Владислав Вишневский - Кирза и лира

— Нет, Фрол, я, как раз, совсем не хочу оставаться… Не могу я, как винтик жить, в муштре этой. Не моё это, понимаешь?

— Так и мне это обрыдло. Но стерпится, я думаю со временем. Теперь-то уж легче будет, прапорщиками-то. Не на нас же ездить будут, а мы теперь! Да если что, и бросить её потом можно, армию эту. Главное, осмотреться пока в жизни. А там видно будет…

— Может быть, Фрол, может быть… А дома что? Мать как?

— Нормально дома. Мать сказала — молодец, сам решай. Всё А что решать? Я и рапорт уже подал.

— Ну ладно, Фрол, извини, что разбудил, отдыхай…

— Да ладно, мелочи, Паша. Скажи там, по-ходу, бабе-Гале, чтоб зашла, под лопаткой что-то тянет. Вот тут…

Ладно, с Фролом понятно. Боится. Мандражирует. Потому и рапорт подал. Нет, сверхсрочная служба, это точно не моё. Хоть и не знаю я, как и Фрол, куда идти на гражданке, а все же пойду. Плавать так, плавать. Не как предмет в проруби, конечно, а в размашку желательно, обязательно против течения… куда уж доплыву. Чтоб, как в песне: «Эх, сколько видано-перевидано, после плаванья, в тихой гавани, вспомнить было о чем!..»

Ну, где же этот, падла, приказ, ёп-пэ, рэ, сэ, тэ!

Армия… Армия, армия!..

Рысцой, легко, сжимая ключ в кармане, тороплюсь в увольнение. Ключ горячий, нагрелся в руке, как и я уже. Он от входной двери, где меня уже ждут. Вернее не ждут, а ждёт. Она живет почти рядом… Пешком двадцать минут, бегом, как сейчас, семь-восемь. Было и за пять. Я же говорю, это рядом. Такая девушка сейчас у меня, братцы, кто б знал!.. Вернее, такая женщина!.. Самая женщина из женщин! Даже и не знал, что такие бывают. Просто огонь! Ольга Николаевна её зовут… Оля, то есть. Оленька!

Мы познакомились случайно.

Тогда, в субботу, это было несколько месяцев назад, в феврале, мы с Арой, как обычно, на пару-тройку часов, заскочили в женскую общагу к девчонкам, в увольнение. А у них там, в общаге — вахта, как бы КПП, пропускная система — стой-кто-идёт-свои-проходи, называется. Ара, шустро так — нырк, сразу, ниже уровня окна вахтерши, и проскочил на четвереньках, она тогда потянулась рукой на звонок телефона, а я не успел, оказался в зоне досягаемости её вахтёрских полномочий. «Стый, — кричит, — ты к-куда!» С яростным блеском её глаз, проход мне был мгновенно, естественно, перекрыт. Диверсант Ара, из коридора, уже из-за угла, весело корчит рожи, машет мне руками, давай мол, Пашка на рывок, ну! А меня уже зацепила вахтерша рукой, на прицел взяла, мол, стоять, я сказала. Пароль?! А какой у меня может быть пароль, если я в форме, не по гражданке, никак не прохожу за своего студента. Облом, значит, засветился.

Стою перед ней, как тот Плейшнер, только на контрольно-следовой полосе в свете прожекторов и под прицелом, ещё и собака рядом лает. Тут появляется какая-то женщина, откуда — я и не заметил. Я к ней и не присматривался тогда, некогда было, преподаватель или воспитатель она, может другой кто, не знаю. Ничего вроде внешне, симпатичная, но не девчонка, не из наших, старше гораздо. В одной руке у неё портфель, в другой объёмная сумка. Подходит к нам. «В чем дело, баба Таня?» — спрашивает. Вахтерша ей: «Да вот, — говорит, — шастают тут всякие непрерывно, бездельники, житья от их нету. Кобели!.. Без разрешения, этот вот, хотел прорваться. Проскочить у меня норовил. Ага!» У меня глаза на лоб: «Куда я прорывался, куда норовил? Я только зашёл, говорю, случайно. Позвонить хотел». «Знаем мы ваши «позвонить. — Верещит вахтерша. — Кобели, я ж говорю, чисто кобели… А телефон у нас служебный, если хотите знать. Не для чужих. Нельзя, вот. Не положено!» «Ну и не надо мне… ваш телефон. — Говорю. — Кобели!» Обиделся даже. И поворачиваю на выход. И откуда такие вредные старухи берутся, думаю. Злая, словно овчарка на цепи! И женщина эта за мной следом выходит.

