Вера Мосова - Не шей ты мне, матушка, красный сарафан

Проснулась Нюра с лёгкою душой. Сегодня великий праздник – Троица. Маменька, наверное, уже напекла пирогов, и все они там сидят за столом. Вдруг безумно захотелось домой. Вроде, и уехали недавно, а она уже скучает. Она поделилась этим с Марусей. Сестра только фыркнула:

– Ну, вот ещё! Нашла, по чему скучать! Домой-то мы всё равно воротимся, а вот эта жизнь может больше и не повториться. А потому, наслаждайся, сестрица! Хотя, что тебе! Ты ведь всё равно сюда приедешь, да ещё хозяйкой!

Нюре не хотелось говорить на эту тему, она молча взяла гребень и стала расчёсывать косу.

После завтрака все вместе отправились на службу в Свято-Троицкую церковь. Нюра мысленно обращалась к Богу с просьбой наставить её на правильный путь, помочь найти верное решение. Как ей поступить: пойти вослед за своей любовью или остаться послушной дочерью и выполнить волю отца? Но ничего не услышала она в ответ.

После службы вернулись домой и в зелёном садике, расположенном позади дома, пили чай. Под цветущей яблоней уже был накрыт круглый стол, на котором дымился самовар, а на большом блюде горкой лежали румяные шаньги. Щебет птичек, зелень мягкой травы, аромат усыпанных цветом яблонь – всё это так умиротворяющее подействовало на Нюру, что она на время забыла о своей беде. А вечером уже стали укладывать вещи в дорогу, чтобы утром пораньше выехать. Путь опять предстоял долгий и непростой.

Перед отъездом гостей Павел Иванович пригласил Нюру к себе в кабинет. С замиранием сердца вошла она туда и огляделась. Около окна стоит тёмный стол, обтянутый сверху зелёным сукном. Возле него – того же дерева широкий стул с подлокотниками. У одной стены – шкаф с книгами, а у другой – массивный кожаный диван с высокой спинкой и валиками. Увидев, как она внимательно осматривается, жених пояснил:

– Эту мебель я вывез из отцова кабинета в нашем тульском имении. Почему-то было жаль оставить всё это там, где поселятся чужие люди.

– Вы очень любили своего батюшку? – неожиданно для себя задала она вопрос.

– И матушку тоже, – ответил он. – Только со всей полнотой осознал это, когда остался совсем один.

Павел Иванович жестом предложил ей сесть на диван, себе подвинул стул и сел напротив. Ей почему-то вдруг стало тревожно. Что же он надумал?

– Аннушка, мы сегодня расстаёмся, и я полагаю, надолго, – начал он разговор. – Я хотел бы дать тебе кое-какие книги. Я понимаю, что дома у тебя не так уж много свободного времени, но всё-таки хочу, чтобы ты их почитала. Это наши русские писатели: Пушкин и Карамзин. Если книги тебе понравятся, то я пришлю ещё, или сам привезу при оказии.

Он указал рукою на стол, где лежали два тома.

Она кивнула в ответ.

– Я надеюсь, что тебе хорошо погостилось у меня, и желал бы, чтобы до свадьбы ты приехала сюда ещё хотя бы разок. Конечно, это очень далеко, и дорога нелёгкая, поэтому я не настаиваю, но при первой же возможности постараюсь приехать сам.

Она опять молча кивнула.

– Я буду скучать без тебя, – вдруг с нежностью в голосе сказал он, беря её руку, потом склонился над рукою и поцеловал её.

Нюра растерялась, она слышала, что у господ принято целовать дамам руки. Но чтобы ей?! Она не знала, как себя вести, что сказать. Снова её пронизало то чувство страха, с которым она сюда приехала два дня назад. Павел Иванович поспешно встал со стула, словно сам испугался своего поступка. Нюра поднялась, стараясь не смотреть на жениха, он подал ей книги и проводил из кабинета.

Вскоре гости были готовы к отъезду: лошади запряжены, сундук установлен на задок коляски. Кухарка вынесла корзину с пирожками и бидон кваса в дорогу. Нюра уезжала с лёгким сердцем – душа её рвалась домой. Марусе, напротив, вовсе не хотелось покидать большой город. Отец был серьёзен и сосредоточен, внимательно слушал советы кучера, как лучше выехать из города. Вот, наконец, расселись, попрощались и тронулись. Павел Иванович с грустью смотрел вслед отъезжающей повозке.

– Интересно, жених твой и в самом деле печалится, что ты уезжаешь, или только делает вид? – спросила сестру Маруся, как только они отъехали.

Нюра не ответила, ей не хотелось обсуждать эту тему.

– Вчера он получил письмо от какой-то дамы, – продолжала Маруся.

– А ты-то почём знаешь? – заинтересовалась Нюра.

– А я приняла это письмо от посыльного, когда вы гулять уходили. Звякнул колокольчик, я и отворила дверь. Хозяина дома нет – слуги и не торопятся. Жаль, письмо запечатано было, а то бы я обязательно прочла!

– А почему ты решила, что оно от дамы?

– Так я понюхала – духами пахнет! – воскликнула Маруся. – Совсем как вчера от одной сударыни, которая прошла мимо, когда мы со службы возвращались. И почерк такой красивый! Но тут вышла горничная и забрала у меня письмо!

Рассказ сестры почему-то опечалил Нюру. Ей вовсе не хотелось верить, что у Павла Ивановича может быть ещё какая-то женщина. И всё же на душе стало немного тоскливо. Что это с ней? Неужели жених стал волновать её? Нет, ей никто не нужен, кроме Алёшеньки! И, даст Бог, они скоро опять свидятся. Но мысли её нет-нет, да и возвращались к Павлу Ивановичу, к воспоминаниям о двух очень насыщенных событиями днях, проведенных в Екатеринбурге.

А жених её в это время сидел в саду под яблоней с письмом в руке. Только сейчас он удосужился распечатать его и прочесть. Амалия упрекала его в охлаждении чувств и приглашала к себе на Троицу. Хорошо, что он не стал читать письмо сразу, как получил, иначе весь день вчера чувствовал бы себя виноватым, зная, что его ждут. Связь с красивой вдовушкой тянулась уже почти год. Несколько раз пытался он порвать с ней, но никак не получалось. Она крепко уцепилась за завидного жениха и не желала его отпускать. Поначалу она казалась ему милой и беззащитной, их сблизила некоторая схожесть судеб. Но потом всё отчётливее стала Амалия напоминать ему первую жену. Он ждал тепла, доверия, душевности, которых не получил в первом браке, но и она не сумела дать ему это. Он помнил, как дружны были его родители, как матушка во всём поддерживала отца, и очень хотел, чтоб в его доме жила большая дружная семья, чтоб раздавались звонкие голоса детей, чтоб царили здесь покой и счастье. Ему нравились большие дружные семьи, которые он часто встречал в среде простого люда. Дочери, воспитанные там в строгости и почитании родителей, становились потом хорошими жёнами. Вот и семья Беловых, где он нередко останавливался, разъезжая по своим конторским делам, привлекла его. Мысль взять себе в жёны простую, не избалованную богатством девушку, пришла ему неожиданно. Он уже давно не грезил о всеобъемлющей любви, не желал никаких сердечных мук и терзаний. Ему просто нужна была крепкая семья и здоровые наследники.