Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»

В тот момент, когда прямо за обеденным столом в кармане Джей-Джея запищал служебный пейджер, перед регистратором рекордов встал серьезный вопрос. Вообще говоря, ему, конечно, следовало бы ответить на вызов. Как-никак побеседовать с ним желало начальство в лице редактора Писли. В то же время ему очень не хотелось показаться невежливым перед столь гостеприимными хозяевами.

— Это кто вас вызывает? — бесцеремонно поинтересовался Блейк. — Что-то важное случилось?

— Сынок, веди себя прилично, — одернула мальчика мать. — Кто звонит старшим, не твое дело.

— Если вам нужно позвонить, пожалуйста, телефон в гостиной, — предложил гостю Эрли.

— Нет-нет, это не срочно, — отмахнулся Джей-Джей. — Дела подождут. Слишком уж хорошо мне сейчас без начальства. О работе даже думать не хочется.

Ему здесь действительно было очень хорошо, если, конечно, не считать некоторого беспокойства, которое Джей-Джей испытывал, ощущая на себе напряженное внимание отца Виллы. Нет-нет, вел себя Эрли Вайетт предельно корректно. Одетый в свежую бело-розовую полосатую рубашку из легкой жатой ткани и простые рабочие джинсы «Докерс», он внешне представлял собой образец радушия и гостеприимства. Однако Джей-Джей чувствовал, что этот человек, порой прячущий взгляд за очками в изящной тонкой оправе и за клубами табачного дыма, пристально изучает его. Не отставал от отца и Блейк, ходивший за гостем по пятам.

Ужин начался с обсуждения передовицы Виллы в очередном номере «Экспресса»: статья была посвящена экономической ситуации в городе. По всему выходило, что суета вокруг поедания самолета пошла округу и самому городу на пользу. График налоговых поступлений упорно лез вверх, и к концу месяца городская казна, судя по всему, должна была пополниться на рекордную за много лет сумму. Эрли воспользовался случаем и, не пряча хитрые искорки в глазах, предложил по этому поводу выпить за почетного гостя, приносящего удачу.

Затем начался настоящий допрос. Как и положено, первый вопрос оказался легким — скорее, отвлекающим: «Вы впервые у нас, в Небраске?» Впрочем, очень быстро Вайетт-старший перевел игру на удобную для него половину поля — туда, где гость должен был чувствовать себя неуютно. Буквально через несколько минут после начала беседы он озадачил Джей-Джея следующей дилеммой: «На чем ездить предпочитаете — на „фордах“ или на „шевроле“?» «Вот ведь головоломка», — подумал Джон и в поисках ответа бросил умоляющий взгляд в сторону Виллы. Та именно в этот момент почему-то склонилась над столом с большой ложкой в руке, раскладывая добавку по тарелкам. Джей-Джей прекрасно понимал, что ответ на этот вроде бы невинный вопрос имеет для Эрли Вайетта немалое значение: от того, какой выбор сделает гость, его репутация зависит едва ли не в большей степени, чем от его политической позиции. Да, «форд» и «шевроле» — это тебе не республиканцы и демократы. Ошибешься — и останешься навсегда чужим. Никакие разговоры о политике уже не спасут. К счастью, в нужную секунду в памяти Джей-Джея всплыл образ Виллы, сидящей в кабине старого отцовского пикапа. Назвав в качестве наиболее приемлемой для себя марки «форд», Джон, судя по выражению лица Эрли, попал в точку. Что ж, первый натиск он отразил успешно, но впереди, судя по всему, еще немало испытаний.

Несмотря на обнаруженную общность автомобильных предпочтений, Джей-Джей не без оснований полагал, что Эрли решил заранее: ничего хорошего из романтически-дружеских отношений Виллы с заезжим гостем из Нью-Йорка не получится. Этот красавчик либо увезет с собой его обожаемую дочку, либо разобьет ей сердце.

В отличие от мужа Мэй, казалось, была искренне рада появлению в доме нового человека. Более того, она, похоже, была заранее готова порадоваться всему тому, что могло произойти в результате знакомства ее дочери с этим мужчиной. Самому Джей-Джею нравилось говорить с хозяйкой и смотреть ей в глаза. В лице ее он видел черты, роднящие мать с дочерью, и ему казалось, что он уже вполне представляет себе, как будет выглядеть Вилла со временем, когда годы начнут брать свое.

— Как вам ростбиф? — осведомилась Мэй. — Вы наелись?

— Наелся, и, уверяю вас, просто до отвала. А ваш ростбиф восхитителен, — заверил Джей-Джей мать Виллы и, понимая, чего от него ждут за праздничным семейным столом, постарался найти подходящий повод, чтобы перевести разговор на тему своей работы. — Ваше гостеприимство и кулинарные таланты напомнили мне один случай: дело было в Египте в прошлом году. Я поехал туда, чтобы зафиксировать рекорд, для которого мы открыли специальную категорию: «Самое большое блюдо в меню». Это было угощение, которое бедуины подают к свадебному столу. Даже не пытайтесь угадать, что это такое. Представьте себе: целый запеченный верблюд, фаршированный яйцами, рыбой, целой стаей кур и, судя по количеству баранины, несколькими овцами сразу.

При этих словах Блейка аж передернуло — не то от восторга, не то от отвращения.

— А вы что, тоже ели? — спросил мальчик гостя.

Джей-Джей кивнул. Эта байка была уже третьей за последние полчаса. «Что ж, с одной стороны, собеседникам мои рассказы нравятся, — подумал он, — а с другой — у меня появляется возможность выиграть время и избежать хотя бы части каверзных вопросов от Эрли». Джону хотелось понравиться этим милым людям, хотелось, чтобы они стали по-человечески доверять ему.

— Папа, — обратилась к отцу Вилла, — хочешь еще пюре?

В этот момент вновь запищал пейджер Джей-Джея. Писли настойчиво требовал внимания.

— Вас явно по какому-то важному делу вызывают, — уважительно заметил Блейк.

— Если вам нужно позвонить, пожалуйста, не стесняйтесь, — повторила свое предложение Мэй. — У нас как раз небольшой перерыв: мы с Виллой уберем со стола и подадим десерт и кофе.

— Вот, держи, — сказала Вилла, протягивая Джей-Джею трубку беспроводного телефона. — Если хочешь, можешь выйти на крыльцо. Там тебе никто мешать не будет.

Джей-Джей извинился и встал из-за стола. На улице оказалось неожиданно прохладно. На горизонте собирались мрачные грозовые тучи. Набрав номер оператора пейджера, Джон Смит попросил соединить его с последним звонившим абонентом. Писли схватил трубку после первого же гудка.

— Где вы шляетесь? Почему не отвечали так долго? — явно на повышенных тонах начал разговор редактор.

— Сэр, я ужинал, и в какой-то момент…

— Ладно, не важно, — перебил его Писли. — Я звоню вам, чтобы сказать, что ваш проект сворачивается. Вы меня поняли? Никаких рекордов, никаких самолетов.

— Господи, что вы такое говорите?

— Повторяю: рекорда не будет, — четко, почти по слогам произнес в трубку редактор. — Руководство отказалось регистрировать попытку съесть «боинг».