Елена Зелинская - На реках Вавилонских

27 января 1906 года у Евгении Трофимовны и Михаила Людвиговича Савича родилась дочь Тамара.

Последние месяцы беременности Шурочка переносила тяжело и просилась к маме, в Гомель. Да и Саше казалось спокойнее и надежнее, чтобы первые роды жена перенесла в родном гнезде.

Однако в любимом Гомеле Шурочка долго не засиделась. В Петербурге в кругу Сашиных друзей-педагогов она прониклась новыми идеями об образовании. Владимир Александрович Герд и его жена Юлия, с которой Шурочка особенно сошлась, часто и горячо критиковали реакционеров из Министерства просвещения, обсуждали передовые рабоче-вечерние школы, перспективы совместного обучения.

– Необходимо заставить мальчиков, а позднее взрослых молодых людей уважать девочек, как равных, а в девочках пробудить общечеловеческие интересы, – доказывал Владимир Александрович, сидя в небольшой квартирке Савичей на Васильевском острове. Юлия Герд, которая сама закончила Бестужевские женские курсы и вместе с мужем преподавала русский и историю в гимназии Стоюниной, увлекла подругу своим примером и даже проводила ее, когда та, уже ожидавшая ребенка, отправилась подавать документы в группу русской истории.

Однако к началу учебного года Александра Николаевна не попала: и оставить маленького Игорька на попечение мамы побоялась, и везти малыша в промозглый Петербург не рискнула. К следующему году она решилась. Устроив мужа и сына в теплом Гомеле, Шурочка поехала в Петербург получать образование.

«Дорогой Сашенька, не беспокойся, что не написала. Два дня бегала, искала комнату. Сняла без мебели на Вас. Остр.

Сейчас бегу в склад за вещами. Хоть бы глазочком взглянуть на тебя. Крепенько целую».

«Сейчас вернулась с экзамена, наконец, решилась пойти, получила «весьма». Завтра же засаживаюсь за другой. Скорей бы Рождество! Крепко всех целую. Мамочка».

Стопка открыток с виньетками, пасторальными младенцами и нравоучительными надписями. Белокурый ангелочек строит из кубиков башенку: «Наш Мирошка строит себе понемножку, живет в добре, ест на серебре». Мальчишка в кепи поднимается на воздушном шаре: «Смелость города берет». Малыш в княжеской шапочке гусиным пером выводит буковки: «Хоть не складно, да ладно! Пиши, знай, кому надо разберут!». «Открытые письма» летели в Гомель Могилевской губернии из Санкт-Петербурга, из Гомеля в Санкт-Петербург. Игорь Савич, Горюнька, как называла его мама, еще неграмотный адресат этих посланий, сбережет открытки все до одной, и его правнуки будут перечитывать, с трудом разбирая полустертые строчки:

«Горюньке Савичу. Мамочка скоро, скоро приедет. Попроси папочку взять тебя на вокзал. Крепенько целую. Твоя мамочка. Осталось 2 дня 15 часов».

Проведя лето в Гомеле, молодая семья возвратилась в Петербург.

Путешествие с маленькими детьми – дело нелегкое. К тому моменту, когда Михаил Людвигович принял решение переселяться в столицу и со всеми, что называется, чадами и домочадцами двинулся с места, Бореньке исполнилось семь лет, а Томочке не было и трех. Горшки, пеленки, угольная сажа, которая налетает детям в глаза, книжки с картинками, пролитый чай, капризы, – в общем, Евгения Трофимовна совсем запыхалась. С заметным облегчением смотрела она, прильнув к окну в узком вагонном коридоре, как близятся башенки Николаевского вокзала и медленно наплывает перрон.

– Миша, смотри! – воскликнула она. Раздвигая толпу встречающих с ловкостью столичного жителя и зорко высматривая нужный вагон, навстречу бердянскому поезду спешил ее брат. Павел всегда больше других сыновей Трофима Васильевича был похож на отца. До боли узнаваемы были в нем наследственные черты: и в голубоглазом бледном лице с густыми усами, и в кряжистой фигуре с широкими плечами, на которых сверкали золотые эполеты.

– Специально ведь пришел встречать в парадном мундире, – улыбнулась про себя сестра, – чтобы никто не упустил из виду, что он раньше старших братьев произведен в полковники.

– На первых порах расквартируем вас на даче, – определил Павел Трофимович. – Летом Лора с детьми живут в Саблино постоянно, а я приезжаю туда только на выходные.

Дача Магдебургов располагалась на берегу реки Тосно. Старый парк графа Кейзерлинга и шумный водопад служили для всего семейства местом для прогулок. Старшие дети дружно исследовали пещеры – главную достопримечательность парка, а младших Евгения Трофимовна и Лора, которые сдружились так же быстро, как их сыновья, степенно катали по прохладным аллеям. По воскресеньям, когда из города приезжали Павел и Михаил, купались в речке, а вечерами смотрели в Саблинском летнем театре модные пьесы.

К осени Михаил Людвигович подыскал подходящее жилье. Квартира уютная и недорогая, а главное – в двух шагах от училища: Петроградская сторона, Гатчинская улица, дом 27/29, квартира 38.

К этому времени вернулся из Гомеля Александр, и оба брата стали работать вместе в частной гимназии Штемберга.

Александр Савич нисколько не преувеличивал, когда рассказывал еще в Бердянске старшему брату о расцвете педагогических наук. Интерес и внимание к образованию в стране, и особенно в столице, были так велики, что все новшества и изменения, происходящие в педагогике, широко обсуждались и находили немедленно отражение на страницах газет.

Газета «Петербургский листок» посвятила специальную корреспонденцию заграничной экскурсии гимназии Штемберга: «Пять недель путешествия по Западной Европе, видимо, нисколько не утомили молодежь, которая вернулась на родину бодрой и жизнерадостной.

Роскошная панорама всего виденного должна оставить неизгладимый след в душе каждого. Пребывание в Берлине, Рейнский водопад, бирюзовые озера Швейцарии, величественный Сен-Готтард, так много говорящий русской народной гордости, Милан, Флоренция, всемирная выставка искусства в Риме, дивное путешествие по Адриатическому морю в Черногорию, теплый, дружественный прием в ее столице, городе Цетинье…»

В Черногории Михаилу Людвиговичу Савичу вручили орден Независимости: «30.06.1911. Его Величеством Королем Черногорским пожалован орденом Князя Даниила Первого». Номер – 1426. Надпись на наградном листе: «Божией милостью Мы, Никола Первый, Король и Государь Черногории. Господину Михаилу Савичу, преп. гимназии и надвор. советнику. За особые услуги черногорскому народу и Нам нашли Мы возможным наградить Вас Орденом четвертой степени князя Данила I, учрежденным в честь независимости Черногории». Подпись министра иностранных дел.

…Осталось загадкой и для правнуков, и для исследователей, какие события повлекли за собой награждение королевским орденом. Кроме документов до нас донеслось эхо события – награда была предметом особенной семейной гордости, она лежала в бархатной коробочке, ее показывали друзьям. Орден изымут во время обыска в 1935 году…