Джеймс Коззенс - Почетный караул

Глядя на вальяжную позу генерала, сидящего на краешке письменного стола, на потрепанную форму, на худощавое, совсем еще гладкое лицо, на расчесанные после купания в бассейне и уже подсохшие, упрямо курчавившиеся волосы, трудно было поверить, что на вороте распахнутой рубашки у него генеральские звезды, а не лейтенантские полоски.

— Вы в этих делах смыслите больше меня, — сказал генерал Бил. — Согласен. И сделаю так, как вы считаете нужным. Но мне все же хочется знать, почему я должен это сделать. Айлин! — позвал он.

За его спиной из раскрытой двери возникла маленькая толстушка — сержант ЖВС Омара — и встала по стойке «смирно», старательно втягивая подбородок, выпятив грудь и держа пухлые ручки точно по швам юбки.

— Слушаю, сэр.

— Будьте добры, принесите мне кока-колы, — сказал генерал Бил. — Постойте. — Он выгреб из кармана горсть монет вперемешку с ключами и выбрал несколько пятицентовиков.

— Хотите кока-колы, судья? Нет? Ну, как знаете. Тогда, Айлин, принесите мне пару и себе одну.

— Слушаюсь, сэр.

— И узнайте, где полковник Моубри. Сейчас он мне не нужен, но попозже пусть позвонит.

— Слушаюсь, сэр.

— Что ж, попытаюсь объяснить свои соображения, — сказал полковник Росс. — Ведь что он хочет этим сказать, — полковник ткнул пальцем в газету. — Лишь то, что он гораздо более важная фигура, чем мы думаем. Ну и давайте это признаем. Нам это не будет стоить ни цента…

— Хорошо, но ради всего святого, что именно я должен признать? Может быть, он будет теперь вместо меня здесь командовать? А как насчет прочих его утверждений? Про офицера службы общественной информации? Что ж мне его, расстрелять? А Дед? Приказать ему, чтобы дал задний ход в этой сделке с автобусами? Я на это не пойду, судья.

Генерал Бил сунул в рот сигарету, потом вынул ее и, зажав между большим и указательным пальцами, стал слегка сжимать с двух концов, словно испытывая на прочность.

— Дед первый в армии выполнил аэрофотосъемку на самолете, на котором я не то что летать, а и по полю проехать бы побоялся. Когда я служил первым лейтенантом в Максуэлле, он был уже подполковником, ну, может, майором; он всегда чем мог помогал молодым. И всегда оставался предельно честным и отвечал за свои слова. Не могу же я отчитать его, как мальчишку! Лучше вот как договоримся: когда Дед забудет про эту историю, мы дадим поручение закончить дело с автобусами кому-нибудь другому. — Сигарета в его пальцах сгибалась все больше и больше и наконец сломалась пополам. — Черт, — выругался генерал Бил. Он бросил испорченную сигарету в корзину для бумаг и стряхнул с колен табачные крошки. — Лучше бы он, конечно, не затевал всей этой кутерьмы с завтрашним чествованием. И почему вы его сразу не остановили? Получается, я сам себе организую пышные поздравления! Меня же сюда работать прислали. Вот увидите, мне еще за это всыплют в Вашингтоне!

— Ну, я и не предлагаю отчитывать Деда, — ответил полковник Росс сухо. Во-первых, его смущало предложение генерала: как можно, не зная сути дела, предвидеть конечный результат? Во-вторых, уважительное прозвище Дед всегда выходило у него как-то фальшиво. Дед был на год его младше. — А насчет Вашингтона не волнуйтесь. Скажу по секрету… только не говорите Деду, что знаете, а то он решит, что это Ботти проболтался… Короче, Николс приезжает специально, чтобы вручить вам «За выдающиеся заслуги». Не знаю, кто это устроил. А насчет прочего, о чем пишет Буллен, советую пока не торопиться. Мне Джонни рассказывал эту историю с полицией. Ничего серьезного. При случае я просто переговорю с капитаном Коллинзом. И вообще, пусть уж Коллинз разбирается сам, а не посылает помощника. Ну а я постараюсь сегодня выяснить, откуда Буллен узнает штабные сплетни…

