Магомед Султанов-Барсов - Большой Умахан. Дошамилевская эпоха Дагестана

К нему стремилась вся дворцовая челядь, и в то же время его все побаивались; рядом с ним держались настороженно: он не знал меры ни в чем; бодрствовал, пока, выбившись из сил, не засыпал у кого-нибудь на руках или прямо на полу, застеленном коврами или хорошо выделанными шкурами.

В один из ласковых апрельских дней, залитых лучами солнца, растапливающих последние зимние снега, Меседу и Хистаман вышли в дворцовый сад погулять с братиком. Держась за руки сестер, Умахан делал по земле свои первые, неуклюжие шажки. В светлых беседках, выстроенных в арабском стиле – восьмигранником, укрытых от солнца плотным белым ситцем, сидели тети, дяди царевича и их гости. Они тут вели свои нескончаемые беседы о жизни, о старине, о товарах, которые они намерены были и этим летом отправить с чьим-нибудь надежным караваном в далекие страны, чтобы получить наилучший доход. Вокруг кустов жасмина бегали дети – двоюродные, троюродные и четвероюродные братья и сестры десятимесячного престолонаследника. Кто-то катался на качелях, кто-то упражнялся в прыжках с места, а восьмилетний Булач и еще двое мальчишек играли в догонялки. Убегая, они залезали на самое высокое в саду платановое дерево, на котором с толстых ветвей и в разных местах свисали три каната. Мальчишки забирались высоко по веткам и спускались на землю по канатам. Затем, по-новому: двое убегают, один – догоняет. Это здорово оттачивало силу и ловкость мальчишек, мечтающих стать славными воителями, как Андуник Третий, прозванный Диван-ханом из-за честных судов, которые он вершил. А еще мальчишки очень любили купаться в бассейне. Прошлым летом они забирались на головы каменных статуй – львов, быков и драконов – и ныряли в довольно глубокий бассейн. Но сейчас было еще рано купаться, вода в бассейне – ледяная, снег только недавно растаял.

Сестры-царевны решили показать братику рыбок, подняли его на каменный бортик бассейна, и тут-то как раз и случилось то, чего так боялась мать-ханша. Умахана, увидевшего в хрустально-прозрачной воде причудливо красивые существа с красными точечками на боку, девочки не смогли удержать. Он потянулся рукой за рыбками и упал в ледяную воду. Меседу и Хистаман подняли крик, но малыш точно камень пошел ко дну. Достал ли он дна – в этом месте было по грудь взрослому человеку – одному Аллаху ведомо. Но малыш, барахтая руками и ногами снова показался над водой, всего на несколько мгновений, и снова ушел ко дну.

– Чего вы там орете, несносные девчонки? – сердито прикрикнула тетушка, старшая сестра их правящего отца, высунув голову из беседки.

– Умахан утонул!.. – в один голос закричали сестры.

– Что-о?! Шутить изволите, проказницы этакие, – пробурчала шестидесятитрехлетняя принцесса и, сев на свое место, продолжила прерванную беседу.

Отдыхающие в других беседках еще не поняли, чем вызван шум, как одна из невольниц, случайно проходившая в этот момент мимо, прыгнула в бассейн за сокровищем своей любимой госпожи. Нырнула очень неумело, но столь самоотверженно, что ангелы и джинны на небесах, наверное, взмолились, прося у Всевышнего милости к еще безгрешнему престолонаследнику, и невольнице повезло. Она достала под водой малыша и подняла вверх, сама же при этом, не умея плавать, осталась в воде по самые брови. Одному богу ведомо, как она сумела продержать малыша несколько мучительно долгих мгновений и в тоже время столь быстротечных, что смерть подошла вплотную к царственному младенцу.

Один раз она оттолкнулась ото дна ногами и схватила перекошенным ртом спасительный воздух. Затем снова погрузилась в воду, но младенца сумела удержать над водой. Десяти- и семилетняя царевны тянули через борт бассейна свои руки к братику, но им было до него не достать. И тут к бассейну подоспела другая невольница, высокая, крепкая девушка. Она и дотянулась через бортик бассейна до малыша и вытянула его из воды.

