Бернард Шоу - ОФлаэрти, кавалер ордена Виктории

Редмонт заставил. Она говорит, вы сами ей так сказали. Сэр Пирс (побитый своими же доводами). Право, я никогда не думал, что она

так странно истолкует мои слова. (Доходит до края садовой скамьи и

останавливается слева от О'Флаэрти.) Придется мне поговорить с ней как

следует, когда она придет. Я не позволю ей болтать всякий вздор. О'Флаэрти. От этого не будет никакого толку, сэр. Она говорит, что все

английские генералы - ирландцы. Она говорит, что все английские поэты и

великие люди были ирландцы. Она говорит, что англичане не умели читать

своих собственных книг, пока их не научили мы. Она говорит, что мы

потерянное колено израилево и богом избранный народ. Она говорит, что

богиня Венера, та, что родилась из пены морской, вышла из вод

Килени-бэя неподалеку от Брейхеда. Она говорит, что наши семь церквей

построены Моисеем и что Лазарь похоронен в Глазневине. Сэр Пирс. Чушь! Откуда она знает, что он похоронен там? Спрашивал ты ее

когда-нибудь? О'Флаэрти. А как же, сэр, не раз. Сэр Пирс. И что она тебе отвечала? О'Флаэрти. А она спрашивала меня, откуда я знаю, что он похоронен не там, и

давала мне хорошую затрещину. Сэр Пирс. Ты что же, не мог назвать какого-нибудь знаменитого англичанина и

спросить ее мнение о нем? О'Флаэрти, Мне на ум пришел только Шекспир, сэр, а она говорит, что он

родился в Корке. Сэр Пирс. Сдаюсь. Сдаюсь. (Обессиленно опускается на ближайший стул.) Эта

женщина настоящая... впрочем, не важно. О'Флаэрти (сочувственно). Вот именно, сэр, она тупоумная и упрямая - что

есть то есть. Она, как англичане, сэр: они ведь тоже думают, что лучше

их на свете нет. Да и немцы такие же, хотя они люди ученые и уж вроде

бы должны понимать. Не будет в этом мире покоя, пока из всего рода

человеческого не вышибут патриотизм. Сэр Пирс. Однако мы... О'Флаэрти. Ш-ш-ш, сэр, ради бога! Она!

Генерал вскакивает. Входит миссис О'Флаэрти. и

становится между двумя мужчинами. Она опрятно и очень

тщательно одета. На ней старомодный крестьянский наряд:

черный чепец с венцом оборок и черная накидка.

О'Флаэрти (поднимается с застенчивым видом). Добрый вечер, мать! Миссис О'Флаэрти (строго). Поучись себя вести и помолчи, покуда я буду

приветствовать его честь! (Сэру Пирсу, сердечно.) Как поживаете, ваша

честь? Как поживают ее светлость и молодые леди? А мы-то все здесь

рады-радешеньки снова видеть вашу честь, да еще в добром здоровье. Сэр Пирс (сделав над собой усилие, отвечает ей с предельной приветливостью).

Благодарю вас, миссис О'Флаэрти. Вот мы и вернули вам сына целым и

невредимым. Надеюсь, вы гордитесь им. Миссис О'Флаэрти. Еще бы, ваша честь, еще бы! Он у меня храбрый парень. А и

как ему не быть храбрым, раз он вырос в вашем поместье и у него всегда

был такой пример перед глазами, как вы, сэр, - лучший солдат во всей

Ирландии. Подойди и поцелуй свою старуху мать, Динни, голубчик!

О'Флаэрти смущенно повинуется.

Сыночек ты мой дорогой! Ох, погляди, сколько ты пятен-то насажал на

новый красивый мундир! Чего тут только нет: и портер, и яичница.

