Аугуст Гайлит - Тоомас Нипернаади

- Теперь только между глаз! - выкрикивает Тынис Тикута, швыряя в народ бутылки и миски.

Начинается потасовка, мужики сталкиваются, как разъяренные быки. Мрачно сопя, набычившись, сощурившись, они тяжко выступают навстречу противнику. От праздничного стола остались одни осколки и что-то жидкое на полу.

- Где кистер, заклинаю вас именем божьим, где этот пройдоха?! - кричит Яан Ярски.

Но кто теперь будет искать кистера, есть уже другие противники и заклятые враги.

- Ох, Иисус Христос и земля Ханаанская! - восклицает Таавет Йоона, продираясь к окну.

Но Якоб Аапсипеа, заметив его, подскакивает и хватает за рукав.

- А, ты тоже из этих самых! - вопит он.

Фельдшер Мадис Ярски просыпается от страшного шума и крика. Он садится и внимательно прислушивается. Неужто... прикидывает он и прижимает ладони к ушам. Но, заслышав среди общего шума и гама женский душераздирающий плач, он живо вскакивает, зажигает свечу и быстро раскладывает свои медикаменты. Нет, черт возьми, тут уже нечего сомневаться и рассуждать, тут дело ясное — в доме идет серьезная работа и серьезная резня. Вот здесь, на сене и соломе, он положит тяжело раненных, миску с водой для мытья и карболку для полоскания — на стул. А сюда йод и бинты с ксероформом, а сюда — рейки — на случай если кому-нибудь сломают руку или ногу. А здесь пластыри и скальпели, тут веревка, цепь — вдруг какой-нибудь раненный пьянчужка разбушуется? Наконец-то будет настоящая работа, нет, черт возьми, он-таки не ошибся в своих земляках — теперь они так просто не остановятся. Занимаются они медленно, шипят и свистят, будто сырое дерево, но когда разгорятся — огонь уже не потушить никакой силой. Поторопились бы дежурные приносить раненых, а уж он позаботится о дальнейшем.

И Мадису Ярски не приходится томиться ожиданием, уже волокут к амбару первого раненого. Но не дежурные, это рыдающие женщины, и тащат они с причитаниями первого раненого — Тыниса Тикута.

Правда, фельдшер Мадис Ярски в усердии и раже даже не замечает, кого именно доставили ему на перевязку и лечение. С важным видом, повелительным жестом он отталкивает женщин, срывает с раненого одежду и, напыжившись, начинает консультировать пациента — профессор да и только.

- Не бойтесь, - важно говорит он женщинам, - ничего серьезного, всего пара пустячных осколков стекла в голове, пара синяков под глазами, выбито три зуба, у подбородка и на горле незначительные следы ногтей, на плече небольшая рана, нанесенная как будто зубами, левая рука в плече слегка вывихнута, но от сильного удара распух вдвое. Есть еще шишки и царапины поменьше, но это все несерьезно и даже не заслуживает упоминания, недели через две-три старикан снова встанет на ноги. Конечно, если нет внутренних повреждений, не порвалась какая-нибудь жила или кишка, если при лечении перечисленных ранений не возникнет никаких серьезных осложнений. Но будем надеяться на лучшее.

И фельдшер Адис Ярски проворно принимается за свою первую жертву.

- Пустите меня назад, в битву, - бредит Тынис Тикута, - не удерживайте меня, я им покажу настоящий певческий праздник! Эй, наши, слушай, народ, собирайся вокруг меня, ударим вместе, разом!

- Ох, быть там сейчас одно удовольствие! - весело размышляет Мадис Ярски.

Вскоре прибегает и другой раненый. Это дежурный Якоб Аапсипеа, с фиолетовой физиономией.

- Взгляни-ка, братец, все ли у меня в порядке! - нетерпеливо частит он. - Не порвалась ли какая жила, не повредилась ли какая кость. Внутри болит, саднит так, будто меня всего иголками начинили. Только быстрой смотри, дело не терпит!

Фельдшер приглядывается и так и этак, но ничего серьезного не обнаруживает. Только лицо все синее да левая мочка уха надорвана.

- Как битва? - любопытствует Мадис Ярски.

- Будто селедку засаливают — укладывают одного к другому, - отвечает Якоб. - Нет уже ни дежурных, ни нейтральных, в темноте даже не видать, кто кого бьет, все равны перед ликом Господним. - И он опрометью кинулся обратно.

Потом в амбаре появляется старик Яак Ярски. Его крепко долбанули прямо в бровь.

- Они побили тебя, отец? - восклицает Мадис, и кровь ударяет ему в голову.

- Ох, сыночек, - стонет старик Яак, - никому там пощады нету. Уже не мужики силами меряются, как бывало, настоящее истребление идет. Кто в темноте под руку попадется, того и бьют по башке. Стыд и позор смотреть на все это. Дай-ка мне лекарства да порадей — ой-ой-ой, голова-то как трещит, а на правый глаз я и вовсе ослеп!

- Так вон оно что, вон какие дела! - восклицает Мадис Ярски. - Не силами честь по чести меряются, а первого попавшегося с ног сбивают? Даже на старика налетели и его покалечили!

- Сам завязывай себе глаз, некогда мне тут цацкаться! - кричит фельдшер и, как разъяренный бык, несется в дом.

Схватка уже переместилась в сад, в кусты, во двор. Повсюду стоит визг, крики, брань. Бегут, убегают. Отовсюду доносится топот. Тоомас Парви ищет свою невесту. Меос Мартин — своих, Ярски и Аапсипеа рыщут по кустам в поисках кистера. Все перемешалось.

- Где кистер, куда подевался этот проклятый кистер? - доносится из темноты.

И вдруг в саду кто-то возликовал:

- Поймали, поймали! Наконец-то попался самозванец проклятый! Сейчас мы тебя окрестим и проповедь прочтем!

Слышаться удары, крики, стенания!

- Залез, как крот, под куст! Ребята, на помощь, кистера схватили!

- Не кистер это, это я — констебль Йоонас Симпсон! - слышится в ответ.

- Констебль? - в голосе звучит разочарование. - И чего ты там под кустом искал?

Меос Мартин встал посреди двора и кричит:

- Женщины, дети, девушки — быстро по телегам! В этой чертовой заднице нам делать нечего! И малютку несите, немедля отдайте мне малютку Йонатана. Ох ты, жалкий конец Иуды-висельника — да погрузитесь вы когда-нибудь? И детей с собой берите, свиней, собак, хлеб, студень, жаркое, булки. Не забудьте мороженое, пиво, водку, жареную птицу. Все, что еще отыщется в клети, комнатах, в погребе, кухне, все несите в телеги. Спасайте что можно! А жеребеночке, куда подевался этот проклятый жеребеночек, которого подарили моему малюточке?

Он, как бешеный бык, встал посреди двора, а женщины и дети снуют вокруг него, словно муравьи. А Меос все кричит:

- Анн! Где моя хозяйка Анн? Водку и мясо погрузили? Жеребенка нашли? Почему еще не принесли сюда моего малюточку? Поживей, детвора, нечего копаться, время терять! Кто собрался, живо в телегу и погоняй лошадей. А свиньи — не забудьте моих свиней в хлеву. Собаки потом сами прибегут. Кранц, Попи, Казак! Где малыш Андрес? Анн! Где моя хозяйка Анн? Все погрузились?

И окликая друг друга, под визг свиней, детский плач и собачий лай семейство Меоса Мартина поспешно покидает Терикесте.

- Ах ты, Иуда, ну и местечко! - восклицают мужчины.