Вадим Шарапов - Доля ангелов

- И все же мне вот что непонятно - как же так, ведь ты вроде как из клана Мак Дабх, а родовое имя носишь другое - Мак Кумхайл... Так принято у вас на острове?

Сын Черного неторопливо прожевал жареное мясо, запил его пивом и ответил, не переставая в то же время орудовать ножом над здоровенным шматом кабанятины:

- Так-то оно так, уважаемый Рагнар, не принято, разве что, если ребенка усыновит другой клан... Но моя история короткая и очень простая. Еще тогда, когда мне едва исполнилось восемнадцать лет, и я вернулся из Норвегии, где мне пришлось худо после смерти моего воспитателя - я отправился в долгий путь, чтобы отыскать его родню и рассказать им, какова оказалась участь Турлоха. Но случилось так, что в те дни на побережье высадились юты, разбойники, котрые жгли все на своем пути, убивали и старых и малых. Путь мой пролегал как раз в тех местах, по землям, где издавна проживал небольшой клан Кумхайл. Сюда и пришелся удар ютов, спешивших пограбить и убраться. Неожиданно для меня самого, мне пришлось плечом к плечу с воинами клана защищать их жизни, да, впрочем, и свою в первую очередь - ведь юты не разбирали, кто откуда взялся. И только когда часть разбойников полегла на месте, а остальные отступили к своим кораблям, собираясь не то уйти прочь, не то снова напасть, на меня вдруг что-то нашло, точно красный туман пал на глаза. Когда я пришел в себя, то стоял на берегу, глядя, как догорают корабли ютов, а рядом люди из клана Кумхайл изумленно переговаривались, рассказывая друг другу, как я вел их вперед. Самому мне было все равно, подгибались колени и кружилась голова... После этого они решили, что я достоин стать им кровным родичем. Так я получил второе родовое имя - Мак Кумхайл. Так что, прозываюсь я этим именем по праву, а не обманным путем!

Бран закончил свой короткий, как и обещалось, рассказ, и подвинул ближе к жбану свой опустевший ковш, в который тотчас же полилась густая, черная струя пива.

- Хороший сегодня день, - задумчиво сказал он, и, отхлебнув пива, добавил громче:

- Хороший день. Кто вчера умер, сегодня пожалеет!

Ночью у круглосуточного ларька убили ангела.

Забили насмерть бутылкой из-под дешевого шампанского.

Продавец, щуплый мужичок, стриженный под ноль и густо покрытый старыми, потускневшими татуировками, клялся подъехавшим операм, что ничего не слышал. Он был испуган, кадык ходил вверх-вниз по гусиной шее. Но говорил вроде бы правду, смотрел прямо в глаза.

- Не... не видел. И самое что удивительное, начальник - не слышал ничего, - сипел он сожженным плохой водкой горлом, - ни единого звука. Сам понимаешь, когда дерутся на улице, то мат-перемат стоит, крики. Даже в соседних домах просыпаются. А тут - тишина была мертвая. Не вру я!

Опера смотрели на лежащую в луже ихора фигуру, качали головами. Белые крылья темнели на глазах, перья с них опадали, скатывались в комочки, шипели, соприкасаясь с прозрачной ангельской кровью. Когда эксперт, замученный работой мужик, добрался со своим чемоданчиком через весь город, набитый пробками - глядеть было уже не на что. Только тихонько позванивал на ветру тающий хрустальный костяк, с которого слезла уже вся невесомая плоть.

- Есть идеи? - старший из оперов, Ян Милей, закурил и хмуро глянул на продавца. Тот мелко затряс головой, забормотал - да что ты, начальник, да какие идеи...

- Не тебя спрашиваю, - оборвал его Милей и повернулся к своим. Опера молчали, только Серега Белецкий пожал литыми плечами под кожаной курткой в обтяжку.

- Ну, Ян, ты спросил. Ясно, что шпана, били неумело. Кто тут на районе?

- Не местные, - вякнул продавец опрометчиво, и тут же испуганно засипел, закашлялся. Но Милей уже развернулся к нему, навис сверху, прибил тяжелым взглядом, точно насадил на булавку.

- Я уже устал тут копаться. Я хочу на обед. И если сейчас не услышу, что было, поедем вместе. Когда я не ел, я злой, - Ян не повышал голос, делать ему этого было не нужно. Голос звучал так, что мужичок съежился еще больше, заперхал сдавленно:

- Начальник... ну чо ты... да мне показалось! Спал я!

- Ну? - Белецкий покрутил на пальце золотую печатку, улыбнулся. Зубы у опера тоже были золотые. А нос - расплющенный, переломанный, и уши как у боксера. Продавец вытаращился на него, вытер мокрые ладони об линялую куртку - китайский «абибас».

- Били трое... - шепотом сказал он. Зачем-то оглянулся через левое плечо. Милей заметил это, взял продавца ладонью за шею - накрыл пальцами, чуть стиснул.

- Ты не их бойся, - сказал и поглядел на Белецкого.

Продавец сплюнул, заговорил быстро, из сиплого горла лезли слова, спотыкаясь друг об друга.

- Стоял он... На витрину смотрел... сияние от него было, аж глазам больно... а потом подходят эти трое... все в черном... и крылья тоже черные... Говорят... слышь, ангел... ты с какого района рая? а кого знаешь? ... сами смотрят глазами прямо сквозь ларек, прямо на меня... хотя лиц у них нет... только корка черная... а все равно смотрят... аж выворачивает... А один пальцем молча погрозил... а палец у него сквозь стенку ларька... ко мне прямо... Я в угол забился, а они отвернулись... и снова на того наехали... Типа - кого знаешь? ... он говорит - Валтиэля... а они смеются... слышь, Валтиэль на этом районе не жил никогда... у него власти и господства в другом месте вообще... а еще кого знаешь? Один другому говорит... ну, то есть, они как бы и не говорили... побожусь, начальник, точно не говорили... лиц-то нету! ... но я все равно слышал... как напильником внутри головы! ... один другому - что с ним делать? ... а тот смеется... как он смеялся, начальник, это сердце у меня как только выдержало, я не знаю... И говорит: кончай с ним...

- Серега, ты Валтиэля знаешь? - Милей знаком приказал сторожу помолчать. Белецкий хмыкнул:

- Сроду не слышал. И в сводках не попадался, и в разговорах никто не упоминал. Из гастролеров, что ли?

- Вроде того... Ладно, - Ян повернулся к продавцу, - дальше давай.

Того била дрожь, словно загнанную клячу.

- Не могу я....

- Давай! - приказал Ян.

- Ну и второй отвечает... как кончать-то? ... найдут же... а тот ему - тебе не все равно? ... это же люди... и мне говорит - подай бутылку... Я не хотел! Не хотел! Но он стоял на улице, а тут уже стоит за плечом... двери закрыты были... как вошел?.. ладонь на плечо положил... как будто током от него...

Щуплый мужичонка стянул с плеча спортивный костюм, и Милей поморщился. Кожа на плече была словно выжжена, или заморожена так, что свисала лоскутами открывая почерневшее мясо. Опер видел темные следы пальцев - длинных, нечеловеческих.

- Ничего не чувствую до сих пор... - продавец не смотрел на плечо, рассказывал на одном выдохе. - ...а он взял бутылку с витрины... стекло в ней треснуло от холода, стекло... а брызги замерзли... и ударил. Тот крыльями заслонился... но другие его схватили... а он ударил... и бил... а бутылка светилась, потом разлетелась на осколки...