Элизабет Хауэр - Фарфоровое лето
- Название:Фарфоровое лето
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Петербург — XXI век»
- Год:2004
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-88485-132-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Элизабет Хауэр - Фарфоровое лето краткое содержание
Действие романа «Фарфоровое лето» происходит в 80-е и 30-е годы прошлого столетия. В центре повествования — судьба молодой женщины Кристины Гойценбах. Она несчастлива в браке, ее сложный характер доставляет немало проблем как мужу — честному, но сухому и ограниченному человеку, — так и другим родным ей людям, что дает им повод сравнивать Кристину с ее давно умершей теткой Кларой. История жизни Клары окутана тайной. Кристина решает открыть секрет, который от нее скрывают. Так она знакомится с внуком Клары Бенедиктом. Молодые люди влюбляются друг в друга, Кристина уходит от мужа и проводит лето с возлюбленным. В конце этого «фарфорового лета» они расстаются. Но Кристина, в отличие от пережившей похожую историю Клары, не сломлена, наоборот, она чувствует себя более сильной и уверенной, чем раньше.
Роман написан в лучших традициях психологической и бытописательской прозы, при этом фабула носит напряженный, почти детективный характер. Критика отмечает точное воссоздание атмосферы и нравов австрийского общества, психологизм, ясность и простоту языка. Это женская проза, «рассчитанная на взыскательный вкус и в то же время понятная широкой читающей публике».
Фарфоровое лето - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Конрад Гойценбах вышел из комнаты. Юлиус Лётц не сразу последовал за ним. Он чувствовал, что нужно было бы поговорить с Кристиной. Позже.
Дни шли за днями. С тех пор как Агнес рассказала нам о Кларе, с тех пор как мы убедили ее, что не считаем виноватой в смерти Клары, она стала вести себя более свободно, открыто. В отношении ко мне она тоже потеплела, и все же между нами не было прежней близости.
У забора цветущая бузина роняла нежные белые лепестки на ярко зеленеющий газон. Все вокруг нас дышало летом, теплом и радостью, все росло и зрело, будущее пока не грозило увяданием. Бенедикт любил проводить утренние часы на одеяле в саду, читая, записывая что-то, чаще всего в моем обществе. Я знала, что он читает, но когда я интересовалась его заметками, он ничего толком не объяснял.
— Просто мысли, — говорил он, — для себя.
Не всегда он был готов к разговору. Я приспосабливалась к нему иначе, чем к Конраду, не забывая и о своих личных желаниях.
Мне было ясно: самым важным для Бенедикта в рассказе Агнес было то, что Польдо Грабер оказался отцом дочери Клары Барбары. Я предполагала, что он не знал об этом, и в один прекрасный день он подтвердил мою догадку.
— Я всегда ломал голову над тем, почему она странствовала с этим Польдо Грабером, это не давало мне покоя, — сказал он неожиданно и оторвался от книги. — Мне и присниться не могло, что все объясняется так просто. Я еще раз говорил об этом с Агнес, теперь для меня почти не существует белых пятен в биографии моей матери.
— Тебе стало от этого легче? — спросила я осторожно.
— И да, и нет, — ответил Бенедикт. — Я услышал столько неожиданного. Прежде всего этот Польдо, которым следовало бы заняться.
— Для чего? — воскликнула я испуганно.
— Да, ты права, для чего? Но то, что он сообщил своей дочери, когда она достигла совершеннолетия, о ее происхождении, я считаю правильным. Почему человек должен всю свою жизнь существовать во лжи? Теперь я наконец знаю, почему она изменила свою фамилию. Она не была Вассарей.
— Что случилось с мужем Клары? Агнес тебе и об этом рассказала?
— Он не вернулся, — равнодушно ответил Бенедикт. — Он тяжело заболел и умер в концентрационном лагере.
Образ Виктора Вассарея не прояснился после рассказа Агнес, я знала лишь, что Клара не была с ним счастлива. И все же его судьба казалась мне трагичной, и я сказала об этом Бенедикту.
— Он меня не интересует, — ответил Бенедикт. — Он же не имеет никакого отношения к Барбаре. И ко мне тоже.
— Как ты думаешь, он еще успел узнать о смерти Клары?
— Не исключено, — ответил Бенедикт и снова углубился в свою книгу.
Благодаря неустанным заботам Агнес раны Бенедикта почти зажили. Во время своих прогулок по окрестностям я обнаружила небольшую рощицу, на опушке которой располагался темно-зеленый пруд. Вероятно, в нем раньше разводили рыб, теперь же в нем плодились лишь жабы да амфибии. Люди мне там никогда не встречались. Я сказала Бенедикту, что он должен проводить меня к пруду, это ему уже по силам. Может быть, я искупаюсь.