Малыш, с перехваченным от холода дыханием, не мог еще плакать. Невольница быстро сняла с него мокрую одежду, завернула в свой шерстяной платок и крепко прижала к груди. У бассейна уже суетились выбежавшие из беседок люди, а рабыня продолжала тонуть в бассейне. Старшая сестра Правителя кричала, словно кто-то специально бросил малыша в воду. Весенний сад был охвачен такой паникой и суетой, что стражник затрубил сигнал тревоги, очевидно решив, что кто-то неслыханно дерзкий напал на замок. Все были заняты созерцанием скукожившегося от холода царевича, страшно суетясь при этом и не зная, как ему помочь – малыш начинал плакать, а между тем невольница все еще оставалась в ледяной воде, скованная судорогой. Молодая рабыня, передав кому-то в руки малыша, прыгнула в бассейн за подругой. Беки, привыкшие спасать своих только на поле сечи, тут сообразили лишь накричать на невольниц, словно это они были повинны в опасном купании юного Правителя. Хотя вторая невольница тоже не умела плавать, рост ее был достаточно высок – вода в бассейне доставала ей до горла. Да, но ведь тонущую в прозрачной, как стекло, воде надо же было как-то доставать! А как ее достанешь, если не нырнуть за ней?! Страшная судорога совсем скрутила ее. Никогда прежде не нырявшая рабыня поняла, что промедление смерти подобно.

– А-аства-ац! Аствац 35 35 Аствац (армян.) – бог. !.. – отчаянно воззвала рабыня на родном языке и погрузилась в воду, приседая на ногах…

Один из беков даже возмутился:

– Кто такой этот Аствац? Если это языческий бог, то мерзкую рабыню следует отхлестать кнутом, чтобы знали и другие скрытые язычники, что нет от языческих истуканов ни пользы, ни вреда для людей. Только Аллах волен над землей и небесами…

– Какой ду-ра-ак! – протянула старшая царевна, глядя на бека. – Тут люди тонут, а он болтает…

Неизвестно чем бы все это закончилось: бек не собирался в ледяную воду за невольницами. Тут подоспел один из стражников, великаньего роста, который, отбросив в сторону секиру, шагнул прямо в бассейн, где вода ему была чуть выше пояса, и быстро вытащил тонущих невольниц.

– Вода еще холодноватая, чтобы купаться детям и женщинам, – чувствуя, как ужасно холодно, пробормотал воин, когда вылез и сам.

Мокрые рабыни, в длинных платьях и кожаных чарыках, страшно затряслись от холода и судорог. Они не могли даже стоять на ногах. Но тут, одной из последних, появилась в саду и сама ханша, которая приказала страже взять невольниц на руки и отнести их в их комнаты, а другим невольницам приказала позаботиться о побывавших в воде, переодеть в сухую одежду и дать много подогретого вина.

Ханша забрала сына и, покрывая тело малыша горячими поцелуями, унесла в свои покои. Скоро привели лекарей к царевичу, но она их сразу отправила к рабыням, приказав вылечить их. Малыша же своего принялась лечить сама, натерла его тельце пшеничным араком 36 36 Арак водка, средневековыми лекарями использовалась в медицинских целях. . Потом она укутала его ситцем, а сверху толстым шерстяным платком. Но малыш так горько плакал, что она сочла за лучшее раскутать его. Плачь стал слабее и сам он начал пытаться подняться на ноги. Мать помогла ему встать и даже отпустила ручонки. Малыш, как ни странно, стоял на ножках крепче, чем раньше. Потом он стал показывать маме на окно. Она взяла его на руки и понесла по коридорам дворца. Потому как малыш все время показывал на улицу, через застекленные окна, она вынесла его на террасу и долго гуляла с ним по тенистой стороне, подставляя голое тельце малыша прохладному весеннему ветерку. Умахан вскоре успокоился и уснул прямо на руках. И уже вечером малыш засопливил, стал кашлять и немного капризничать.