Максим Мараев - Накалившийся битум

Злобно раскрыл ноутбук и уставился в новостную сводку. Руки у него сжались в кулаки, он несколько секунд просидел, смотря на пустую строку поисковика. Мысль о том, чтобы снова схватить велосипед и покатить черт знает куда, лишь бы отвлечься от неведомого, творившегося с ним, показалась ему устаревшей до смехотворности, и он тут же отсеял ее. Хотел позвонить своим школьным друзьям, чтобы встретиться с ними где-то в «Макдоналдсе», но понял, что не хочет ни с кем общаться, и плюнул на эту затею тоже.

Машинально стал читать новости Яндекса, и ему бросилось в глаза странное сообщение о том, что полицейские берут в оцепление Триумфальную площадь, так как там с часу на час должно состояться некое оппозиционное мероприятие, которое не было санкционировано городскими властями. Андрей вдруг проявил заинтересованность этим событиям и стал шерстить Яндекс в поисках неизвестного ему действа, которое вот-вот должно состояться на площади. Андрюха всегда был далек от политических треволнений, но именно сейчас это было как раз то, что требовалось ему как глоток чистейшей родниковой воды. Именно такая движуха должна вернуть его к жизни. Ну так и есть, и Андрей, обрадованный своим открытием, сам не заметив, стал поспешно собираться на это неведомое.

Мама была очень удивлена его внезапным уходом, он заявил, что едет гулять в центр, и, казалось, успокоил ее. Выйдя из дома, Андрюха на невероятном душевном кураже взял курс к метрополитену.

Довольно быстро доехал до «Маяковской», вышел на перрон и поднялся на эскалаторе. Толпа словно волнами накатывала на площадь уже от самых дверей. Судя по всему, мероприятие уже началось. Вдруг откуда ни возьмись, где-то с левой стороны, появился Эдуард Лимонов в окружении ближайших приспешников. Андрей сразу узнал его, так как часто с друзьями в анекдотическом ключе обсуждал его книжки. ОМОН и милиция заняли весь центр площади, чуть правее от Андрея, на полпути между метро и центром Триумфальной, толпился костяк активистов, они орали нечленораздельные лозунги, которые тонули в общем вое и сумбуре. Андрей с любопытством протолкнулся поближе, к железным оградам, которыми все вокруг было оцеплено, и в эту минуту там началось самое месиво. ОМОН пошел в наступление на группу, и весьма быстро замелькали в воздухе дубинки, поднялись вопли; Андрей увидел, как тащат в автозак какого-то окровавленного парня.

На той кучке милиция и остальные силы правопорядка не остановились, и вскоре к консерватории стали подступать с двух сторон группы бойцов. Андрей вдруг увидел по ту сторону заграждений взлохмаченную шевелюру Алексея Венедиктова, главного редактора «Эха Москвы», который рьяно что-то доказывал полицейскому сержанту.

Вокруг Андрея поднялись вопли о России без Путина, за свободу, равенство и братство, и он пафоса ради тоже стал вопить: «Россия будет свободной! Долой власть чекистов!» Он и сам не заметил, как это занятие пришлось ему по душе. Он выплескивал весь свой негатив и стресс, накопившийся за последние дни, и оказался одним из самых активных в своей кучке.

Он толкался в первом ряду и вдруг обнаружил, что прямо на них надвигается угрожающая группа омоновцев. Мужики из толпы стали образовывать цепь, чтобы противостоять им, и призвали Андрея присоединиться к ним, но он решил, что так точно руки себе переломает, и отказался. И потом начался сумбур, омоновцы стали вырывать из кучи-малы самых активных участников, и в какой-то момент чьи-то сильные руки подхватили Андрея, оказавшегося между Сциллой и Харибдой, за подмышки, чей-то вкрадчивый голос произнес: «Молодой человек, а вы пройдете с нами», потом эти же руки бросили его в лапы двух омоновцев, бойцы согнули Андрея и повели через толпу к автозакам. «Парня-то отпустите!» – сердобольно выкрикнула какая-то женщина. Кто-то прямо ему в лицо сунул фотоаппарат и сфотографировал, Андрей обрадовался, поняв, что его фотка обязательно появится на каких-нибудь интернет-порталах и он прославится, получит свои пятнадцать минут славы.

Бойцы прижали его к автозаку и, расставив его ноги, обыскали, после чего втолкнули в салон и умчались дальше задерживать граждан. В автобусе сидело уже человек пять, Андрей оказался самым младшим. Они жарились на пекле в этом автобусе час, после чего их повезли в участок.

Там, в милиции, царила тотальная бюрократия. Андрею со своими горе-товарищами пришлось прождать в автобусе пару часов, прежде чем его повели на допрос.

Он оказался перед комиссией ментов, которые подбросили ему какую-то бумажку и потребовали ее подписать. Андрей прочел ее и увидел, что обязан выплатить штраф в размере пяти тысяч рублей завтра в этом же здании в девять часов утра. Скрепя сердце, он подписал эту бумагу и был отпущен. Был уже поздний вечер, мама тревожно названивала ему еще в участке, но он не брал трубку. И лишь сейчас он ей ответил и честно во всем сознался. Она пришла в ужас.

Дома она встретила его грустно и печально, он сказал, что надо уплатить штраф. Его состояние было взвинчено-возбужденным, глаза блестели. Мама, качая головой, протянула ему деньги.

Наутро Андрей был там. С ним беседовал капитал милиции, довольно вежливо, однако Андрей понял, что милиционеры уже связались с руководством его курсов и доложили обо всем ректору. Капитан милиции пригрозил тем, что теперь у Андрея будут проблемы с учебой, а потом, возможно, и с работой и выездом за границу. На Андрея все это не особо действовало, он только был слегка расстроен, что его преподаватели теперь в курсе, так как он не хотел лишних обременительных разговоров с ними. В тот же час – беседа длилась недолго – Андрей сумрачно покинул участок и двинул на курсы.

Там его сразу же отвели к ректору. Разговор был спокойный, однако Андрею сказали, что теперь он на особом учете не только в полиции, но и здесь, и, если подобная история повторится, он вылетит с курсов как пробка из бутылки. Андрей иронично подумал о том, что сказал бы ректор, узнай он о его проблемах с головой.

Слушок успел разнестись по его группе. Парни после второй пары обступили Андрюху, словно по-новому увидев его. Как ни странно, от некоторых ребят Андрей услышал слова солидарности с его поступком и почувствовал, что сфера отчуждения вокруг него рухнула, и он как будто снова свой. Староста хлопнул его по плечу, и остаток учебного дня прошел задорно.

Возвращаясь домой, Андрей удовлетворенно подумал, что терапия удалась, и ему действительно на последние сутки удалось вырваться из кольца навязчивых состояний. Ему даже не хотелось домой, он понимал, что с каждым метром приближения к своей квартире этот драйв, царящий в его душе, немного притупляется.