Виктор Шепило - Ночь на площади искусств

Майор опять заломил Карлику руку. Карлик завизжал.

— Ты дурачка из себя не строй. Говори, где она?

— Я не знаю, о чем вы.

— Дама! Дама! — нервничал Ризенкампф, — Куда подевалась дама в полицейской форме?

— Откуда мне знать? Я в городе недавно.

— Врешь, коротышка! Мы с тобой еще разберемся…

Майор вызвал по рации полицейских, и те увели Карлика в участок. Сам же Ризенкампф пошел осматривать дворы. Ничего подозрительного не было. Он уже собирался уходить, как обнаружил в совсем уж темном месте люк, крышка которого была неплотно прикрыта. Майор посветил фонарем, внимательнейшим образом осмотрел место и обомлел. Чуть в стороне лежала запонка — его собственная, похищенная Кларой вместе с голубой форменной рубашкой.

Майор обрадовался и засуетился. Он отодвинул чугунную крышку и посветил фонарем вниз. Внизу, как и следовало ожидать, тянулся канализационный коридор. По желобу лениво текла жижа. Из подземелья доносился весьма узнаваемый запах с примесью мыла и чего-то более едкого. Майора все это привело в приятное возбуждение. Нет, Клара Ткаллер, тебе и твоим сообщникам дорого обойдется необдуманная выходка. Ты на кого руку подняла? Соображала? А логически думала? В том-то и беда. Надо же понимать, кого раздевать до трусов, а перед кем и самой не худо бы раздеться… Жгучая тайна влекла майора вниз, но он все же решил на всякий случай взять с собой несколько человек и позвонить полковнику.

— А, майор! Наконец-то вы соизволили… — По давней привычке полковник принялся отчитывать подчиненного.

— Не было причины вас беспокоить, — выслушав нотации, ответил майор, — А теперь появились… Какие-то загадочные свечения за оконными шторами нашего зала.

— Вашего, майор! — поправил полковник, — Вашего!

— Хорошо. Зал наш, а свечения чужие и подозрительные.

— Свечения… Сияния… — бормотал он, — Ничего удивительного. Там поселились музы.

— Боюсь, не только они. Надо бы проверить.

— Проверьте, только без проникновения в зал.

— Каким же образом?

— Вам виднее. Но скандалов нам не надо.

Теперь уже майор надолго задумался.

— Хорошо. Но я на некоторое время отлучусь, — сказал Ризенкампф, — Доложу по прибытии.

— Только еще раз предупреждаю — в зал ни ногой.

Майор пообещал и с силой брякнул трубку о рычаг. Какими только словами он себя не ругал! Позвонить этому старому маразматику — полковнику! Главному городскому полицейскому — по совместительству главному трусу! Своими приказами он уже загубил сотни смелых операций… Притом свою трусость он всегда облекает в удобную форму, которую именует благоразумием. Нет, эту операцию майор загубить не даст. Дело приняло такой удачный оборот… Только с собой теперь лучше никого не брать.

— Ничего, обойдусь и один, — убеждал себя майор, спускаясь в люк, — Фонарик есть, пистолет тоже. Черт меня толкнул позвонить. Ну ничего, я им всем докажу. Они меня еще узнают! — грозился майор, пробираясь вперед по канализационному коридору, — Как-никак майор Ризенкампф — прирожденный сыщик…

Александр Ткаллер лежал в своем кабинете на диване, обвязав голову смоченным в холодной воде полотенцем. Безучастным взглядом он смотрел на сделавший свое дело и самоотключившийся компьютер «Кондзё». Теперь уже ничего не исправить. Ничего и ничем. Директор курил, изредка отпивая из стакана арманьяк. Насколько он все-таки безоглядно беспечен… Не побоялся искушать судьбу. Только компьютер! Техническая приманка сработала безотказно: в город явилось в три-четыре раза больше народа, чем ожидалось. Как-то в компании журналистов Ткаллер не без иронии высказался: мол, никак не полагал, что люди так доверчивы — полагаются на азиатский компьютер больше, чем на собственный вкус. После этих слов Кураноскэ незаметно отвел его в сторону:

— Господин Ткаллер, я бы на вашем месте высказывался осторожнее.

— А что? Вполне безобидный юмор. Люди не обидятся.

— Компьютер может этого не простить.

— Я вижу, дорогой Кураноскэ, вы сами его побаиваетесь. Вот уж верно, что Восток никогда не знал свободы личности. Рок — вот что тяготеет над Востоком.

Ткаллер никак не мог представить себе, как роковое решение будет воспринято там, за тяжелыми шторами. Ему и не хотелось об этом думать. Хорошо бы уснуть, но вряд ли это получится. Надо чем-то занять себя. Ткаллер подошел к книжному шкафу, снял с полки «Скорбные элегии» Овидия и принялся их декламировать в подлиннике и переводе. Когда чтение достигло особого подъема и страсти, Ткаллеру показалось, что в его дверь кто-то постучал. Но Ткаллер продолжал распевать «вершину золотой латыни». Через некоторое время снова постучали.

— Что за черт? — встрепенулся Ткаллер.

— Александр…

— Клара, ты? — Удивленный супруг застыл с книгой в руке, увидев жену в полицейской форме. Клару тоже поразили чалма из полотенца и беспорядочно расставленные по комнате бутылки — одна даже стояла на компьютере.

— Александр! Ты никогда столько не пил!

— А ты никогда не служила в полиции… Зачем ты пришла?

— Я? Решила тебя проведать.

— Проведывают больных, а я вроде бы…

Клара подошла к мужу поближе, затем окинула взглядом кабинет:

— Я пришла к тебе на помощь. Я знаю, что-то случилось…

— Ничего. Я отдыхаю. С душой, по-русски.

Клара повернулась в сторону компьютера. Ткаллер взял со стола газету, накрыл дисплей.

— Значит, случилось, — твердо сказал Клара, — Что там?

— Не знаю… Не знаю, — снял с головы полотенце Ткаллер. — Пока ничего не знаю. Уходи.

— А я знаю. Поэтому я здесь.

— Коли знаешь, о чем же говорить?

Клара поняла, что так перебрасываться словами можно долго. Она решила подобраться к мужу с другой стороны. Она налила себе вина, отпила немного, прошлась по кабинету, как бы что-то отыскивая.

— Я проголодалась.

— Утром позавтракаешь, Клара, нет времени.

— Есть еще как минимум полчаса. Дай мне яблоко.

— Что?! — вздрогнул Ткаллер, — Яблоко? Почему именно яблоко?

— Не знаю. Захотелось. Ну дай грушу.

Ткаллер закружил по кабинету. Останавливался, как бы что-то вспоминая. Затем снова нервно бегал.

— Груш почему-то нет… — рассуждал сам с собой Ткаллер. — Виноград кончился. А вот яблоки… Яблоки…

— Александр! Это невыносимо, — сказала Клара, — Зачем ты мучаешь меня?

— Нет-нет, — извинительно ответил Ткаллер, — Я — нет. Ты просто не понимаешь, как ты угодила в цель. Как угодила…

Руки его дрожали. Крупный пот выступил на лице.

— Вот уже несколько дней ко мне стала являться старуха с яблоками.

— Какая?

— Та самая.

— Не помню.

— А перед этим возникло предчувствие. Ведь у тебя тоже бывают… Вот и сегодня. Почему ты пришла? Было предчувствие?