Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

Ближе к центру народу на улицах поубавилось. Больше встречалось белых, и белые тут были совсем другие. Ничуть не похожие на тех, кого он знал, — они и ходили, и выглядели по-другому. Он уступал им дорогу, слышал их разговоры, но они были ему чужими. Он на них не глядел, не прислушивался к их разговорам, не вглядывался в их глаза, его не интересовало, любит ли женщина того мужчину, с которым она идет рука об руку. Они были чужие ему — ему не было до них дела. Он миновал витрину ресторана. Там сидели белые — они ели, разговаривали, курили, пересмеивались. Так и подмывало туда войти — до того там было тепло и уютно. Кзума поспешил отвести глаза от витрины.

В другой витрине взгляд привлекали пирожки. Кзума загляделся на них. Но тут его тронули за плечо. Он обернулся, увидел полицейского, без лишних слов вынул из кармана пропуск и предъявил. Полицейский посмотрел на пропуск, оглядел Кзуму с головы до ног, вернул пропуск. Судя по всему, он парень не из вредных, решил Кзума.

— Куда путь держишь, Кзума? — спросил полицейский.

— Да так, гуляю.

— А чего бы тебе не отправиться домой, не засесть у очага с кружкой пива?

— Ты что хочешь, чтоб я в тюрьму загремел? — ухмыльнулся Кзума.

— И то правда, — засмеялся полицейский. — Но смотри у меня, чтоб не безобразничать.

Кзума посмотрел полицейскому вслед. А он неплохой парень. Наверное, недавно в полиции.

Кзума свернул на Элофф-стрит — в самый центр города. Народу тут было видимо-невидимо. Кзума с трудом продвигался в толпе белых — то и дело приходилось уступать дорогу и при этом еще следить, чтобы не попасть под машину.

Кзума горько усмехнулся: если он где и чувствовал себя привольно, то только под землей, на руднике. Там он был хозяин, понимал, что к чему. Там ему и Рыжий был не страшен, потому что тот зависел от него. Кзума был старшой. Он отдавал приказания горнякам. Для него они готовы были расшибиться в лепешку; а для Рыжего — нет, для других белых — нет. Кзума убедился в этом, убедился на опыте. Там, под землей, белый уважал его и советовался с ним, прежде чем приступить к любому делу. Вот почему под землей Кзума чувствовал себя как дома.

Его белый старался с ним подружиться, потому что горняки уважали его. Но никогда белому и черному не быть друзьями. Работать вместе — это они могут, но и только. Кзума усмехнулся. Он не хочет жить, как белые. Не хочет водить дружбу с белым. Работать на белого, это — да, но и только. Недаром горняки уважают его больше Йоханнеса. А все потому, что он, хоть и умеет ладить со своим белым, никогда не величает его баасом.

Тут ему снова вспомнилась Элиза — и куда только подевалась его гордость. Как ни пытался он ее забыть — тщетно! С каждым днем он все больше и больше тосковал по ней. А Элиза хочет жить, как белые, и поэтому он не желает знать белых.

— Смотри-ка, Ди, а вот Кзума!

Кзума обернулся и увидел Рыжего — тот шел под руку с женщиной. Глаза его смеялись, губы растягивала улыбка. Кзума никогда еще не видел, чтобы Падди смеялся.

— Привет, Кзума!

Падди протянул Кзуме руку. Кзума не сразу решился ее пожать. Рыжий явно подвыпил.

— Познакомься с моей девчонкой, Кзума. Ну как, одобряешь мой вкус? — веселился Падди.

Кзума поглядел на женщину, она улыбнулась и в свою очередь протянула ему руку. Белые прохожие останавливались, косились на них. Кзуме стало неуютно. И чего бы Рыжему не увести ее поскорее, подумал он, но пожал протянутую женщиной руку. До чего же она маленькая, нежная!

— Так вот он какой, Зума! — сказала женщина.