На крыльце встал. Дышу. Расстроился. Что делать? Ара уже там, в малиннике, а я здесь ещё, и засветился к тому же. По простыне лезть, думаю, еще рано, светло — застукают… попозже бы. И куда теперь идти? А женщина меня вдруг спрашивает: «Простите, пожалуйста, товарищ, э-э… военный, не знаю как вас по званию?» «Сержант, — говорю, — я, старший», — сурово так отвечаю, чтоб отвязалась. «Очень приятно. — Улыбается женщина. — Товарищ сержант старший, вы не поможете мне сумку донести, тут мне рядом, тяжелая очень». «Конечно, — говорю, — хоть и не рядом». Думаю, времени-то у меня всё равно море — целых три часа, отнесу сумку женщине, и быстренько вернусь. Бабулька может забудет или отвернется ненароком. «Ой, спасибо, — говорит та женщина, — а то я все руки оттянула». Ну понятно, гляжу, какие там руки — женщина же…

Взял я обе сумки, там весу-то, кот наплакал — пушинки, для меня. Идём быстро и вроде даже разговариваем. Я слушал её не очень внимательно, прикидывал, как сквозь вахту незаметнее пройти… То, что она Ольга Николаевна, и что она какой-то там доцент-преподаватель-референт, отметил. Правда, кто она в действительности, уточнять не стал, мне без разницы, а что живет вот здесь, в этом доме, на втором этаже, отметил, так как действительно быстро пришли. Быстро, не быстро, мне и семь вёрст не расстояние, если нужно. Поднялись по лестнице, подошли к одной двери, она открывает замок, я протягиваю сумки, пожалуйста, мол, держите. Она:

— Не зайдёте, на минутку? — спрашивает.

— Да можно, — говорю, — если удобно. — Времени-то у меня, знаю, о-го-го сколько.

— Да-да, входите, Паша, — приглашает, — конечно удобно. Не стесняйтесь.

А я и не заметил, когда и представился ей. Занят был. Она закрывает дверь.

— Проходите, Паша. Проходите в комнату. — Приглашает.

— Спасибо, я здесь постою.

— Что вы! Почему здесь стоять? — гостеприимно удивляется. — Проходите.

А я не могу пройти! Она же не понимает, что в сапогах в комнату я пройти не могу, а снять их тем более. Нет, ноги у меня не пахнут, как у других ребят, тут мне не стыдно, противогаз не нужен, это точно. Носок один у меня, знаю, дырявый на пятке. На правой ноге. Не очень большая правда дырочка, приличная, но точно есть. Там, в сапоге, такая стелька жесткая придумана, кто это знает, носков, гадство, не напасешься. Протираются! А штопать я не умею. Еще чего! Против дырок на носках, я знаю, есть очень хороший прием. Простой в общем: как только дырка увеличивается до непотребных размеров, на пятке или на подошве, например, тут же переворачиваешь носок дыркой вверх, на взъём, и всё, вся, так сказать школа, — можно носить, пока новая внизу не протрется. Вот уж тогда, этот шрапнельный дуршлаг можно и выбрасывать. У этого моего носка, на правой ноге, сейчас пока еще первый этап. У девчонок, в общаге, например, там запросто, там без стеснения, сбрасываешь сапоги быстренько вместе с носками, они без надобности там, и шлёпай себе босиком, как дома, все свои. А тут, я же в гостях получаюсь, как тут босиком? Да и на минутку же.