Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

— Вдребезги! — Лицо его исказилось от боли.

Дверь, возле которой стоял Удомо, неслышно отворилась. В проеме показался темнокожий человечек, ростом футов в пять, не больше. У него было продолговатое худое лицо, обрамленное жесткими курчавыми волосами, острый подбородок. Длинные и тонкие черные пальцы, казалось, не знали покоя. Большие глаза навыкате с полуопущенными, как у совы, веками, придавали ему сонный вид. Эдибхой и Мхенди не сразу заметили его.

Он окинул их взглядом и улыбнулся. Потом упер руки в бока, закинул назад голову и разразился громким смехом. У него оказался неожиданно густой бас. Тут только Эдибхой и Мхенди увидели его.

Сверху кто-то заорал:

— Эй вы там, прекратите галдеж! Я работаю. — Голос дрожал от ярости.

— Кто бы говорил… — крикнул в ответ Мэби. — Заходите, — сказал он, обращаясь к приятелям, и, повернувшись, первым вошел в комнату.

— Это Пол Мэби, скульптор, — сказал Мхенди Удомо. — Теперь ты знаешь всю нашу группу. Пошли! — И он последовал за Мэби.

— А как же я? — завопил Эдибхой.

— Вставай и иди, — сказал Мэби.

— Вот благодарность за то, что мы хотели занести наверх его чурбан.

Но все-таки встал и заковылял вслед за всеми.

— Чтобы я еще когда-нибудь… — с горечью сказал Мхенди, но глаза его весело искрились. — Дик чуть не лишился жизни, а ему хоть бы что. Пусть теперь все крыльцо будет завалено бревнами, я и пальцем не шевельну, чтобы тебе помочь.

— Эх вы, безрукие! — сказал Мэби. — Ладно, входите!

— Я размозжил себе ступню — и вот как меня встречают, — стонал Эдибхой.

— Иди, иди, посмотрим, что там у тебя.

Большая, как концертный зал, комната занимала весь нижний этаж. Посредине стоял огромный стол, заваленный газетами и книгами, на нем белье из прачечной, надкушенная булка, грязная посуда, початая бутылка вина и множество статуэток. Скульптуры побольше стояли прямо на полу. Стена, противоположная двери, была почти целиком из стекла, и свет заливал всю комнату. В углу Удомо заметил мольберт с незаконченным эскизом. В нише, наименее освещенном месте студии, приютился узкий диванчик. Стены были сплошь завешаны рисунками.

— Сядь, — сказал Мэби.

Он опустился на колени, расшнуровал Эдибхою ботинок и снял с ноги. Затем стянул носок. Осмотр был внимательный и быстрый.

— Раздробленная ступня оказывается на поверку синяком на большом пальце.

— А я уверен, что сломана кость.

— Несчастный ипохондрик!

— Познакомься — это Майкл Удомо, — сказал Мхенди. — Мы приехали за тобой. Едем на вечеринку к Лоис. Чтоб тебя вместе с твоими корягами!..

Мэби пристально посмотрел на Удомо — посмотрел холодным, испытующим взглядом, от которого Удомо стало не по себе: он почувствовал какую-то неловкость и насторожился. В следующее мгновение Мэби вскочил и протянул ему руку. Рукопожатие было крепким. Удомо отвернулся, уходя от его внимательных глаз. Он увидел на полу бюст Лэнвуда и подошел к нему, радуясь возможности быть подальше от Мэби: его немного пугала сдержанная сила, исходившая от этого человечка.

— Если едешь с нами, скорее переодевайся, — сказал Мхенди.

— Том будет?

— Нет.

— Никому нет дела до моей ноги, — стонал Эдибхой.

— Надень ботинок, — оборвал его Мэби, — и можешь ходить спокойно.

Он быстро переоделся, умылся и пригладил щеткой густые волосы.

— Этот черномазый не заставит себя долго ждать, — сказал он.

Удомо весь напрягся и быстро повернулся к Мэби. Мэби смотрел на него в упор, глаза его смеялись. Мхенди перевел взгляд с одного на другого и ухмыльнулся.

— Поехали, — сказал Эдибхой и первым заковылял к двери.

Когда они приехали к Лоис, веселье было в разгаре.

Какой-то молодой лорд радостно окликнул Мхенди. Они сразу же отошли в угол и заспорили о чем-то. Джо Фэрз, уже немного навеселе, с сияющими глазами, оставила своего партнера и кинулась к Эдибхою, который сразу же забыл про ушиб на ноге. Удомо повернулся к Мэби: он должен был с ним поговорить.

— Я… — начал он.

Но тут их заметила Лоис.

— Пол, милый! Вот уж кого целую вечность не видела.

— Все работаю, радость моя, — ответил Мэби.

— Над чем сейчас?

В это время в дверях появились еще две женщины. Одна из них, миниатюрная, очень хорошенькая брюнетка, увидев Мэби, взвизгнула:

— Пол!

Мэби тяжело вздохнул. Женщина подбежала к нему, обняла и потащила к столу, заставленному бутылками. Лоис засмеялась не без ехидства.

«Других женщин ты, кажется, не очень-то любишь», — подумал Удомо.

— Выходите из клетки, Майкл Удомо, — твердо сказала Лоис. — Сейчас надо веселиться. Не думайте ни о чем!

— А я и так не в клетке, — ответил он.

— Нет?

«Она немного пьяна», — подумал он.

— Нет!

— Итак, значит, хоть вы и в клетке, но не в клетке… Понимаете меня?

— Нет.

— Я так и думала… Пойдемте выпьем.

— Я не пью. Принести вам?

— Пойдемте выпьем, — повторила она.

В ее глазах был вызов. Он улыбнулся, как улыбаются, исполняя детский каприз.

— Хорошо.

— Я сама принесу, — сказала она.

— Только ничего крепкого, пожалуйста…

Взгляд Майкла упал на ее обнаженные плечи — полные, покатые, с легким налетом загара. Он оглядел всю ее фигуру. Как это он до сих пор не заметил, что она так хороша собой. Не красавица, не молода, но очень хороша. Великолепная осанка и эта манера держать голову, чуть набок.

Танцующая пара заслонила ее от него. Он переступил с ноги на ногу, прислонился к стене. Надо бы найти свободное место. Мимо него, прильнув щекой к щеке, плыли в танце Джо Фэрз и Эдибхой. Глаза девушки были закрыты. На лице Эдибхоя сияла улыбка. Он подмигнул Удомо. И тут же они затерялись среди танцующих.

Вернулась Лоис и протянула Майклу рюмку. Он пригубил и сморщился: вкусно, но крепковато.

— Что это?

— Ключ от клетки, — ответила она.

Он быстро окинул ее взглядом с головы до ног.

— О, начинаем интересоваться женскими фигурами… — усмехнулась она.

— Я только сейчас увидел, какая вы красивая.

— Майкл Удомо, вы делаете успехи.

— Вы ведь открываетесь людям не сразу.

— Это потому, что я подкрадываюсь к ним незаметно. Подбираюсь сзади. Они ничего не подозревают. А потом глядь — я совсем рядом. Тогда они начинают хотеть того, что рядом. Только это не про них… — Она допила рюмку и насмешливо взглянула на него.

Он проглотил содержимое своей рюмки одним глотком и передернулся.

— Пошли танцевать, — сказала она.

— Не умею.

— Сейчас самое время учиться.

Она взяла у него рюмку, поставила ее и остановилась в выжидательной позе. Он неумело обнял ее за талию, сделал несколько неуверенных шагов и вдруг поймал ритм. Все сразу стало легко, просто, привычно, как будто он вспомнил что-то давно знакомое.