Софрон Данилов - На лугу

— Хватит! Убери руки! Убери!

Женщина схватилась за ворот платья, и в это время к её губам приникли жадные губы Аяна. Татыйаас отпустила ворот платья. Ничего, кроме этих сухих горячих губ, не было на свете, ничего не видела ч не слышала женщина, ничего не помнила и не знала.

Татыйаас вдруг ощутила, как коснулись грубые пальцы её высвободившейся из-под платья груди. От этого прикосновения она вся вздрогнула. Молнией пронеслись смутные мысли: «Что это со мной происходит, счастье несёт этот огонь или беду? Счастье или беду?»

Татыйаас, оторвав свои губы от его губ, уперлась руками в грудь Аяна:

— Уходи! Уходи! Говорю же, уходи!

Не ожидавший этих слов Аян отшатнулся.

— Татыйаас… Таня…

— Уходи! Видеть тебя не желаю!

— Разве ты не любишь меня?

— «Не любишь»! — Женщина резко поднялась с земли, одернула платье. — Ждёшь ответа, да? Не люблю! И никогда не полюблю!

Парень вскочил.

— Как?!

— Сопли вытри!

Аян послушно провёл указательным пальцем под носом и тут же отдёрнул руку, поняв насмешку женщины, схватил с земли мешок и зашагал торопливо в сторону аласа.

Татыйаас смотрела ему вслед глазами, полными слёз.

Если бы парень сейчас остановился, она бы кинулась ему навстречу. Но он, будто спасаясь от какой-то беды, бежал всё быстрее. Даже не оглянувшись, скрылся за ивами.

— Аян, золотце мое, люблю ведь тебя. Поэтому… Поэтому и прогнала. Разве ты поймёшь это, дурачок… Ну, даже и к лучшему, что не понимаешь, — прошептала Татыйаас и упала на траву. Плечи её вздрагивали, женщина зажала рот рукой, напрасно пытаясь заглушить рыдания.

1971

Ураса — конусообразное жилище.