— Господи, — воскликнул генерал Бил. — Они послали Джо-Джо Николса за тридевять земель, чтобы вручить мне медаль? На кой черт она мне сдалась? Да надо мной же смеяться будут! В нашей армии и так столько медалей, что скоро уже вешать некуда будет…

— Согласен, — сказал полковник Росс. — Но тут ведь что важно… Они бы не стали вас награждать, если бы в Вашингтоне были какие-то серьезные претензии к АБДИПу. Значит, они вами довольны.

— Так-то оно так, — с сомнением в голосе ответил Бил, — но одному моему знакомому медаль дали, а потом вставили хороший фитиль. — Он принялся крутить пальцем пропеллер блестящей металлической модели самолета, установленной на вертикальном стержне: это был новый сверхтяжелый бомбардировщик Б-29. — Видели? — спросил он. — Дед прислал в среду. — Он задрал хвост самолета кверху, послав бомбардировщик в головокружительное пике. — Могу поспорить, что так он сразу останется без крыльев. — Он погладил вытянутый металлический нос. — Знаете, какое у него вооружение? Две пятидесятки и еще двадцатимиллиметровая пушка в хвостовой турели. Неплохо бы взглянуть. Вы ведь знаете, где они базируются? На следующей неделе можно было бы как-нибудь вечерком туда подскочить. Их пока что держат в секрете и разрешают летать только в строго ограниченных районах. Считают, что с их помощью мы сумеем задать жару японцам. Надо, чтобы АБДИП был в курсе. Пожалуй, возьму с собой полковника Хайда и кого-нибудь из отдела бомбардировочной авиации. Полетите с нами?

— Только не на следующей неделе, — сказал полковник Росс. — У меня все дни заняты.

— Ладно, может быть, я просто пошлю Хайда. Или договорюсь, чтобы они нам прислали одну машину сюда, ночью. Хотя нет, ничего не выйдет, нужно сперва закончить новую взлетную полосу, а это не раньше чем через месяц. Так, что у нас осталось?

— Еще пара вопросов. Но сначала давайте разберемся с Бенни. Потому что от этого зависит проблема, которую нам нужно обсудить. Итак, что вы теперь, по зрелом размышлении, решили насчет Бенни?

Генерал Бил встал и подошел к окну.

— Не знаю, судья, — сказал он, упорно глядя в окно. — Что-то ничего путного не придумалось. Хотя я и не спал всю ночь.

Полковник Росс взглянул на прямую напряженную спину генерала.

— Надо показаться врачу, — спокойно сказал он.

— Это точно, кому-то мне надо показаться, — сказал генерал Бил. — Нехорошо получилось, не нужно мне было встревать. Никогда со мной такого прежде не случалось. Летчику надо иметь более быструю реакцию. Если он на земле, в спокойной обстановке, не может быстро принять решение, в самолете ему делать нечего. — Он принялся задумчиво кусать ноготь большого пальца. — Я на таких уже нагляделся, — продолжал он. — Вид безумный, просто смотреть страшно. Уверяют всех, что они в полном порядке, лучше не бывает, а если еще и чин высокий, так и вразумить-то некому…

В дверь постучали, и генерал резко повернулся. В комнату вошла его секретарша, жена сержанта Пеллерино, хрупкая молодая женщина с хорошеньким бледным личиком. Взгляд у нее всегда был какой-то встревоженный, что поначалу удивляло полковника Росса, пока он не догадался, что она просто близорука, но не хочет носить очки. Тревожное выражение лица не было отражением ее душевного состояния и совершенно не вязалось с привычкой что-то негромко напевать во время работы. Она отлично владела стенографией и хорошо разбиралась в армейских порядках, потому что отец ее еще до войны служил сержантом на авиабазе Марч и сама она работала там же в штабе, пока не встретила Дэнни и не вышла за него замуж.