(Вынимает носовой платок, плюет на него и трет им отворот.) Эх, ты, как

был, так и остался неряхой. Ну вот! На хаки не больно заметно, это вам

не то что прежний красный мундир. Там каждое пятнышко было видно. (Сэру

Пирсу.) Слыхала я в привратницкой, будто ее светлость сейчас в Лондоне

и будто мисс Агнесса выходит замуж за славного молодого лорда. Верно,

вашей чести на роду написано быть счастливым отцом. Дурная весть для

многих здешних молодых господ, сэр. А у нас все поговаривали, что она

выйдет замуж за молодого Лоулеса. Сэр Пирс. За Лоулеса? За этого... чурбана? Миссис О'Флаэрти (с шумным восхищением). Уж ваша честь как скажет - всегда в

точку попадет. Вот уж истинная правда - чурбан! И подумать только,

сколько раз я говорила: будет наша мисс Агнесса миледи, как и ее

матушка. Помнишь, Динни? Сэр Пирс. Ну, миссис О'Флаэрти, я полагаю, вам надо о многом поговорить с

Деннисом без свидетелей. А я пойду и распоряжусь, чтобы подавали чай. Миссис О'Флаэрти. Зачем же вашей чести затрудняться из-за нас. Я могу

поговорить с мальчиком и во дворе. Сэр Пирс. Что вы, что вы, какое же это затруднение! Да и Деннис теперь уже

не мальчик. Как-никак завоевал себе место в первом ряду. (Уходит в

дом.) Миссис О'Флаэрти. Золотые слова, ваша честь. Да благословит господь вашу

честь! (Как только генерал скрывается с глаз, она грозно поворачивается

к сыну и, меняясь с той характерной для ирландцев быстротой, которая

всегда приводит в изумление и шокирует людей, принадлежащих к менее

гибким нациям, восклицает.) На что ты надеялся, бесстыжий врун, когда

сказал мне, что идешь драться с англичанами? Ты что же, думал, я дура,

которая ничего дальше своего носа не видит? Ведь в газетах только про

то и пишут, как ты в Бэкингэмском дворце пожимал руку английскому

королю. О'Флаэрти. Не я ему пожимал руку, а он мне. Что ж, по-твоему, я должен был

оскорбить такого вежливого человека в его собственном доме, на глазах у

его собственной жены, да еще когда у нас с тобой в карманах его

денежки? Миссис О'Флаэрти. Как же это у тебя совести хватило пожимать руку тирана,

запятнанную кровью ирландцев? О'Флаэрти. Будет тебе нести околесицу, мать: он и вполовину не такой тиран,

как ты, храни его бог. Его рука была куда чище моей, на которой, может,

еще кровь его родни. Миссис О'Флаэрти (угрожающим тоном). Да разве так разговаривают с матерью,

щенок ты паршивый? О'Флаэрти (решительно). Придется тебе привыкать, если сама не перестанешь

молоть чепуху. Виданное ли дело, чтобы парня, с которым носились короли

и королевы которому в разных столицах пожимали руку самые знатные

господа, бранила и попрекала его собственная мать, стоило ему приехать

домой на побывку. Да за кого хочу, за того и буду драться, и каким

королям захочу, тем и буду пожимать руку! А если твой сын нехорош для

тебя, пойди и поищи себе другого. Ясно? Миссис О'Флаэрти. Это ты у бельгийцев, что ли, понабрался такого наглого

бесстыдства? О'Флаэрти. Бельгийцы хорошие люди, и французам впору быть с ними полюбезней,

да еще теперь, когда боши их почти прикончили. Миссис О'Флаэрти. Хорошие люди!.. Нечего сказать, хорошие люди! Чуть их

ранят, приезжают сюда, потому что мы католическая страна, и потом ходят

в протестантскую церковь, потому что с них там ни гроша не берут. А

другие и вовсе в церковь носа не кажут. Это, по-твоему, хорошие люди? О'Флаэрти. Ты, конечно, здорово разбираешься в политике! Эх, много ты знаешь

о бельгийцах, о чужих странах и о мире, в котором живешь, да хранит

тебя бог! Миссис О'Флаэрти. Да уж, конечно, побольше твоего! Ведь я как-никак тебе