— Его имя начинается с «к», — сказал Падди.

— Зума, Рыжий только о вас и говорит, — сказала женщина.

— Мы загораживаем дорогу, — сказал Падди и, взяв Кзуму за руку, отвел в сторону. Они прошли чуть дальше по улице и свернули в переулок.

— Вот где я живу, — сказал Падди.

— Пригласи его к нам, Рыжий, — сказала женщина.

— А это мысль! — обрадовался Падди. — Пошли с нами, Зума, поужинаешь у нас. Ладно?

— Нет, — сказал Кзума.

— Пошли, пошли, — не отступался Падди и чуть ли не силой впихнул Кзуму в лифт.

Они вышли из лифта и вслед за женщиной прошли в квартиру.

Кзума озирался по сторонам: ему никогда не доводилось бывать в таких квартирах. Очага, похоже, тут нет, а в комнате все равно тепло.

— Садитесь, Зума, — сказала женщина.

Кзума примостился на краешке стула. Женщина сняла пальто и ушла в другую комнату, Падди раскинулся на кушетке.

Женщина вернулась с тремя бокалами.

— Это вас сразу согреет, — сказала она, протягивая Кзуме бокал.

Падди поднял бокал:

— За Зуму, лучшего из горняков!

— За Зуму! — вторила ему женщина.

Падди и Ди осушили бокалы. А Кзума никак не решался выпить свой. Ему казалось, что он все еще держит руку женщины в своей руке. Такую маленькую, нежную. Какая она красивая, эта Ди, — глаза радуются смотреть на нее, но он не хотел на нее смотреть.

— Выпейте, Зума, — сказала женщина.

Вино согрело Кзуму. Ди забрала у Кзумы пустой бокал, включила радио.

— Ужин готов, — обратилась она к Падди. — Поставь еду на сервировочный столик и вези сюда.

Падди вышел.

Теперь мне понятно, чего хочет Элиза, но такой жизнью нам не жить. Экая дурость думать, что это возможно. Кзума оглядел комнату. Красивая комната, спору нет: на полу ковер, книги, радиоприемник. Полно всяких замечательных вещей. Красиво, очень красиво, но все это не для нас. И дурость, ох какая дурость, тянуться за белыми. Пить вино, держать на столе бутылку, не опасаясь, что, того и гляди, нагрянет полиция, — да кто позволит черным так жить? И может ли Элиза походить на женщину Рыжего?

Ди заметила, что он разглядывает комнату.

— Вам нравится?

— Что? — Кзума не сразу вернулся к действительности.

— Я о комнате спрашиваю, — ответила Ди.

— Очень, — сказал Кзума.

Ди участливо смотрела на Кзуму, на щеках ее, когда она улыбнулась, заиграли ямочки — точь-в-точь такие, как у Элизы. По тому, как Ди смотрела на него, Кзуме стало ясно, что она разгадала его мысли, и он отвел глаза.

— Рыжий хочет, чтобы вы с ним были друзьями, — сказала Ди.

И снова Кзума поглядел на нее. И снова подумал: а ведь она догадывается о том, что творится у него на душе. Кзума глядел на Ди и видел, как лицо ее осветила улыбка.

— Он белый, — сказал Кзума.

Улыбка погасла, глаза Ди погрустнели. Кзума вдруг ощутил жалость к Ди и опешил: пожалеть белую женщину, такого он сам от себя не ожидал.

— И значит, нам не быть друзьями?.. — сказала она.

Падди прикатил столик с ужином. Кзума чувствовал себя неловко, но Падди и Ди разговаривали так, будто ничего не замечали, и вскоре Кзума перестал стесняться и принялся за еду.

Покончив с едой, они выпили еще вина. Кзума и Падди разговаривали о руднике, припоминали всякие забавные истории, от души смеялись. Временами Кзума забывал, что его собеседники белые, и сам заговаривал с Ди. Потом Падди убрал тарелки.