Сергей Минутин - Странник и Шалопай

3. Яблоко от яблони недалеко падает. Этот Космический закон говорит, что подобные психические энергии будут всегда рядом, и так как они похожи, то и действия их будут похожи. Рядом со злыми мыслями будут и злые дела, люди, и злые болезни, разрушение и смерть; рядом с добрыми мыслями будут добрые люди, а также здоровье, радость, красота, хорошее настроение, созидание. Космический закон также говорит о том, что психомагнитом могут быть друг для друга только подобные энергии. Люди это ни что иное, как частицы проявленного Хаоса, но в то же время у них есть Искра Божья, но только через мостик любви образуется Единое Сознание. Единая психическая энергия — это основной закон Мироздания. Пространство есть Совокупность сознаний, тел, психических энергий. Необходимо соединение множества пространств в единую цепь Иерархии с помощью мостика Любви (не подавляя индивидуальность), основываясь на законе Свободной воли.

Для воцерковлённого и религиозного человека паломничество — это всё, как А. С. Пушкин для любого поэта и даже больше. Собираясь стать паломником, точнее говоря, собираясь в своё первое паломничество, Надеждин сильно переживал.

Уместно заметить, что Надеждин был самым обыкновенным, греховным человеком. А ещё точнее, Надеждин воплощал собой все человеческие грехи, но он знал об этом и поэтому на прощение, а тем более снисхождение, особо не рассчитывал. Божий суд, это вам не суд арбитражный или уголовный, и даже не суд присяжных заседателей. Это местный, глубоко верующий в справедливость судья, держащий на своём судейском столе голубой глаз или голубой камень от сглаза, может войти в ваше положение и простить вам всё что угодно, если, конечно, адвокат уже поделился, а Господь никогда. На сколько нагрешил, столько и получи.

Поэтому Надеждин, собираясь в паломничество, меньше всего думал о спасении своей души. Он думал о трудностях, ожидавших его в пути. Он думал над тем, что надо брать с собой и в какую сумку складывать. Он даже посмотрел старые документальные фильмы, где бедные люди шли босиком далеко–далеко, а сзади на деревянном посохе, болтались из стороны в сторону, сапоги и мешок с нехитрой снедью. Они шли, просили милостыню, и им подавали.

Это были фильмы конца XIX — начала ХХ века, века зарождения синематографа. Надеждин, глядя эти фильмы, не замечал особой разницы между теми нищими паломниками с посохами и нынешними нищими, разлива XXI века, промышляющими возле храмов и церквей. Хотя возможно, что подавать им стали меньше, так как обо всех стало заботиться государство, а следовательно наступил пик гуманизма.

Насмотревшись документальных фильмов и сравнив их с картинами реальной жизни, ум Надеждина нарисовал вполне ясную картину настоящего паломника. Хорошо проветренный всеми ветрами, хорошо «прокопченный» дымом костров и яркими лучами солнца, обросший и небритый, непременно босой с деревянным посохом и в длинном зипуне, перепоясанным кушаком.

— А если женщины встретятся по дороге, — неведомо откуда залетела в голову Надеждина приблудная мысль, совершенно неуместная к данному случаю.

— Нет, — сказал Надеждин всем прочим мыслям, кроме приблудной, — нет, одеться надо хорошо, в храмы нынче нищих не особо пускают.

Надеждин потёр свои щёки, они, как всегда, были небриты.

— Надо взять и бритвенный прибор, и мыло, и зубную пасту, — перечислял Надеждин вслух предметы, необходимые паломнику.

В животе Надеждина тревожно заурчало. Это желудок начал подавать сигналы. Сначала он было затих, ибо Надеждин его в основном баловал водкой, но тут паломничество, дальний поход, неплохо бы подкрепиться. Да и потом, нельзя же потакать прихотям головы, у желудочно–кишечного тракта своя «чревоугодная» жизнь. Надеждин поддался утробному урчанию и взял трёхдневный запас продуктов. Ещё он взял туалетную бумагу, носки и носовые платки, одеколон и бутылку водки для растирания, большой складной нож, спички, фонарик, полотенце и даже тапочки.

На полу стояла огромная сумка, набитая до самого верха необходимыми для паломничества вещами. Надеждин был серьёзный человек и собирался на серьёзное дело. Это вам не фестиваль бардовской песни. Это па — лом — ни — че — ство! Это первая заявка на вечную жизнь грешной души. Это заявка на Космос и жизнь в нём.

Надеждин решил поднять сумку. Он её сильно ухватил и рванул, водружая ручки на плечо. Сумка сорвалась и грохнулась на пол, консервные банки издали металлический звук. Следом за сумкой на пол осел и Надеждин с «простреленной» радикулитом поясницей. Из глаз Надеждина сначала сыпались искры, а потом выступили слёзы. Сквозь боль в пояснице, сквозь шум в ушах и слёзы в глазах Надеждин услышал голос: «Куда ты собрался, человек? Космос всегда рядом, человек! Внутри тебя точно такой же Космос!».

Не буду настаивать на том, что Надеждин понял эти слова, но он понял, что сумку с собой можно и не брать и далеко можно не ходить. Он уже собирался вообще никуда не ходить, а прилечь, отдохнуть, но тот же голос продолжил: «Надеждин, не руби сук, на котором сидишь. Собрался в паломники, действуй. Успокой душу, дойди хоть до ближайшего Божьего храма».

Надеждин верил голосам, больше чем самому президенту страны и его премьер — министру. Он понял, что отступать нельзя и самое главное некуда. Только впереди Бог, а позади грех. Игнорировать требования голоса разума нельзя, себе дороже. Он натёр поясницу мазью «огонёк» и отправился в ближайших храм.

Надеждину повезло. Надеждина вёл Господь. Надеждин попал на службу. Надеждин попал на праздник Сретенья Господня. Народу в храме было полным — полно. Народ был разный. В первых рядах стояли представители власти, сначала исполнительной, а затем дышащие ей в затылок — представительной.

Многих представителей Надеждин знал как ярых атеистов во времена СССР, но времена изменились и теперь они поменяли «Капитал» Маркса на Библию, хотя ни того, ни другого никогда не читали. За них всё выбирала «задница». И эта «задница», с радостью переместилась из жёстких кресел СССР в мягкие импортные кресла православной России.

Теперь «первые ряды» мечтали о возвращении сословий, крепостного права и дворовых девок. Порочная их природа брала своё. За это они и молились. Надеждин был не против их присутствия в храме, тем более что своими реформами президент увеличил их число в сотни раз, создав себе тупой, но крепкий зад–электорат. Надеждин не понимал, почему они в первых рядах.

Этот факт его, обычного человека с улицы, почти паломника сильно настораживал. Он с детства знал о том, что «яблоко от яблоньки недалеко падает», а следовательно и попы с таким вариантом расстановки верующих вполне согласны. А это уже не просто «задница», это полная «жопа».