Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1

— Приказ есть приказ. Придётся попробовать, — чуть слышно согласился Фомин.

— Вот и хорошо. Разбирайся. Присмотришься — заходи, продолжим разговор.

Он нажал кнопку звонка и приказал вытянувшемуся у двери военному:

— Познакомьте товарища с воспитателем Роевым! Позаботьтесь об общежитии и обо всём остальном.

Неприятное впечатление от лагеря не сгладилось и после разговора с начальником управления. Чувство растерянности не покидало его, пока он оформлял документы, знакомился с инструкциями и рылся в архивах культурно-воспитательной части.

Старший воспитатель Роев ему понравился. Бросилась в глаза такая же искренняя любовь к своему делу, какая чувствовалась и у Васькова.

Когда Фомин закончил оформление, Роев предложил пройти по баракам.

— Рекомендую ничему не удивляться! Спокойствие.

Фомин вопросительно посмотрел на Роева.

— Вы не беспокойтесь, ничего страшного не произойдёт, — улыбнулся Роев. — Но вы человек новый и молодой. Возможно, будут провоцировать. Это обычный приём рецидивистов.

В первом же бараке не успели сделать и двух шагов, как насмешливый гул прокатился по нарам. Послышались голоса,

— Гляди, братва, пономарь новый.

— А хряпка, как у настоящего архиерея.

— Эх, не попа, а попадью бы, — неслось из разных углов.

Фомин видел только озлобленные взгляды, но Роев спокойно шёл впереди, делая на ходу отдельные замечания.

В жилете и в русской рубахе, на ногах начищенные сапоги в гармошку, вышел навстречу танцующей походкой паренёк, остановился и с Язвительной усмешкой спросил:

— Ну что, длинногривый, когда же молебен?

Тут же подскочил вплотную и сквозь зубы тихо, но угрожающе выдавил:

— А ну, катись отсюда!

— Лёнчик, ша! — прозвучал властный голос. Кто-то заиграл на гитаре. Лёнчик как ни в чём не бывало хлопнул в ладоши. Отбив замысловатое коленце, весело подмигнул и запел:

Мы сидим в Таганке, как в консервной банке.

Гитарист аккомпанировал мастерски. Да и Лёнчик был способный танцор и певец. С нар смотрели насторожённые лица. Лёнчик закончил куплет отвратительной нецензурщиной. По нарам прокатился дружный хохот.

Фомин вспыхнул и растерялся. Роев предупреждающе наклонил голову. Сергей сразу понял и хладнокровно проговорил:

— Вижу, знакомство сегодня не состоится. Все слишком весело настроены. Ну что же, зайду в другой раз, — и вышел из барака.

— Не огорчайтесь, это мелочи. Со мной было хуже, когда я впервые пришёл в лагерь, — нагнал его Роев. — Ваша задача добиться не только уважения, но и доверия,

Фомин не стал расспрашивать дальше и побежал в барак. За короткое время он на многое нагляделся.

На верхних нарах, свесив волосатые ноги, сидел совершенно голый человек с наброшенной на колени рубашкой. К его плечам и шее были пришиты нарисованные генеральские погоны. Тонкие струйки крови засохли на груди, спине и руках. Он сидел с закрытыми глазами и открытым ртом.

— Генерал, смирно! — крикнули из-за нар, как только Фомин открыл дверь.

Голый человек вскочил и, прикрывшись рубашкой, вытянулся.

— Вольно! — быстро и громко раздалась вторая команда.

Человек болезненно сморщился и исчез за нарами. Было тихо.

— Порядок, гражданин воспитатель. Жалоб нет, — проговорил чей-то голос с нар.

— Где этот человек? Что всё это значит?

— Это наши артисты. Спросите, может, откликнется, — ответил насмешливо тот же голос. Заключённые начали укладываться спать, давая понять, что дежурному делать больше нечего.

Возвращаясь, Фомин заглянул в барак, где жил Петров. Тот ожесточённо рвал струны гитары и с надрывом напевал:

Где-то и когда-то весёлые ребята

Под этот, под гитарный, пили звон.

Пили, гуляли, головы ломали,

По струнам разливался самогон…

Голос у него был сочный и мягкий. Но сквозь разгульные слова песни и её весёлую мелодию прорывались тоска и безнадёжность.

— Петров, вы, оказывается, музыкальный человек. Приятно послушать, — сказал Фомин, подходя поближе.

— Душа не деньги, гражданин. Не украдёшь да и не проиграешь… — улыбнулся заключенный,

— Давно в лагерях?

— Не помню.

— Много раз судились?

— Бывало, — неохотно ответил Петров и неожиданно запел:

Не ходи ты по-над тюрьмою,

Да не стучи подборами.

Не мучь ты сердце воровское

Своими разговорами…

Он бросил гитару и поднялся. Прошёл рядом с Фоминым, лёг на нары и отвернулся.

Ушёл и Фомин. Только в дежурной комнате он обнаружил пропажу часов из маленького кармана брюк… Глубокой ночью он пошёл с очередным обходом по лагерю.

Было тихо. В бараках еле мерцал свет засиженных мухами лампочек. Где-то в городе прогрохотал запоздалый трамвай, скоро затихли и его скребущие звуки. По небу ползли рваные тучи. Луна то пряталась в их лохмотьях, то снова разбрасывала между тенями бараков полосы холодного света.

Недостроенный склад топлива за баней устрашающе чернел. Сергей зашёл в прачечное [шн] отделение. Степенный банщик Вагин готовил постельное бельё, раскладывая его стопками для каждого барака.

Фомин сел к окну. Выглянула луна, и полоса света легла на внутреннюю часть склада. К своему удивлению, он увидел там силуэты людей.

— Что там может быть? Удивительно! — сказал он. Вагин неожиданно встал у дверей.

— Не ходите туда, гражданин начальник! Выслушайте, я давно в лагере и многое знаю. Там рассчитываются воры. Один из них проигрался, срок оплаты долга истёк, должник не заплатил. По воровским законам за это избивают, но не уродуют и не убивают. Всё это делается в присутствии воров и их верхушки. За этим следит вся шпана. Ходить туда не нужно: разбегутся и виноватого не найдётся. Парня всё равно изобьют.

Но Сергей не мог сидеть спокойно. Открыв неслышно дверь, он тихо добежал до первой палатки и оттуда не спеша направился к бане.

Первыми встретились Копчёный и Лёнчик. Остальные, крадучись, разбегались по баракам.

— Почему не спите? После вечерней поверки ходить по лагерю не разрешается.

— Извините, пожалуйста, да тут такое дело, — заговорил Копчёный, — Проснулись, а закурить нету. Петров и говорит: «У меня есть припрятанная пачка в сарайчике, я сейчас». Оделся и в склад… Ждём, нет. Пришлось вставать и идти. А он, дурак, полез наверх, сорвался, зашиб грудь и лежит…

— Ну и что, серьёзно?

— Пустяк. Заживёт как на собаке. Вон идёт уже сам, с ребятами, — показал он рукой и пошёл к своему бараку.

Два парня старались незаметно поддерживать Петрова под локти.

— Что случилось, Петров? — спросил его тревожно Фомин.

— Сорвался, гражданин начальник, и упал на бревно. Но уже ничего, — И он попытался улыбнуться.

Утром оперуполномоченный пытался разобраться в ночном происшествии, но всё сводилось к одному — сорвался с крыши.