Тарьей Весос - Рассказы

Идем-идем.

Лошадь поняла. И шагнула прямо в душистое лето.

Мальчики приободрились, теперь они знали, что делать. Схватив онемевшими руками пучки сена, они принялись яростно растирать лошадь. Один пучок, другой, третий. Лошадь целиком погрузилась в благодатное сено. Склонившись над ней в кромешной темноте, они скребли ее скрученными из сена жгутами и приговаривали что-то бессмысленное. Сперва надо было хорошенько растереть лошадь, а затем укутать сеном, чтобы она согрелась. И тогда уже зарыться в сено самим.

От усердной работы они разогрелись и вспомнили вдруг о еде. О мешочке с дорожной снедью. Разве они не голодны как волки? Еще бы. Но еда потом. Главное сейчас — лошадь. А потом они скинут мокрую одежду, зароются в сено поглубже, рядом с лошадью, и опять к ним вернется теплое лето, и можно будет снова свистеть.

Они трудились. Прислушивались к лошади.

И наконец услышали в темноте, что она тихонько жует. Неужели?! Да, им удалось совершить чудо. Мы будем тебя растирать, растирать! И укроем ворохом душистых горных трав — вот так-то! Все травы тут, какие только растут на зеленых склонах, пряные и добрые во все времена…

С неба валили густые влажные хлопья снега, но это было неважно. Все было замечательно, и вечер выдался чудесный.

Эти сбившиеся стайкой дома едва ли можно было назвать городом. Они беспорядочно сползали по склону, образуя множество неожиданных улочек и проулков.

Сейчас над ними клубился снег. Мягкие клубы снега сталкивались в тесных проулках с ярким светом уличных фонарей. И от этого белые хлопья становились еще белее.

Они падали и падали на тихие улочки. И ни единого следа не было под фонарями. Люди сидели по домам.

Но не все. Кто-то радовался этому чудесному вечеру па воле. В тени у стены дома стояла невысокая девушка. Вернее, в полутени — от снега и фонарей было так светло, что тени почти исчезли.

Девушка стояла там довольно долго, следы ее уже замело, точно она спустилась сюда прямо с вечернего неба.

Она не шевелилась. Будто она затем и явилась на это пустынное место, чтобы ее засыпало снегом, — однако у нее были свои, совершенно иные причины прийти сюда и стоять тут, искрясь от снега.

Нет, меня не занесет, не может занести, думала она, захлебываясь от радости. Того мрачного чугунного человека вместе с его пьедесталом пусть занесет, он, пожалуй, и не против. А мне не холодно, мне от снега только теплее.

И вообще он летит мимо, думала она, а если и падает на меня, это даже красиво.

Между тем густые влажные хлопья ложились ей на плечи, на ее мальчишечью шапку, сдвинутую на затылок, — повсюду, где они только находили себе местечко. Она была в снегу с головы до ног.

Конечно, и на меня он падает, решила она, понаблюдав за летящим снегом. Конечно, падает. И не надо шевелиться. Так даже лучше. Не чтобы меня занесло, а чтобы я стала другой. Сегодня вечером все будет по-другому.

Пусть он увидит и меня другой, когда придет сюда.

Она стояла так же неподвижно, как мрачный чугунный памятник. Он был одинокий, заброшенный. А в ней бурлила радость.

Буду так стоять, пока он не придет. Он-то не железный, он живой, думала она. Это ты? — спросит он. Или это только снег?

Ей становилось все теплее.

Подумаешь, снег.

Они впервые назначили друг другу свидание. И это было самое важное. Важнее, чем вечер и снег.

Что меня ждет? — думала она.

Какой он? Я почти ничего не знаю о нем. Видела его несколько раз, и все.

Ее сердце тревожно забилось.

И все-таки я его знаю. И видела сколько надо.

Не обращая внимания на снег, она думала о предстоящем свидании.

Что он сделает?

Вообще-то она только об этом и думала. Что он сделает?

Скажет «здравствуй» и возьмет меня за руку.

Да, конечно, ну а дальше?

Попробуй тут угадать.

Может, он обнимет меня. Они все так делают, я знаю. Ко мне тоже приставали, но я даже думать о них не хочу, теперь будет совсем иначе.

Сегодня вечером все будет как надо.

А что «все»?

Думать о таких вещах было опасно. Она уже забыла, что снег должен преобразить ее в нарядную красавицу. Мысли ее закружились подобно снежному вихрю, и нельзя было остановить их. Да она и не пыталась, она вспоминала обо всем, что ей уже довелось узнать, и этого оказалось не так уж мало.

Она огляделась и сказала себе: хорошо, что по человеку не видно, о чем он думает.

Ее мысли — это ее тайна.

А снег все падал и падал, возводя на ней белые башни со шпилями. И она радовалась этому. Маленькая, легкая, семнадцатилетняя.

Он и сам не старше меня, подумала она. Уже недолго осталось, и я что-то узнаю, что бы это ни было. Скоро он должен появиться. Мне ведь самой захотелось прийти первой и ждать его.

Вот и он.

Сквозь летящий снег она заметила, что к ней кто-то идет. Пока было видно лишь неясное темное пятно.

А я вся в снегу.

Это был мужчина пли парень, и он приближался. Но девушка вздрогнула: она ждала не его. Это был другой, он жил тут, по соседству. Они были едва знакомы. А тот, кого она ждала, вовсе и не здешний. Что это значит? Наверно, парень просто случайно идет мимо. Не надо шевелиться.

Но, поравнявшись с ней, он остановился. Посмотрел на нее, на ее переливающийся наряд и сияющие из-под снега глаза.

— Господи!.. — выдохнул он и замер от удивления. Не мог оторвать от нее глаз. И она против воли ответила ему взглядом, в который вложила все свои чары, это вышло само собой, она даже не успела смутиться. Глаза ее сверкали из-под налипшего снега. Вот когда от теней действительно ничего не осталось.

Он подошел совсем близко. Она вдруг испугалась и прошептала:

— Что случилось?

Он протянул руку, будто хотел прикоснуться к окутавшему ее снегу, но тут же отдернул. Словно сам не понимал, что делает.

— Что случилось? — прошептала она снова.

Он не ответил. Молча, с изумлением он глядел на нее. Обошел кругом, не сводя с нее глаз. Она не повернулась к нему, лишь прошептала в воздух:

— Что случилось?

Наконец он опомнился. Заглянул ей в лицо. Но на вопрос так и не ответил. Она больше не сияла, хотя ее так и тянуло поделиться всем, что переполняло ее.

Внезапно он сбивчиво заговорил:

— а, случилось… ты только не пугайся.

Ей почудилось, будто ее пронзила ледяная стрела. Неведомым образом ей вдруг стало известно то, чего он еще не сказал:

— Не придет?

Парень молчал, не спуская с нее глаз.

Она отважно спросила о том, что было для нее самым страшным, хотя заранее знала ответ.

— Он уехал?

Парень кивнул. Он тоже был совсем молодой. Теперь сияли его глаза. Он только кивнул.

Она не шелохнулась, и потому на ней по-прежнему лежал снег. Так и стояла. А глаза парня все сияли. И ей вдруг показалось, будто на нее обрушилась снежная лавина. Будто она слышит ее грохот. Подул холодный ветер. Нет, ведь она видела, что с нее не упало ни одной снежинки.