Мара Будовская - Вечер в Муристане

Выяснилось, что образование компьютерщика мне оплатит государство. А вот те несколько курсов, которые я выбрал для своей режиссерской души, — итальянец. А я выбрал AVID — компьютерный монтаж, THE BASIS OF ADVANCED SCRIPTWRITING — курс для сценаристов, да историю кинематографии.

Чтобы я не помер с голоду, Якопо дал мне работу в своем рекламном агентстве.

Пока что у нас в Израиле всего два телевизионных канала, а до 1986 года был вообще один. Еще лет десять назад цветные телевизоры снабжались установкой, преобразующей цветной сигнал в черно–белый. Происки Голды. Чтобы никому не обидно. Якопо считает, что на его агентство скоро посыплются наивыгоднейшие предложения. Я в это не верю, но на работу хожу.

Пока не начались занятия в университете, я пропадаю на работе. У нас уже есть первый заказ — реклама какого–то творога. Уж не знаю, где там ее покажут и кто ее увидит, но съемки происходили в павильонах новой телекомпании, а теперь нам надо все это озвучить и смонтировать.

Наш родной Якопо, похоже, решил внести свой вклад в прием массовой репатриации из СССР. Поговаривают, правда, что это он делает из корыстных соображений — работодатель репатрианта пользуется большими льготами в налоговом управлении.

Кроме меня, в нашем бюро работают:

1) Софья Шамсиевна Кокбекаева, секретарша, лет 20. В Израиле два года. Мама у Сони еврейка, а папа — казах. Глядя на Соньку, приходишь к выводу, что японки получились от казахов и евреек. При этом она довольно высокая. Ноги у нее стройные. Лошадей видела только по телевизору. Я спросил ее, как же зовут ее достопочтенного папашу — Шамса? Она ответила, что уже Шимшон.

Соньку Ломброзо сманил из соседнего офиса. Она давно работает в нашем здании и все знает: где можно дешево пообедать, проявить фотографии или бесплатно воспользоваться факсом и ксероксом, — своих у нас пока нет. Однажды, еще на прошлой работе, к ее шефу приехали какие–то иностранцы, и она показала им, где в Яффо можно раздобыть кокаин. Гости остались так довольны, что уезжать не хотели. Мне Сонька тоже показала это место, когда мы пошли гулять по Яффо. Это оказалась арабская лавка, которая торгует исключительно только арбузами. Летом, осенью, зимой и весной — арбузами. Располагается она в постройке одиннадцатого века. Я спросил Соньку, не в арбузах ли содержится порошок. Она сказала, что в арбузах, но не во всех. Надо сказать «Арбуз», если хочешь арбуз, или «Арбуз с дозой», если хочешь арбуз с дозой. Она сказала лавочнику: «Арбуз», и мы его съели у них на кухне. Кокаина в нем действительно не было.

2) Абрам Чистопольский, он же — Бумчик — Алкоголист, оператор и фотограф, лет 50. В Израиле семь лет. Гений киносъемки. Получил свою кличку за легкую привязанность к спиртному. На фоне здешней трезвенности он, конечно, алкоголист. (Психиатр, не надо звать корректора!) Не алкоголик, а именно алкоголист. Говорит, что снимал у Бондарчука и Тарковского, но из титров его вырезали, потому что он уехал. Я делаю вид, что верю. Думаю на тот год взять спецкурс по советскому кинематографу и вывести его на чистую воду. Бумчик живет в Иерусалиме и совершенно свихнулся на его почве. Говорит, что ехал не в Израиль, а в Иерусалим. Говорит, что когда автобус спускается с Иерусалимских гор, ему становится трудно дышать.

Я думаю о нашей семье. А мы к чему стремились? Куда ехали? Бабарива и Дедамоня, похоже, ехали на пустырь за их домом. Они боготворят его, словно это Храмовая гора. Папа ехал в клинику. Мама — в Китай. Я ехал в Тель — Авив.

Так вот, Бумчик пригласил меня к себе в Иерусалим, и обещал устроить такую экскурсию, которую я никогда не забуду. Я согласился.

3) Цуриэль Цурило, лет 40–45, начальство жидкое, твердое и газообразное.

У Льва Кассиля в «Швамбрании» был герой — мятежный гимназист Митя Ламберг, который делил начальство на три вида: жидкое, твердое и газообразное. К нам Ломброзо приставил человека, который проявляется как начальство во всех видах — говорит твердым голосом, занимает весь предоставленный ему объем и проникает во все дыры. Своей украинской фамилией он обязан какому–то деду или прадеду — казаку, который во время очередного погрома влюбился в еврейскую дивчину и, вместо того, чтобы изнасиловать, на ней женился. Позже их потомки присобачили к этой фамилии имя Цуриэль, чтобы подкинуть окружающим версию о ее еврейском происхождении.

Есть еще остальные, но я пока про них знаю мало.

Сонька сидит у входа, а мы с Бумчиком и Цурило втроем в одной комнате. В остальной части офиса пока идет ремонт. Компьютера у меня пока нет. В рабочие часы читаю американскую книжку «Ты — креативный директор».

Бумчик просматривает подшивку каких–то журналов.

Сонька готовит всем кофе и треплется по телефону с подружками из прежнего офиса.

Цурило следит, чтобы мы не говорили друг с другом по–русски. На разговоры на иврите он внимания не обращает.

Насилу нашел квартиру. Я хорошо зарабатываю, но не настолько, чтобы снимать три комнаты за пятьсот долларов. Однокомнатных или двухкомнатных квартир в Израиле почему–то почти нет, и их аренда стоит не намного дешевле. Поэтому пришлось искать компаньона. Это непросто. Я две недели прочесывал объявления. Встречался, как идиот, в кафе с парнями — чтобы проверить хотя бы первичную совместимость. Кто–то воротил нос от меня. Например, курносый блондин, который мне, горбоносому брюнету, заявил, что с русским он жить не будет. Кого–то не воспринял я. Рокер–металлист хорош сам по себе, но не в одной квартире с тобой. Что касается типа, который предупредил, что мыть за собой он не собирается, но будет мне за это платить, то я просто развернулся и ушел. Наконец, ко мне на свидание явился Вадик Полотов, с которым мы прилетели в Страну на одном самолете и учились в одном ульпане. Он имел на примете квартиру, правда, не с двумя, а с тремя спальнями. Необходимо было найти третьего компаньона. Все закрутилось по второму кругу — на зов явились и рокер, и богатый белоручка. Я пожаловался на отсутствие кандидатур Соньке. Она просияла:

— Да тебе этого Вадика просто бог послал! То есть, мне. Мечтаю съехать от родителей.

Короче, третьей стала Сонька.

Натик демобилизовался и уже поступил на экономический факультет. Папа Ломброзо собирается сотворить из него финансового гения — наследника империи. Впрочем, скоро у Папы будет, наконец, единокровный наследник — Изабелла Евсеевна в положении. Это не помешало ей поселить вместо нас во флигеле каких–то своих знакомых. Флигель не пустует, как сумка мамы–кенгуру.

Я пока живу у родителей, а на пятницу–субботу приезжаю к Бабариве и Дедамоне. И, конечно, к Бонни — воплощению детской мечты о собаке.