Глен Мид - Кровь фюрера

Вторая машина была в тридцати метрах от него, из окон торчали дула винтовок. Из автомобиля открыли огонь, и выстрелы разорвали темноту. Вернеру пуля попала в грудь, отбросив его назад.

Матерясь, Крюгер добежал до веранды, и тут пуля вошла в стену возле его правого плеча. На лицах своих компаньонов, уже вбежавших внутрь дома, он увидел панику, увидел, как побледнел седовласый.

— Отступаем, Ганс! Быстро! — крикнул он Крюгеру.

Шмидт уже достал из кобуры «магнум», направил его на приближавшуюся машину и дважды нажал на курок. На лужайке раздавались взрывы, грохот отдавался далеко за верандой.

— Внутрь!!! — прорычал Крюгер.

Он втолкнул всех в следующее помещение, увидел, как Роттманн прошивает очередью вторую машину: пули пробили корпус автомобиля, в ночи раздались крики, звон разбившихся стекол. Сидевшие внутри пытались закрыть руками лица. Водителя ранило в грудь, и машина заметалась по лужайке и в конце концов свалилась в бассейн.

Охранник потянулся за следующей обоймой, и Крюгер гаркнул:

— Прикрой нас, Роттманн!

Охранник даже не оглянулся, он поднял руку, вставил новую обойму в «Хеклер и Кох» и побежал вперед.

Внезапно Крюгер увидел какое-то движение слева от первой машины. Из разбитого автомобиля кто-то выбирался.

Подняв вальтер, Крюгер прицелился и выстрелил три раза, а потом развернулся и скрылся в особняке.

Санчес лежал на траве, мокрый от пота. Он видел, как мужчина вбежал в дом.

Машина была сильно помята, она врезалась левым боком в ствол пальмы. Попытавшись двинуться, Санчес почувствовал резкую боль в правой ноге.

Он выпрыгнул из машины в последний момент перед столкновением и сильно ударился о землю. Все правое бедро сводило от боли, когда он шевелился. Машина была в пяти метрах от него, и он не мог заглянуть внутрь. Все стекла были разбиты, дверцы искромсаны пулями.

Санчес по-прежнему сжимал обеими руками дробовик. Игнорируя боль в бедре, он, сморщившись, закричал:

— Гонсалес! Кавалес!

Несколько секунд никто не отвечал, а потом он услышал стон и до него донесся полный боли голос Гонсалеса:

— Сюда!

Санчес не успел ответить, так как заметил движение справа и обернулся. Возле бассейна лежал мужчина с автоматом в руках. Вспышка света вырвалась из дула, автоматная очередь прибила траву неподалеку от него.

Санчес откатился в кусты и взял ползущую фигурку на прицел. Дробовик дернулся в руках, от отдачи бедро заболело еще сильнее, но мужчина, лежавший у бассейна, пропал из поля зрения — он спрятался в пальмовых зарослях.

«Охранники должны нас задержать», — понял Санчес.

Куст, за который скатился Санчес, был плохим прикрытием, но это было все же лучше, чем ничего. В двадцати метрах от него в бирюзовый бассейн медленно погружалась вторая машина. Мигалка все еще работала, но сирена смолкла, на поверхности воды были видны пузырьки, а местами вода окрасилась в алый цвет. Левая дверца, продырявленная пулями, была открыта. На дверце висело тело, наполовину погруженное в воду. Санчес разглядел человека, сидевшего на месте водителя. Голова у него была запрокинута, а губы искривлены в смертельной агонии.

Он внезапно подумал о Кавалесе и Хуалесе. Живы они или мертвы? Он услышал, как Гонсалес матерится за обломками машины.

— Оставайся на месте! — крикнул ему Санчес.

Внезапно у бассейна послышалась стрельба, пули застучали по траве и снова изрешетили машину, а потом огонь прекратился. Гонсалес снова выматерился, проклиная охранника.

— Ты в порядке? — прошептал Санчес.

— Живой, и то хорошо, — услышал он в ответ. — Ты видишь этого ублюдка с автоматом?

— Он в тридцати метрах от меня, возле бассейна. Прикроешь меня?

— Попробую. Но ты поосторожнее, амиго.

Развернувшись, Санчес закатился поглубже в кусты, не обращая внимания на боль, раздирающую бедро. Он физически ощущал, как улетают драгоценные секунды, и знал, что может не успеть остановить головорезов. Он быстро пополз на животе по колючей поросли, шипя сквозь зубы от боли. Он выполз из кустов через десять метров, прячась за стволом эвкалипта. Пытаясь уловить хоть мельчайшее движение в темноте.

Ничего.

Чтобы задержать Либера и его сообщников, надо было действовать быстро.

Внезапно краем глаза он заметил движение слева и услышал шуршание в кустах. Присмотревшись, он увидел очертания фигуры, ползущей в зарослях, освещенной лунным светом. Охранник медлил, словно пытаясь решить, стоит ли рисковать — выползать на лужайку. Санчес стал медленно продвигаться вперед, остановившись в десятке метров от охранника. Повернувшись, тот изумленно посмотрел на Санчеса.

В этот момент Санчес вскинул дробовик и выстрелил. Пуля ударила охранника в грудь, его отбросило назад, в кусты. Послышался его приглушенный вскрик. И тут Санчес услышал вой сирен. Повернувшись, он быстро вернулся к Гонсалесу, не обращая внимания на ужасную боль в бедре, и опустился на землю рядом с ним. При свете, падающем из окон дома, он увидел капельки пота, блестевшие на лбу Гонсалеса. Его лицо было искажено от боли, а над правым локтем расползалось темное пятно — место попадания пули.

— Твоя рука…

— Ничего. Кость не задета. Стареем мы, амиго. Надо всегда принимать меры предосторожности. Подстрелил ублюдка?

Санчес кивнул и быстро осмотрел предплечье Гонсалеса. Пуля пробила мышцы, скользнув по кости. Рана несерьезная, но очень болезненная.

Пытаясь подняться, Гонсалес спросил:

— А остальные?

Санчес посмотрел на машину, изрешеченную пулями, увидел разбитые стекла, покореженный металл с аккуратными дырочками от пуль. Сердце выскакивало из груди, в желудке нарастала тошнота, а в голове молотками стучал гнев. Он уже знал, что их ждет.

Даже при плохом освещении он отчетливо видел тела. На переднем сиденье лежал Хуалес: голова неестественно повернута в сторону, рот открыт, развороченная пулями окровавленная грудь, вся верхняя часть туловища залита кровью. Санчес поднес к его рту руку и почувствовал слабое дыхание. Стараясь все делать быстро, он пробрался к задней дверце, постанывая от боли. В отношении Кавалеса сомнений не было: верх его черепа был раздроблен, а на месте когда-то красивого лица было кровавое месиво, кровь стекала ему на пиджак. Санчес глубоко вздохнул, кипя от ярости, пытаясь сдержать тошноту. Ненависть завладевала его существом. Ему хотелось ворваться в дом вслед за Либером и всех убить.

Услышав шорох за спиной, он обернулся. Гонсалес встал, опираясь на машину. Он неотрывно смотрел на тела погибших.

— Хуалес еще жив. Посмотри, не сможешь ли ты ему помочь, — сказал Санчес.

— Ты куда, Велларес?