Сергей Минутин - Странник и Шалопай

Что он знал о нём? Имя: «Иностранец», «Заграничный гость», «Неизвестный», «Профессор», «Больной», Воланд, и др. [6]. Ближайшие знакомые с ним, из живших ранее, Гёте, Гоголь, Булгаков, видели его в России, на Украине и в Германии.

Живущие ныне встречали его в Испании на корриде, причём не в облике тореадора, а в обличии огромного красного быка. Но какая разница, в каком обличье, главное, что его узнали. Род деятельности: полиглот, историк, философ и «свой парень».

Человек очень устал, он не знал, где и когда он успел так нагрешить, чтобы так устать в этой своей жизни. Он изучил по чужим книгам и тайным рукописям многое о добре и зле, о свете и тени. Он утратил желания и перестал бояться. Он необъяснимо чувствовал чью–то близость рядом с собой, и он понял чью. На Земле он мог встретить только его. Он готовился и забывал.

Лопнула гитарная струна, на стол прыгнул чёрный кот, под окном завыла собака. Он закрыл уже ничего не видевшие глаза и погрузился во тьму. Куранты на Красной площади пробили ровно двенадцать часов при оглушительно полной Луне.

Странник забыл всю свою земную жизнь. Он лежал в гробу, стоявшем посреди божьего храма, и с интересом слушал перешёптывающихся рядом с ним живых людей. Он прожил долгую жизнь. Ровесников уже давно не было рядом с ним, поэтому особо никто не грустил и тоскливую волну не гнал. Странник лежал с лёгким сердцем со свечкой в руках.

Свечку не зажигали по причине возможного возникновения пожара. Попёнок, читающий заупокойную молитву, был не шибко обязательным и ограничился вечно горящей лампадкой, остальные были больше заняты собой, чем покойным.

Рядом с гробом крутились несколько ребятишек лет 5–6, и Странник чувствовал, что именно они ближе всех к нему, а он к ним. Они его совершенно не боялись и постоянно выказывали неудовольствие на его такое долгое и неподвижное лежание. Он им пытался объяснять, что так устроены земные витки, а они в ответ отмахивались, произнося что–то вроде: «Ты нас будешь ещё учить».

Прощающихся было не очень много. В основном шли женщины. Лишь одна смахнула ароматным носовым платочком скупую слезу и прошептала, целуя его в лоб: «Уже не полетаем», и Странника охватила волна её страсти. Свечка упала, но её поставили вновь.

Остальные же дамы и прощаясь предъявляли массу претензий, не скрывая своего неудовольствия от его такого безопасного вида. Гроб тихо поскрипывал, но Странник оставался спокоен. Он очень долго жил, чтобы не знать ещё при жизни, какие и у кого чувства он мог вызывать. Хотя ему было слегка обидно, но души людей с претензиями к нему близко не подлетали, поэтому он только поёживался от лёгкого нагнетаемого ими холодка.

Так бы он и лежал спокойно, перешёптываясь с детьми и строя планы на будущее, но тут к гробу подошёл его последний прижизненный друг. Друг был на много лет моложе Странника. Окружающие удивлялись такой дружбе, так как помнили в своей жизни только школьную дружбу или в лучшем случае студенческую, и не верили ни в какую другую. Но у Странника были друзья в каждом периоде его жизни. В той жизни, которую он вёл, друг просто не мог не прийти. Всегда кто–нибудь был рядом с ним, так же как и он, мечтающий провести пару месяцев в тайге или походить по океанском дну.

Взрослая жизнь Странника и его друзей была очень похожа на детскую. Различие было в мелочах. Если в детстве он мог часами из деревянного бруска выстругивать яхту, то состарившись, он часами мог просиживать за компьютером, складывая слова, или неподвижно лежать с фоторужьём, ожидая появление лося. Это была его одних удивляющая, а многих и раздражающая, свежесть души. Но эта свежесть подкупала. Подкупала и внешность, без признаков старости.

Если детская дружба замешивается на совместных играх и первых совместных «подвигах», например, в чужой сад залезть, то для завязывания взрослой дружбы нужны либо экстремальные условия, либо длительное общежитие. У Странника в основном были друзья по совместным экстремальным ситуациям. Отличие таких друзей от всех остальных состоит в том, что они твёрдо знают, что ходят под Богом.

Последний друг Странника был альпинистом — шалопаем. Он жил в горах, спускаясь с них изредка, если сразу не удавалось забыть какую–нибудь очередную юную альпинистку. Шалопай был приспособлен к любой жизни, и впервые не Странник, а друг–шалопай вытащил его на «оперативные просторы» — в горы. Проще говоря, Шалопай дал дёру от надоевшей и ставшей уже бывшей альпинистки, а Странника внезапно охватило желание к перемене мест.

В горах шалопай всю дорогу пел песню про «остров невезения» из кинофильма «Бриллиантовая рука» и утверждал, что это небесный гимн о Земле. На заоблачной вершине горы Странник почувствовал правоту Шалопая о том, что на Земле «живут несчастные люди дикари…».

После восхождения Странник отрешился от всего и, наконец, умер. Друг подошёл к гробу и мысленно отчитал Странника за проявленную им слабость, примерно в таких выражениях: «Не хрена себе, разлёгся. Ну, попритворяйся, если хочется, а я пока в горы схожу. Там на одном из облаков есть филиал «Небесной канцелярии», так я с ними в давней дружбе состою. Иногда, знаешь ли, так устанешь от жизни, что либо карабин сломается, либо ледоруб из рук выпадет. Летишь себе вниз, а они уже ждут. Поэтому даже не надейся».

Странник слушал с интересом. Он даже хотел ответить, но передумал. Друг тем временем продолжал: «Я там тебе протекцию составлю, а может и сам тебя догоню, а то в твоём захолустном городке такая скалолазка обнаружилась, которая от меня и в горах не отстанет».

Странник начал было что–то вспоминать и осознавать совершённую им глупость, но против выноса тела возражать не стал, дабы не доставлять радости своим кредиторам, которые в основном и грустили о его кончине, считая её слишком ранней.

Шалопай давно был в кадровом резерве филиала «Небесной канцелярии», наблюдавшего за земными делами. Его там не то чтобы любили, но относились с сочувствием. Всякий раз, сбежав с Земли на небо, он не хотел возвращаться обратно. Но у небесных чиновников не было оснований держать его и на небе.

Причина его «метания» между небом и землёй была на удивление постоянна. На небе он скрывался от своих многочисленных поклонниц, а на Земле совершенно бескорыстно расточал свои таланты, чем ещё больше увеличивал количество своих поклонниц.

Небесные чиновники даже стали делать ставки на сроки его возвращений, и те, кто ставили на быстрое возвращение, втихомолку одаривали его каким–нибудь новым талантом.

В результате Шалопай стал самым талантливым и на Земле, и в филиале «Небесной канцелярии», но употреблял он свой талант по одному единственному варианту, который вновь и вновь возвращал его на Землю, не давая на небе возможности даже «прийти в себя».