Владимир Леонов - В них и язык, и душа, и свобода. Русь в древних текстах

С точки зрения теоретической истории русской литературы, становление книжности древней Руси делится на четыре этапа:

– спецификации (обособления) письма,

– интерференции письменного и устного слова,

– тематизации,

– фокализации письма.

Характеристика конкретных памятников русской книжности дается, как правило, в разделе, посвященном этапу, в продолжение которых эти памятники возникли. Таким образом, задача книги – не только составить у читателя представление об отдельных памятниках, но и показать общую логику и законы развития русской словесности в средневековый период.

Не следует рассматривать эту книгу как учебник: в этой книге имеется собственный «интеллектуальный сюжет», связанный с постепенным разворачиванием представления о древнерусской книжности. А значит, ее желательно прежде всего прочитать, хотя бы бегло, от начала до конца – если уж взялись. И только потом, составив некое общее представление о материале и его композиции, есть смысл обращаться к актуальным непосредственно темам.

Древней русской книжности был свойствен целый ряд особенностей, кардинально отличавших ее от литературы Нового времени. Прежде всего, это христианское религиозное содержание . Создавая свои произведения, книжник рассчитывал, что они помогут его читателю продвинуться по пути благочестия и праведности. Иной цели он себе не ставил. Поэтому тематика русской книжности была либо прямо христианской, либо исторической, но и в последнем случае история рассматривалась в религиозном контексте, как проявление воли Божьей. История виделась лишь в перспективе вечности. «Земные» предметы сами по себе книжника не интересовали: предполагалось, что они не настолько важны, чтобы посвящать им письменную речь.

Отсюда видно, что к письменной речи было отношение особое. Слово и вообще-то в христианской культуре мыслится как посредник между человеком и Богом: еще бы, ведь в Евангелии от Иоанна прямо сказано, что Слово – это Бог!.. А на Русь христианское откровение пришло в форме книжных, письменных текстов. Естественно, что и осмысливался книжный текст как сакральный . И ничего «неважного», мирского, второстепенного писатели в свои тексты не допускали.

И уж конечно, в книжности не допускался вымысел . Это важнейшая особенность, отличавшая книжность русского средневековья от европейской литературы того же времени. В русской книжности существовала своеобразная конвенция достоверности, в рамках которой все, о чем говорится в письменном тексте, заслуживает доверия.

Все было на самом деле: и библейский потоп, и путешествие апостола Андрея по Руси, и чудесное прозрение внезапно ослепшего князя Владимира после его крещения, – а если бы этого не было, то об этом не следовало бы и писать… В европейской же художественной литературе вымысел был ее существеннейшим компонентом.

Ведь по Аристотелю, содержание искусства – это подражание природе в формах вымысла. Это обстоятельство еще раз показывает, насколько далека была русская книжность от художественных задач. Переводные занимательные повести, то и дело возникавшие в русской книжности начиная приблизительно с XV века, трактовались как «баснословные» и потому «неполезные».

Еще одна важная особенность древнерусской книжности – ее анонимный и рукописный характер . В ту эпоху не существовало понятия авторской собственности на текст. Текст мыслился как «ничей», и книжник спокойно переносил его из какого-либо источника в свою рукопись. Переписывание книг было сложным трудом, требовавшим серьезных навыков и подготовки. К тому же и материал, из которого изготовлялись книги, пергамент, был непрост в изготовлении. Поэтому книг было мало, и позволить себе владение ими могли либо самые богатые люди из военно-аристократического сословия, либо церковь, бывшая центром средневековой учености. Именно в церковной среде и совершалось книжное дело: обработка и переписывание текстов…

Мы не случайно говорим: «обработка». Дело в том, что средневековый книжник вовсе не был простым копиистом. Переписчик неизменно выступал одновременно и редактором текста , изменяя его так, как ему казалось правильным. «Незакрепленность авторской собственности на окончательный текст обеспечивала каждого редактора правом на практически бесконтрольное сотворчество. При этом запас средств выражения был задан традицией, а возможности их отбора и сочетания оказывались неограниченными». Естественно, от редакции к редакции содержание текста мало-помалу изменялось: постоянной оставалась наиболее общая сюжетная канва, но способы интерпретации событий и предполагаемые выводы могли оказываться довольно разными.

Поэтому, когда мы имеем дело с памятником древнерусской письменности, следует помнить, что это (за редкими исключениями) не единственная его редакция. Обычная форма бытования текстов в древнерусскую эпоху – в составе сборников. Одно и то же произведение могло в разное время оказаться переписанным в совершенно разных контекстах (такие контексты называются конвой ), и уже в силу этого по-разному восприниматься. Притом редакторская правка почти непременно проводилась переписчиком-составителем нового сборника. И те тексты, которые известны большинству из нас, читателей XXI века, являются результатом скрупулезной работы ученых, восстановивших наиболее общий инвариант произведения.

Все сказанное дало в последнее время исследователям повод говорить об особом способе существования риторической традиции в русской книжности. Преемственность в способах письма и единое смысловое поле, обеспечивающее правильные трактовки, достигались не путем следования неким сформулированным правилам (как в европейской литературе). Таких «писаных законов» для книжника не существовало. Существовал обычай , опиравшийся на хорошее знание и понимание всеми авторитетных текстов христианской культуры, служивших универсальным образцом – парадигмой. «Подражание авторитетным текстам не всегда декларировалось и не всегда осознавалось. Оно было заключено не в теоретических высказываниях, но в писательской практике, в узусе (общепринятое -авт.) средневековой книжности».

Перечисленные выше особенности древнерусской книжности дополнялись тем, что и система ее жанров сильно отличалась от системы жанров художественной литературы. Древнерусская книжность опиралась на систему так называемых «уставных», или «типикарных», чтений, в которых каждый жанр ориентировался на определенный тип аудитории, характеризующийся степенью своего религиозного просвещения. На «начинающих» были ориентированы жития святых, исторические слова, чудеса, патерики ( сборник рассказов о жизни подвижников, обычно какого-либо определенного монастыря, и их поучений ); цель этих жанров – воспитание чувств верующих. На «преуспевающих» ориентировались толкования, притчи, поучения; они воспитывали рассудок. Наконец, «совершенным» предназначались молитвословие, гимны, торжественные проповеди.