Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Руперту Ройсу дают «разведывательное задание», как верному сыну своего класса, и он берется за него, не усматривая в своих действиях ничего предосудительного. Для него это долг, который он почти не ставит под сомнение. Но я пользуюсь этим, чтобы ввергнуть Ройса в глубочайший внутренний конфликт и заставить его решать, по отношению к кому и к чему он обязан быть лояльным. Это психологическая дилемма, характерная не только для Ройса, но, пожалуй, для всех англичан. Я просто заострил вопрос до крайности, чтобы облегчить своему герою прозрение.

Я мог бы продолжить свои разъяснения, но думаю, что советский читатель и так поймет меня правильно. Каждый разумный советский человек понимает, что со скрытыми и открытыми нападками на Советский Союз надо спорить по-новому. Я пытался это сделать в своей книге. По существу, я попытался разобрать и разбить аргументы, которые обычно выдвигают на Западе «специалисты по советским делам», противопоставив таким аргументам великую правду вашего строя. А она куда значительнее, чем. длина ваших юбок или очереди в ваших универмагах.

Но прежде всего мне надо было верить, что вы поймете мою цель и мой подход к теме. И я был уверен в этом с самого начала, иначе я не начал бы писать эту книгу, пытаясь убедить других в моральном превосходстве вашего общества.

Джеймс Олдридж

Транспортный самолет «дакота» британских военно-воздушных сил летел над полярными льдами у 87-го меридиана, к северу от Земли Гранта, когда его экипаж заметил на залитом солнцем льду необычное синевато-радужное пятнышко. Самолет ушел слишком далеко к северу, и это пятно не могло быть макушкой скалистого острова. Они были почти у полюса; внизу простирались торосистые льды, белые, как яичная скорлупа, лишь изредка сплошную их белизну прорезали серые и черные разводья.

Летчик со своим напарником обсуждали по внутреннему телефону, не спуститься ли ниже, чтобы получше разглядеть это непонятное пятно. Высота была небольшая — 2700 метров. Самолет шел, не меняя курса вдоль параллели, потому что в фюзеляже сидел геофизик и занимался сложными магнитными измерениями. Задание было важное. Летчик не хотел мешать его работе, а она требовала, чтобы самолет точно выдерживал курс, высоту и график полета.

Сначала летчик решил, что синее пятно на льду — лежбище тюленей. Второй пилот в этом сомневался. Тогда они вызвали своего пассажира, метеоролога Руперта Ройса, считая, что он лучше знает Арктику. Он провел лето на метеостанции острова Мелвилл и возвращался домой. Может быть, он догадается, что это такое. Но они отлетели уже слишком далеко, и пятно почти скрылось из виду, потонув в слепящем голубоватом блеске полярного льда.

— Нужны сотни тюленей, чтобы получилось такое пятно, — прокричал Ройс в телефон летчику, — и то, если они собьются как сельди в бочке.

Столько тюленей? Это казалось маловероятным — но тогда откуда же могло взяться странное пятно среди бескрайней ледяной пустыни? Самолет шел прежним курсом: полярное небо на высоте в две тысячи семьсот метров — не совсем подходящее место для того, чтобы предаваться праздному любопытству. И все же там внизу синела не тень. И не вода, не лежбище тюленей.

— Надо посмотреть поближе, — настаивал метеоролог.

Но пилоту приходилось считаться с геофизиком и его приборами. А главное, неизвестно было, какая ждет их на западе погода. Сильная магнитная буря в атмосфере нарушила связь, и их коротковолновая рация не работала. У семьдесят второго градуса западной долготы самолет должен был повернуть на юг, к американской базе Туле, и летчик не хотел валять дурака и опаздывать.

— Сделай хоть круг, Джек, — упрашивал второй пилот. — Спустись пониже…

Пожав плечами, командир согласился, сказал в микрофон штурману и геофизику, что меняет курс, и, не слушая их протестов и ругательств, отключил автопилот, медленно, чтобы не заглох мотор, сбавил газ и начал поворачивать назад.

Косые лучи солнца ударили а поцарапанное стекло кабины. Они преломились в стекле, на миг в кабине словно повисла ослепительная радуга, и люди увидели внизу неестественно-белое покрывало снега. Синее пятно скрылось из глаз, но летчик повернул самолет еще немного. Пятно появилось снова, на этот раз с правой стороны. И снова ослепительный сноп солнечного света ударил в стекло кабины, но пятно было отчетливо видно.

— Не тюлени, — крикнул метеоролог Ройс.

— Похоже на лужу масла, — сказал кто-то.

— Это самолет, — взволнованно закричал второй летчик. — Смотрите! Кругом обломки.

— Тихо, — хмуро оборвал их летчик. — Давайте без крика.

Но они не могли с собой совладать. Самолет пошел на снижение. Пятно, которое они заметили сверху, оказалось тонким слоем масла, разлитым по льду: вероятно, взорвался масляный бак. А посреди лежали останки самолета — серебристая с желтым и красным полоса; обломки торчали из рыхлого снега, как стволы мертвых деревьев.

Но и это было не все.

Они снова развернулись, снизились и теперь ясно увидели человеческие тела — два черных мешка, нелепо воткнутых в снег.

— Они здесь недавно, — снова закричал Ройс. — Их даже не замело.

Летчик, ни на кого не обращая внимания, снова сделал вираж и повел самолет над самыми зубцами торосов. Он знал, как коварно ведет себя арктический воздух в цилиндрах моторов, и поэтому, не сбавляя газа, шел на крейсерской скорости. На этот раз они увидели человека, который все еще был пристегнут к креслу. Его выбросило из самолета; он лежал с открытыми глазами, привалившись к приборной доске, глядя вверх, и поворачивал голову им вслед, словно боясь потерять их из виду.

Выбора у них не было: человек, правда, едва жив, но этого было достаточно. Летчик снова набрал высоту; они кружили в воздухе, пытаясь прийти к какому-то решению. Вокруг, по меньшей мере на сотню километров, простирался паковый лед, изборожденный торосами и разводьями. Вертолет смог бы приземлиться здесь, но ближайшие вертолеты были в Туле, в пятистах километрах, — сюда, так далеко, они не летают. А до ближайшего человеческого жилья было не меньше трехсот километров.

Что же до раненого — кто бы он ни был, он вряд ли сможет один дождаться помощи. Раз так — вопрос решался сам собой. Прыгать, по-видимому, должен был Ройс, — правда, он возвращался домой, но ему удалось убедить своих спутников, что он среди них самый опытный. За штурвал сел второй летчик; они продолжали кружить, второпях решая, что и как сбросить на льдину.

Читать дальше