Николай Шпыркович - Лепила[СИ]

На следующий день, я все же решился подвигнуть себя на хозяйственные работы. Уборка холостяцкого жилья заняла немного времени, благо персидских ковров мы с Иркой так и не нажили за недолгое время супружества. Погоняв швабру–лентяйку по ламинату, и протерев пыль с не столь уж многочисленной мебели, я счел задачу по уборке выполненной на достаточно приемлемом уровне. «Накормив» стиральную машину бельем из пластмассовой корзины, я в который раз помянул добрым словом и пожелал всех возможных благ создателям автоматического чуда. Не на этом, так на том свете. Запустив цикл стирки, я выбрался на рынок. Торговля шла вяловато, продавщицы большей частью курили под полосатыми тентами, посасывали пиво и неторопливо обсуждали сплетни и новости последних дней, плавно переходящие друг в друга.

Странно, но факт: мы, анестезиологи–реаниматологи до сих пор остаемся публикой, практически неизвестной широким массам. Хирург, терапевт — этих знают, скажешь: «я — хирург» — уважительно головой кивнут: как же, профессия нужная. А я как–то своему однокласснику, на вопрос «чем занимаешься?», больно уж просто ответил: дескать, наркоз даю, «И все?» — недоуменно глянул на меня однокашник. Как он мне сам потом сказал, «дать наркоз» — в его понимании было делом пустяковым, сродни работе сантехника — открыл вентиль, пустил воду и сиди, кури.

Так что, несмотря на довольно уже продолжительный стаж работы, на улице меня по–прежнему не узнавали, а потому охотно обсуждали среди прочих и околомедицинские новости.

Так, я в очередной раз узнал, что в больнице нашей лечить вообще не умеют, если что — надо ехать в город. С прискорбием я узнал также, что ногу–то, Сергею, оказывается, оторвало начисто, и если бы не приезжий врач, который (слава Богу) уже работает, он бы вообще не выжил. Интересной также была новость (это я услышал уже возле другой палатки), что на танцах одного парня ударили утюгом в сердце. Вроде бы ударил сын Винотыкина, того, что гоняет машины, после чего скрылся, и дома не ночевал.

Набив пакет продуктами, я вернулся домой и заполнил, наконец, зияющие провалы в нутре холодильника.

А собственно, чего это я сижу дома? Хотелось мне в лес на пригорок? — хотелось. День сегодня хороший? — хороший. Будем надеяться, что Денис там справится, в крайнем случае, Семеныч отзвонит. На всякий случай я брякнул в отделение, осведомился о видах на урожай — все вроде было тихо, Олега, наконец–то сняли с дофамина. На вопрос, как там молодой доктор справляется, Николаевна с каким–то загадочным смешком сказала, что очень даже хорошо справляется, причем во всем. Ладно, работает и работает, а мне на озеро пора.

Озеро, или, скорее озерцо в славном городе Лесногорске — рукотворное. Вскоре после войны здесь начали добывать песок, выкопав ряд длинных, параллельных друг другу карьеров. Разработка шла успешно, самосвалы вереницей выстраивались в очередь за дешевым строительным материалом, натужно рычали экскаваторы, пока не вскрыли водоносный горизонт. Глубинные ключи в момент залили уже выкопанные карьеры, еле технику успели отогнать. После этого дальнейшую разработку стали экономически невыгодной и опустевшие от техники берега моментально заросли камышами. Лесничество высадило на песчаных холмах вокруг нового водоема сосны, скоро заплескалась в озере рыба. В общем, не было счастья, да несчастье помогло — вместо песчаных бурь, которые, как рассказывали старожилы, по свирепости не уступали сахарским самумам, город заполучил вполне нормальную зону отдыха.

Наскоро собрав необходимые вещи, я забросил пакет в старенькую «копейку», которая стонала и охала, но продолжала стойко возить непутевого доктора, доходов которого хватало лишь на покупку подобного реликта. Ну, не умею я тянуть из людей деньги за жизнь и здоровье! Пионерско–комсомольско–советское воспитание тому ли виной, или врожденная недоделанность — не знаю, но у меня до сих пор недостает силы воли или наглости, честно глядя в глаза маме какого–нибудь очередного Юры Ласточкина, назвать сумму, без которой ее сына лечить будет очень тяжело, практически невозможно. Я, положим, не святой Бенедикт, кое–какое имущество у меня имеется, и от приносимых пакетов я не отказываюсь. Но специально вынимать из людей деньги, или те же пакеты я тоже не в состоянии. Каюсь, пытался, что–то мямлить про «благодарность», но самому стало настолько гнусно от себя самого же, что плюнул и больше к этой теме не возвращался. «Не бери ничего, и не бойся никого» — говаривала покойная бабка Фрося. А на озеро я и на «копейке» доеду.

Свернув с асфальтированной двухполоски на грунтовую дорогу, ведущую через лесопосадку к озеру, я сбавил скорость и поехал медленнее, плавно переваливаясь на узловатых сосновых корнях, плетями расползшихся по всей дороге. За послевоенные годы сосны вымахали вверх, как колонны, но так и не смогли скрыть окопы и траншеи, оплывшие, но до сих пор угадываемые капониры, оставшиеся с того времени, когда здесь стоял фронт. Пацанами мы постоянно пропадали здесь, и чуть дальше, на остатках железнодорожного моста, разбомбленного в 43‑м нашей авиацией. Вместе с мостом под бомбы угодил и эшелон с боеприпасами, так что, порывшись в нашпигованной обломками кирпича и осколками железа земле, можно было накопать всяких разных интересных штучек, которые замечательно взрывались, будучи брошенными в костер. Иногда, правда, они взрывались и без костра, напрочь отрывая тонкие мальчишеские пальцы, татуируя кожу на лице черно–синими точками. Но, по нашему глубокому убеждению, взрывались они исключительно у неумелых людей. Мы — другое дело! Мы абсолютно точно «знали», как с помощью молотка и плоскогубцев развинтить непослушную «лимонку», или сколько минут спустя надо подходить к потухшему костру, чтобы подбросить свежую порцию дровишек и все — таки взорвать упрямый снаряд немецкой 37‑миллиметровки. Не отношу себя к сильно верующим, но всегда тихонько крещусь, когда очередного «знатока» привозят в больницу. Боюсь, что привозить их будут и тогда, когда я стану шамкающим пенсионером — столько напихано в здешней земле разной гадости.

Я проехал мимо первого съезда к озеру — это место мне не нравилось из–за слишком уж разросшегося камыша, хотел, было заехать на «Горку» — холм над озером с удобным спуском к воде, но там было слишком много ребятни, а мне хотелось спокойно полежать, спокойно почитать. Для сегодняшнего дня абсолютно не подходили статьи про «антиноцециптивную систему», поэтому я предусмотрительно купил томик в мягкой обложке, на которой здоровенный волосатый мужик совершенно безрассудно, по–моему, замахивался топором на какое–то страхолюдное чудище. Судя по размерам когтей и зубов последнего, мужику не светило выиграть эту схватку по — любому, но посмотрим.