сказал…

Просто удивительно, до чего она вдруг разоткровенничалась. Ее слова еще и сейчас свежи у меня в памяти. Она действительно рассказывала мне все эти подробности про странного батрака Каспара и еще много чего другого в таком же роде, а если кто-то потом утверждал, что никакого Каспара никогда не существовало и что за последние несколько лет крестьянин Марти из Ландерона не выгонял ни одного батрака, то он намеренно извращал факты, чтобы мне повредить; впрочем, все это неважно, и больше я не буду на этом останавливаться. Хочу задать лишь один вопрос: а зачем же ему понадобилось совершать этот ночной обход, если он не боялся — и видит бог, у него были на то причины — не боялся этого несчастного батрака, одержимого неуемной страстью к игре с огнем? Фрау Марти рассказала мне, что между десятью часами вечера и пятью утра ее муж выходит каждый час. Идет на сеновал, осматривает конюшню, гараж, свинарник, обходит вокруг гумна, он все делает на совесть, — обнюхивает дровяной склад и, снова обогнув гараж, возвращается домой.

Я попросил разрешения позвонить по телефону. Мне, мол, нужно сообщить моему шефу, где я нахожусь, и сказать, что, несмотря на аварию по выезде из Лиса, мне все же посчастливилось попасть именно туда, куда надо; понятно, что мне хотелось продолжить мой розыгрыш насчет аруния. Телефон висел на стене, и, стоя перед ним и набирая наудачу какой-то бернский номер, я услышал, как снова затявкала собака, услышал спокойный голос хозяина и его шаги в коридоре.

Мне ответил женский голос. «Алло? Демерон слушает, кто это говорит? Что-что? Кто-кто?» — «Ну так вот, мой милый, — громко сказал я в трубку, — долго разговаривать не буду, хочу тебя просто успокоить», а женский голос все повторял: «Что-что? Кто? Что вы сказали? Я не понимаю… что… Вы что, шутите? Что за безобразие!» Но я продолжал: «Все-таки я добрался туда, куда надо. Да, представляешь, какая досада? А вы уже отправили машину обратно? Ладно, значит, я буду ждать звонка господина Грабера вечером. Как и предполагалось. Ясно. Ну, бывай. До скорого».

Вернувшись на кухню, я поблагодарил за гостеприимство и попросил разрешения удалиться на покой. Марти взял мои вещи и повел меня на второй этаж, в комнатушку под скатом крыши. Погрузившись в аромат сушеных груш и чистого белья, я быстро заснул. Разбудили меня рано. Дети с грохотом бегали по лестнице. Вокруг дома ездил трактор. Совсем близко кто-то, по-видимому, мучил быка. Собака не иначе как взбесилась. Когда я вышел в кухню, там никого не было. Стол был накрыт на одного человека, явно для меня — сало, сыр, масло, хлеб, — хватило бы на четверых, кофе был прикрыт, чтоб не остыл. Я вспомнил про аруний. Без сомнения, мой вчерашний намек возымел действие. Я ел медленно, налил себе вторую чашку кофе, закурил и вскоре так глубоко погрузился в свои мысли, что испугался, когда за моей спиной скрипнула дверь. Но вошел не батрак Каспар, а фрау Марти с двумя своими толстощекими отпрысками — они ходили в деревню за покупками, — и с этой минуты меня уже не оставляли в покое. Сперва фрау Марти хотела во что бы то ни стало заставить меня позавтракать во второй раз, и мне стоило невероятных усилий отвертеться, потом мне пришлось осматривать игрушечные автомобили, коров, трактор, собаку Дагобера, свинарник, дровяной склад с шалашом из веток на чердаке — один из младших детей сказал мне, что это его корабль, а когда мы вернулись к дому, господин Марти предложил мне обойти его поля и фруктовый сад. Однако же лишь после обеда, за кофе, который на этот раз был подан в комнате, господин Марти снова завел разговор о моей работе, внезапно спросив:

— Аруний — это металл такой, насколько я понимаю?

Я откинулся на спинку стула. Кивнул.

— До некоторой степени, — сказал я. — Благодаря некоторым своим свойствам он очень важен, можно сказать, необходим для военной промышленности. Практическая трудность его добычи обусловлена прежде всего тем, что, хотя в Китае, в Индии, а также и в Польше имеются богатые месторождения аруния, в нашей стране, и вообще в западном мире, он встречается лишь в крайне незначительных количествах. К счастью, с недавних пор стало возможно быстро локализовать даже небольшое месторождение при помощи так называемых инфрачувствительных устройств — небольших приспособлений, которые по внешнему виду почти не отличаются от обыкновенного фотоаппарата. Они очень точно регистрируют излучение аруния… — Я улыбнулся. — Но самое главное для нашего управления — это организация разработки месторождений. Чтобы получить, к примеру, двадцать четыре миллиграмма — а это уже считается довольно много, — должны быть произведены раскопки на площади в квадратный километр и глубиной в тридцать метров. А ну-ка, представьте себе: что, если такое опустошение произведут на вашей земле? Никаких денег не хватит его компенсировать! Так что государству ничего не остается — впрочем, сейчас я выражаю только свое личное мнение, — ничего не остается, кроме как экспроприировать, то есть принудительно изъять, у владельцев те участки, в недрах которых обнаружен аруний. Вот как обстоит дело, — закончил я.