Джеймс Коззенс - Почетный караул

— Но, как бы то ни было, вы наверняка поняли, что не должны ничего предпринимать без санкции генерала Била. В противном случае, что же вы поняли из переданного вам распоряжения? Что вы лично поняли, лейтенант?

Лейтенант Филлипс чуть заметно пожал плечами.

— Ничего, или почти ничего, — сказал он. — Честно говоря, у меня закралось подозрение, что Ботвиник по каким-то соображениям просто не хочет вмешиваться в эту неприятную историю. Вполне возможно, что он вообще не потрудился передать вам наш запрос.

— Совершенно неуместные и неосновательные подозрения, сэр, — снова рявкнул полковник Моубри. — Как вам вообще могло такое прийти в голову? Так, дальше.

Полковник Росс сидел, вытянув под столом ноги и упершись подбородком в грудь, и не спеша набивал трубку. Взглянув из-под густых бровей на лейтенанта Филлипса, он успел заметить, что тот снова пожал плечами. Вне всякого сомнения, лейтенант нисколько не испугался, более того, командирское рявканье старого служаки имело прямо противоположный эффект. Дело в том, что жест этот был совершенно непроизвольным. Будь это намеренный, сознательный жест, он означал бы, что человек испугался и пытается единственным доступным способом выразить свой протест, бессильный и заглушенный страхом. Судье Россу доводилось наблюдать подобные сцены не один десяток раз, когда люди, возмущенные словами судьи, вот так же пожимали плечами, прекрасно зная, что, если посмеют перечить, тому достаточно пальцем пошевелить, и они окажутся за решеткой. Им хочется, чтобы их дерзкий жест заметили, но вместе с тем они боятся, что он окажется уж слишком вызывающим.

Однако лейтенант Филлипс пожал плечами совершенно непроизвольно, и это означало, что терпение его на исходе. Он старался держаться в рамках приличий, но всему есть предел. Ага, видно, богатый мальчик или по крайней мере из богатой семьи, подумал Росс. Привык всегда поступать так, как хочется. Ему не часто приходилось встречать серьезный отпор, потому что те, с кем он имел дело, обычно предпочитали уступить, зная, что так легче заставить его раскошелиться. Когда же он все-таки встречал отпор или вляпывался в какую-то историю, он и тогда мог особенно не волноваться — деньги могут уладить любую неприятность.

— Что ж, можно и дальше, если вам угодно, — сказал лейтенант Филлипс. — Мне мои подозрения вовсе не кажутся безосновательными. Как известно, мистер Джеймс — чернокожий и приехал сюда по поводу проекта с негритянскими летчиками. Мне показалось вполне вероятным, что в вашем отделе и в отделе полковника Джобсона, — он презрительно кивнул в сторону майора Блейка, — полагают, будто с теми, кого майор Блейк так изящно называет «ниггерами», можно обращаться как угодно и дурить им голову бесконечными отговорками. То, что сообщил мне Ботвиник, по моему глубокому убеждению, совершенная чушь; я абсолютно уверен — будь Джеймс обозревателем какой-нибудь крупной газеты, а не представителем цветной прессы, ему бы тотчас же дали допуск.

Последовавшая за этим гробовая тишина, а также то обстоятельство, что полковник Моубри не оборвал лейтенанта Филлипса, а майор Блейк, открывший было рот, чтобы поставить лейтенанта на место, так и остался сидеть с открытым ртом, свидетельствовало о том, что лейтенант Филлипс и вправду мог позволить себе этот непочтительный тон.

Воспользовавшись паузой, полковник Росс поспешил вмешаться в разговор.

— А вам не кажется, Филлипс, что вы делаете слишком много голословных заявлений? — сказал он. — Вы что, уже сталкивались с несправедливым отношением к неграм в штабе полковника Моубри? Вы что, располагаете неопровержимыми фактами, позволяющими утверждать, что слова Ботвиника — чушь? Если вы не в состоянии дать утвердительный ответ на эти вопросы, советую вам быть осторожнее в выражениях.

По взгляду, которым лейтенант Филлипс одарил полковника Росса, тот понял (и это не явилось для него неожиданностью), что благодарности за своевременное вмешательство он вряд ли дождется.

— Полковнику Моубри хотелось узнать, какое впечатление произвело на меня его распоряжение, — бесстрастным тоном произнес лейтенант Филлипс. — Потом, как я понял, его заинтересовало, почему у меня такое впечатление сложилось. Вот я ему и рассказал, в меру своих способностей.

— Понятно, — сказал полковник Моубри, который наконец снова обрел дар речи. — Значит, распоряжение, которое вам передали от моего имени, — чушь.

— Думаю, лейтенант Филлипс имел в виду не это. — Капитан Коллинз говорил спокойно и неторопливо, но громко и твердо, уверенно завладев разговором. Он чувствовал, что его подчиненный попал в переплет. Нравился ему лейтенант Филлипс или нет, не имело никакого значения. Собственнический, родительский инстинкт, свойственный каждому командиру, заставлял его бросаться в бой за любого, кто, согласно штатному расписанию, находился под его командой. — Он только пытался рассказать вам, что он тогда сообщил мне. Он не был уверен, что распоряжение действительно исходит от вас. Во всяком случае, он не воспринял это как приказ, так же как и я. Он решил — да и я придерживался того же мнения, — что его обязанность — как можно быстрее исполнить распоряжение военного министерства, направленное командующему АБДИПа, и выдать допуск мистеру Джеймсу. Когда к нам поступают такие директивы, мы, естественно, исходим из того, что вряд ли генерал будет возражать. Лейтенант Филлипс ошибся, предположив, будто вам об этом деле не сообщили. Но я думаю, что, раз у него такие сомнения появились, он вправе был проверить и связаться с вами лично. Вот, собственно, и все.

— Ну нет, далеко не все! — сказал полковник Моубри. — Это же ни в какие ворота не лезет! Вместо того чтобы подождать разрешения на допуск от генерала Била, он сам решает дать допуск этому Джеймсу и посылает его в отдел нестандартных проектов. Этого вы не отрицаете, лейтенант?

— Разумеется, я отрицаю, что давал ему допуск и куда-то там посылал, — ледяным тоном произнес лейтенант Филлипс. — Это намеренное искажение моих слов, и вы не имеете права…

Тут полковник Росс поспешил снова вмешаться и произнес тем особым внушительным голосом, которым произносил речи в зале суда:

— Никто не имеет права искажать ваши слова, лейтенант. Но и вы со своей стороны не имеете никакого права разговаривать в таком тоне со старшими по званию. Прошу вас впредь этого не делать.

— За все, что делается в моем подразделении, отвечаю все-таки я, полковник, — сказал капитан Коллинз. — Если позволите, я постараюсь объяснить, какие шаги были нами предприняты. Я принимаю на себя всю ответственность за последствия.

— Уж это само собой разумеется, — сказал полковник Моубри. — Да, объясните мне, если можете. Объясните, почему человеку, не получившему допуск, позволили уйти из вашего отдела и разгуливать по территории части без сопровождающего?