Вера Мосова - Не шей ты мне, матушка, красный сарафан

К этой шутке отца все давно привыкли, каждое лето на покосе она повторяется вновь и вновь. Но, что удивительно, после неё каждая из них и в самом деле начинает мысленно петь «ах, вы, сени, мои сени…», и темп работы сам собой ускоряется.

Иван с отцом складывают сено на волокуши, изготовленные из двух срубленных берёзок, и вытягивают его на соседнюю елань, где будет ставиться зарод 16 16 Заро́д – большой стог с деревянными опорами по краям , для которого в самом центре уже заготовлено место. Маруся старается шагать вслед за сестрой, подхватывая и отгребая то, что подгребла Нюра. На правой ладони уже появилась первая мозоль, видимо, слишком крепко уцепилась она за черенок грабель. Хорошо, что впереди отдых, надо будет найти листик подорожника да привязать к мозоли. После обеда отец обычно разрешает всем с часок отдохнуть: подремать в тени кустов или побродить в ближайших зарослях, поесть костяники да белобокой ещё брусники. Анфиса уже расстелила под елью старенькую скатерть, выложила на неё хлеб, варёные яйца, зелёный лук, первые огурчики, маленькие и пупырчатые, да настряпанные с вечера налёвные 17 17 Налёвные шаньги – шаньги без начинки, политые сметаной с сахаром шаньги. В котелке аппетитно фырчит овсяная каша. В другом настаивается ароматный чай. В него добавлены листья малины и смородины, которые Василко сорвал поблизости. Что может быть лучше обеда на свежем воздухе, да еще после хорошей работы?!

Только сели есть, Маруся подхватилась и убежала в кусты.

– Чего это с ней? – недоумённо спросил отец.

– Видимо, перегрелась на солнышке, – предположила Анфиса, – эка страсть, как припекает!

Дочь вернулась бледная, есть больше не стала, только чаю попила.

– Иди-ка, полежи в тени, полегчает, – предложила Марусе мать, с тревогой вглядываясь в её лицо.– Нюра, там Василко студёной воды принёс из ключика, намочи тряпицу да ко лбу ей приложи.

Нюра принесла сестре компресс и села рядом с ней в тени.

– Скажи-ка честно, сестрица, что это с тобой такое приключилось? – шёпотом спросила она. – Ты и утром сегодня из-за стола тихонько улизнула, и вчера тоже. Неужто и на тебя какой ни то Эраст нашёлся?

– Нюр, отстань! И без тебя тошнёхонько!

– Я просто помочь тебе хочу.

– Тут уже ничем не поможешь, теперь только к повитухе идти.

– Ты сдурела что ли? Грех-то какой! Убить своё дитя! – возмутилась Нюра.– Говори мне сейчас же, кто это сделал? Чей ребёнок?

– Ну, чей-чей! Сама не догадываешься, что ли?

– Неужто Санко?

– А кто же ещё!

– А он-то хоть знает?

– Ничего он не знает!

– Надо срочно сказать ему – пусть сватается!

– Какое сватовство? Самая страда! А там ещё и жатва впереди! Тятенька убьёт меня! И его тоже!

– Ты хоть любишь его, беспутная?

– Не знаю я ничего! Какая мне любовь теперь? Свету белому не рада!

Нюра тяжело вздохнула. И как она допустила, чтобы с Марусей беда приключилась? Она со своей любовью обо всём на свете позабыла, а надо было приглядывать за меньшей-то сестрицей! Анфиса бросает подозрительные взгляды на шепчущихся дочерей. Ох, не нравится ей это!

Отдохнув, продолжили работу, а Марусе разрешили остаться в тени, как бы хуже не стало. Нюра с матерью гребли, отец носил сено к зароду, а Иван метал наверх, куда подняли Василку, чтоб принимал его и равномерно утаптывал там. Когда всё было сгребено и отмётано, зарод очесали граблями, обвязали верёвками и стали собираться домой. На одну из телег уже был нагружен воз сена, чтоб не ехать порожняком, на другую уселась семья. Нюра всю дорогу до дома сидела в глубокой задумчивости, надо как-то помогать сестре. Она не знала, что же такое придумать, чтоб гнев родителей был не слишком суров, и решила, что в первую очередь поговорит с Санком.

Назавтра она тайком ото всех отправилась в кузню. Ей повезло, там как раз был Санко. Он очень удивился, увидев Нюру. Обычно с заказами приходили мужчины.

– Санко, я пришла к тебе требовать, чтоб ты посватался к Марусе! – начала она сурово.

– Да я бы с радостью, но она сама сказала, что только после твоей свадьбы, – ответил парень.

– Ты не понял, надо срочно свататься, пока ещё не очень поздно, – настаивала Нюра.

– А что за срочность-то? – недоумевал Санко.– Какая муха тебя укусила?

– По-моему, это вас с ней бешеная муха покусала, натворили делов!

И тут, наконец, до парня дошло:

– Она, чё, это… понесла что ли?

– Ну, слава Богу, уразумел!

– А как?… А чё?.. Страда же? Какая щшщас свадьба? Мне батя такую свадьбу устроит! Дрыном по спине! У нас ещё и дом новый до конца не достроен. Сами у соседей живём! Мне щас жениться точно не дадут! – запричитал Санко.

– Раньше-то ты о чём думал? – рассердилась Нюра. – Напакостил – отвечай! Не то смотри, ещё и от нашего тятеньки дрыном получишь!

– А он уже знает? – испугался парень.

– Скоро узнает! – резко ответила Нюра и пошла.

– Нюр, стой, подскажи, чего мне делать-то теперь? – крикнул он вдогонку.

Нюра вернулась, ей стало жаль парня.

– А вы обвенчайтесь с Марусей тайком от всех, а потом родителям в ноги упадите и повинитесь. Простят! Главное – вы их от работы не оторвёте!

Санко задумался:

– А ты уверена, что простят?

– А куда им деваться-то? Поругают, конечно, не без этого. Может, и по спине достанется.

– Тогда передай Марусе, пусть завтра к полудню в церкву приходит, а я попробую уговорить батюшку, чтоб обвенчал нас.

Вот так, благодаря Нюре, Маруся вышла замуж. Пришли они из церкви, пали в ноги родителям и испросили прощения и благословения. Прохор вскипел было, но Анфиса так на него глянула, что он тут же поутих. Чего уж теперь-то кипятиться? Молодые попросили разрешения поселиться пока здесь, в беловском доме, не к соседям же Санко молодую жену поведёт. Призадумались хозяева, куда ж их селить? Опять же, и отказать нельзя. Не гнать же из дому родиму дочь! Потом порешили отдать пока молодым горницу, где гости проезжие останавливаются.

– А гостей куда селить будем? – сурово спросил Прохор.

– А к кучерам, в возницкую, – нашлась Анфиса. – Завтра девки там приберут, помоют, поставим перегородочку и будем туда поселять. А кому не понравится, пусть другой постоялый двор ищут!

Пришлось Прохору согласиться, деваться-то некуда.

Потом молодые отправились в семью жениха. Крутой нрав Петра Кузнецова был известен всему заводу, и Маруся очень даже боялась идти туда. Но, сделав первый шаг, надо шагать и дальше. Ох, и покипятился же новоявленный Марусин свёкор!

– Отца позоришь! В примаки собрался?! У нас дел невпроворот, а он жениться вздумал!

Маруся стояла ни жива ни мертва, уцепившись за рукав мужа. Свекровь её, Акулина Власьевна, сидела за столом, насупив брови, а золовушки, Фрося да Дуся, хитро прищурясь, поглядывали на непутёвую невестушку из-за печи. Они-то честные девушки! Они не такие! Санковых братьев, Егора и Ефима, дома в этот час не было, они работали в кузне.