Мы шли медленно, обычно я добиралась до пруда за полчаса, с Бенедиктом мне потребовался целый час. Было тепло, большую часть пути нужно было идти по солнцепеку, я заметила, что дорога дается Бенедикту нелегко.
— Непросто было для нее годами странствовать вместе с ним и нигде не чувствовать себя дома, — сказал он после того, как мы молча отшагали порядочное расстояние, и я поняла, что он снова говорит о своей матери.
— Кем был Польдо Грабер по профессии? — спросила я.
— Ярмарочный балаганщик, — пренебрежительно ответил Бенедикт. — Они разбивали свою палатку на ярмарках и выставках, дрянная палатка с пирамидами из пустых жестяных банок, в которые бросали матерчатыми мячами. Попав, можно было выиграть бумажные розы или дешевую целлулоидную игрушку. Дело шло плохо. В век электроники все это уже не соответствовало духу времени. Знакомые рассказывали Агнес, что видели Барбару стоящей перед пирамидами с мячами в руке и предлагавшей прохожим: «Входите же и испытайте свое счастье, — но никто не останавливался. Агнес говорит, что ей часто снилось это: дочь Клары Вассарей в продуваемой палатке на фоне изуродованных жестянок».
— Наверняка они жили в фургоне, — ввернула я, — а значит, у них был дом.
Бенедикт остановился.
— Тут ей повезло больше, чем мне, — сказал он медленно, — у меня нет даже фургона.
— Ты умеешь плавать? — спросила я, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей.
— Нет! — закричал он на меня. — Во-первых, у меня искалеченное бедро, а во-вторых, меня никто не учил этому!
— Я же могу тебе показать, что нужно делать, — сказала я тихо, Бенедикт не ответил.
Когда мы добрались до пруда, он выглядел усталым и раздраженным. Но после небольшого отдыха его настроение улучшилось. Я стала купаться и предложила ему тоже влезть в воду, он разделся и последовал моему совету, я начала показывать, как он должен двигать руками и ногами, крепко держа его при этом, в общем, мы получили массу удовольствия.
— Ты, действительно, считаешь, что я могу научиться плавать, Кристина? — спросил он взволнованно, и я ответила:
— Да, конечно, почему же нет?
Потом мы лежали в траве, мы только что любили друг друга, это было прекрасно, раскованнее и свободнее, чем в доме Агнес, наша кожа была еще влажной и все же горела, одной рукой я водила по поросшей травой мшистой земле, которая была нежной на ощупь, как бархат, а другой стирала крохотные бисеринки пота с шеи Бенедикта; покрытые светлой листвой ветки выглядели на фоне неба, как зеленый окоем моря, и перед моими полузакрытыми глазами дрожали стеклянные крылышки стрекозы. Я хотела тогда, чтобы это лето не уходило, и пыталась скрыть от себя самой, что уже в его начале был заключен его конец.
Доверительными беседами я попыталась снова теснее привязать к себе Агнес, восстановить былую близость. Однажды вечером, когда мы были одни, я спросила ее, как ей удалось после смерти Клары и ее, Агнес, бегства найти доступ к Барбаре. Агнес рассказала, что тяжело страдала от того, что бросила ребенка на произвол судьбы, и приложила все усилия, чтобы снова найти его. В дом она идти не решалась, там каждый знал, что произошло. Поэтому она поджидала Лоизи возле школы, тому было известно, что ребенок находится в приюте и в каком именно. Агнес прикинулась там родственницей, ей повезло: она понравилась директрисе. Поэтому она получила разрешение посещать Барбару, девочка снова привыкла к ней и, став постарше, начала ждать ее приходов.
— Где ты работала в то время, где жила? — спросила я.
— То там, то здесь, всегда вблизи от Барбары.
Мне нравилась простая трапеза в уголке кухни Агнес: с хлебом и крестьянским салом, с прохладным зеленым домашним сыром в глиняных мисках; мне нравилось молоко, которое она брала у соседей, — на его поверхности, как маленькие островки, плавали кусочки сливок; мне нравилось после длинного дня уютно устроиться на кухне, Агнес теперь всегда сидела вместе с нами; когда я замечала, что Бенедикт доволен, даже весел, мне хотелось запеть, запеть песню, какой-нибудь шлягер, чтобы показать другим, как я счастлива. Чаще всего я мурлыкала мелодию себе под нос; толкая Бенедикта локтем в бок, я говорила Агнес, что ее идея построить этот дом была поистине грандиозной.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: