Дирк Гузманн - Слон для Карла Великого

Когда солнце уже клонилось к закату, группа остановилась. Пряный запах смешанного леса висел в воздухе. С правой стороны склон круто уходил в ущелье, заросшее зеленью. Подъем стал менее крутым, и перед ними теперь была довольно ровная дорога, к тому же расширяющаяся. «Перевал», – предположил Танкмар. Впереди прозвучал приказ спешиться. Ощущая боль в паху, он соскользнул с мула.

Исаак громко выкрикнул его имя, и Танкмар на почтительном расстоянии обошел серого великана. Арабы были заняты расседлыванием лошадей.

– Занеси груз внутрь. Мы остановимся здесь на ночь, – сказал Исаак и указательным пальцем ткнул в дом на краю дороги – таких Танкмар еще не видел.

– Древний храм римлян, – пояснил Исаак. – Надгробный памятник мертвому богу. Его стены защитят нас от ветра здесь наверху.

Перед ними выросли руины, заросшие густыми кустами, но гордые, несмотря на разрушения. Колонны, от которых откололись куски камня, торчали из кустов, словно нижняя челюсть какого-то великана. От провалившейся крыши осталось только множество обломков. Двенадцать ступеней вели наверх к колоннам, которые, очевидно, когда-то образовывали вход в храм. И повсюду сок растений оставил зеленые шрамы в камне.

Исаак продолжал говорить, повернувшись к храму:

– Римляне соорудили ритуальные храмы на многих перевалах. Легионы, которые маршировали здесь, молились об удаче в битве. Проезжавшие здесь торговцы оставляли часть своих товаров в качестве пожертвования, чтобы бог перевала оберегал их в дороге.

Он дрожащей рукой потер свой колючий подбородок и повернулся к арабам:

– Мне здесь не нравится, Масрук! Прикажи седлать животных! Мы должны найти себе другое место для ночлега. Это место принадлежит духам.

Арабы как раз изо всех сил старались привязать слона цепью за ногу к упавшей колонне. Их предводитель поднял взгляд:

– Ваш голос звучит как голос женщины, иудей. Мы остаемся. Сейчас время для вечерней молитвы, а Аллах не терпит опозданий.

Танкмар встревожился. До сих пор он считал, что командует здесь Исаак.

Старик сделал новую попытку:

– Хотите взывать к Аллаху в доме другого бога? Вы не боитесь его гнева?

Масрук с искаженным лицом повернулся к Исааку. Его одеяние, словно черный флаг, развевалось в воздухе:

– Отнюдь, – воскликнул он, – я страшусь его гнева. А вы, неверный, сделали бы хорошо, если бы последовали моему примеру. Аллах привел нас к этому месту, чтобы мы здесь восхваляли имя его – его и халифа Гаруна ар-Рашида, защитника всех правоверных. А его воля для меня закон. – Он повернулся к Танкмару. – Раб, спрячь багаж в руинах.

Танкмар ожидал реакции Исаака. Помедлив, еврей кивнул ему:

– Занеси груз внутрь и сооруди место для ночлега. А затем поищи в моих сумках новую одежду для себя. Иначе, может быть, гнев Аллаха обрушится на твое голое тело.

Вскоре после этого багаж был сложен в кучу на верхней ступеньке храма. В одной из кожаных сумок Танкмар нашел одежду, хотя и поношенную, однако целую и в любом случае лучше защищавшую тело, чем те лохмотья, которыми были обернуты его бедра. Он отбросил их и вместе с ними – последние воспоминания о ярме Грифо. Затем он переоделся и наконец потянулся перед входом, будто сам король франков, готовый противиться даже Богу. Рубашка и штаны из льняной ткани покрывали его тело. Темно-зеленая туника доходила ему до середины бедер и удерживалась на талии кожаным поясом. Икры обвивали ремешки, а ноги были обуты в кожаные полусапожки. Накидка тоже была зеленой. Правда, Танкмар потел под толстой материей, но он легко смирился с этим – ведь он был разодет, как благородный человек. Вот если бы ему еще можно было носить меч!

Пока остальные собирали хворост и дрова для костра, Танкмар вошел в храм. Белый мраморный пол во многих местах потрескался. Пиния раскинула свою кривую крону между двумя колоннами. В центре помещения на мозаике пола чернели остатки чьего-то костра. Из-под сажи виднелись сделанные из цветных каменьев женские ноги. Ящерицы разбегались, а птицы разлетались от звука его шагов. Он догадывался, что здесь, под крышей, когда-то царила прохлада. Затем он окинул взглядом храм и лишь тогда заметил человека из камня, застывшего у его ног.

Страх на какой-то момент парализовал его, а затем Танкмар все понял. Он уже видел множество статуй с тех пор, как его насильно вывезли на юг. Они украшали храмы христиан, в которых часто молился Грифо. Там они стояли в темных нишах – грубо обработанные истуканы со смешными и жалкими лицами. Однако опрокинутая скульптура, лежавшая перед ним, была иной. Хотя она и лежала на мраморном полу, застыв в вечной позе, она казалась живой. Она, наверное, изображала бога, однако одет он был как воин. Латы защищали его могучую грудь, а на них были филигранно высечены в камне маленькие человечки и разные декоративные предметы из другого мира. Одна рука была отбита и валялась мраморном полу, обвитая плющом. Красиво и пропорционально была высечена из камня голова бога.

Тонкие губы и морщина на лбу придавали его лицу серьезное и мужественное выражение. Глаза над отбитым носом были матового серого цвета, плоские и безжизненные, ослепленные бесконечностью времени. Танкмар опустился на колени и смахнул листья с похожих на серпы каменных кудрей скульптуры.

– Некоторые боги могут пасть, – услышал он позади голос Исаака, – и прежде всего когда они обычные смертные. Вот этот был императором, которому пришло в голову стать богом.

Танкмар погладил рукой обломок носа:

– Ему это удалось? Стать богом?

– Это известно лишь ему одному. Но в любом случае каменные изображения сделали его бессмертным.

Танкмар повернулся к старику:

– Но если бы он действительно стал богом, разве тогда он мог бы упасть? Наверное, он остался человеком.

– Бог, человек… Зачастую разница не так велика, как мы считаем. Даже сверхъестественное иногда подчиняется земным силам. Бывает, в свое время над миром проносится ветер, который уносит с собой все старое. Это жестокий ветер. Но он освобождает место для новых ростков. Твой народ попал в такой ураган.

Танкмару вспомнился Ирминсул – дерево миров, величайшая святыня племен саксов. Оно росло на Эресбурге долго, тысячу человеческих поколений. Дуб, на крону которого опускались боги, чтобы говорить с людьми. Его красота была воспета во множестве песен. А затем пришла война, и вместе ней – Карл Великий, император франков. Семь дней бушевала битва за святыню, а затем Ирминсул сгинул в пламени. Ни Донар, ни Ирмин, ни Сакснот не послали свои небесные войска на помощь. Врата Вальгаллы [10] Вальгалла – «дворец павших», в германо-скандинавской мифологии – небесный чертог в Асгарде для павших в бою, рай для доблестных воинов. остались закрытыми с того самого проклятого дня.