Евгений Киринчук - Повести о казаках Алтая

Вспомнил, как когда-то их связанных гнали в тайгу, поганые добили раненых и спалили заимку. При налёте нехристей и они всей семьёй попали в плен к ойротам. Полгода просидели у басурман, мать там и захворала. Вспомнил, как отец, казак Фёдор Максюков, задушив двух сторожей, тайгой вел неделю их в Кузнецкую. Добрый был казак Фёдор Максюков и стал головой пеших казаков, но сложил голову при осаде Кузнецка джунгарами, не углядели за батьком. Мать померла уже лет десять как, вдвоём они с братом остались. В Кузнецке Максюковых уважали за смелость и смекалку. Яков дослужился из простых казаков до дворянского чина и стал головой конных казаков. Оженился Яков, детишки пошли. В плену младший Иван выучил язык ойротский и калмыцкий. Когда повзрослели и пошли на службу, Яков, будучи уже головой казацким, брал Ивана толмачом. Иван помладше на пять годов, бобылём живёт, но немногим отстал от брата, конных казаков пятидесятник, да толмач, дворянин служивый одним словом. Яков жалел брата и нашёл было ему невесту, но брат горячий, снова на службу напросился, а вернётся или нет, как Бог решит.

– Ну да Бог не без милости – казак не без удачи, – вслух проговорил Яков.

– Ты братка о чем? – спросил Иван.

– Да так, жениться тебе нужно Ваня, может, успокоишься.

– А вот вернусь, и оженишь меня.

– Ну, дай Бог брат, пошли уже до дому.

Прошёл месяц. К суровой зелени тайги добавилась изумрудность берёз и осин. Рядом с острогом поднялись посевы и на огородах бабы забелели платками. Лето, жаркое марево не выпускает людей из тени.

А в самом Кузнецком суета и сборы. С ближайших острогов пришли казаки и служилые татары для похода. Свои кузнецкие казаки, с Мунгатского острога казаки с пушками малыми, с Бердского острога казаки и татары, калмыки ясачные, татары тюлюберские и крестьяне меретские. Всего 750 человек. Всех кого могли, собрали воевода Овцин и полковник Синявин. И пушек дали, две медных, две больших железных, к ним 160 ядер и дроби железной два пуда, шесть пушек малых железных же, к ним 320 ядер. Пять знамён полковых, силища великая! И голова всем Иван Максюков, а при Иване грамота:

«1717 году. Память кузнецкому дворянину Ивану Максюкову. Сего 717 году по указу Великого Государя за подписанием руки губернатора Сибири князя Матвея Петровича Гагарина велено на устье Бии и Катуни сделать город в крепком месте и посадить кузнецких служилых людей и начального человека доброго. И тебе по наряду взять из Кузнецка служилых людей 150 человек, обинских служилых татар 10 человек, подгородных выезжих белых калмыков 20 человек, мунгацких беломестных казаков и казачьих детей, и оброчных людей, и тюлюберских татар 104 человека, мерецких деревень жителей сколько будет принято у сына боярского Ивана Гвинтовкина, да в Кузнецке взять 5 знамен полковых, две пушки медных, две пушки больших железных, к ним 160 ядер, дроби железной два пуда, шесть пушек малых железных, к ним 320 ядер, пороху пушечного 11 пуд 20 фунтов, ручного – 60 пуд 30 фунтов, свинцу 5 пуд, кремней, и ехать тебе с вышепомянутыми всяких чинов служилыми людьми для строения города на вышепомянутое урочище и осмотреть удобные места, где быть городовому строению, дабы были б места хлебопахотные и всякими угодьями предовольны, и, ежели где такое угодное место сыщется, строить новую деревянную рубленую крепость четвероугольную, с башнями, с поспешением и сделать городовому строению чертеж подлинный.

Будет к вам присланы от калмыков посланцы о выговоре того строения, и тебе говорить с ними, что та земля нашего Великого Государя, и, выговоря с ними, против [того], с чем они будут посланы, держать их за караулом, а одного из них, калмыков, отпустить и сказать ему, дабы он сказал: от кого был прислан, чтоб они в строении городов Царского Величества людям помешательства никакого не чинили, понеже та земля вверх по Оби-реке по левую сторону и до Алтына-озера Царского Величества, а других держать за караулом вместо аманатов. И, как милостью божьей строение совершится, и тех калмыков оставить в крепости вместо аманатов и держать за крепким караулом до указа, а корм давать им довольно…»

Яков Максюков заметил, что Иван за время сборов повзрослел и серьёзней стал. Сам проверял справу у казаков и служилых, осмотрел каждую пушку вместе с пушкарём Иваном Юдиным. Запасы харчей доверил проверять Степану Серебренникову, не забыл казака, взял с собой и назначил головой пеших казаков на время похода. Степан от предчувствия дела вроде как ещё вырос, и его громадная фигура была, кажется, везде и голос стал такой, аж кони приседали. Татары и калмыки глядя на Серебреникова шептали «Шайтан батыр» и старались не маячить перед ним.

Яков глядел на эти сборы и не мог найти себе места. Его младший Ваня, голова большого отряда? А его, Якова, не пустили, «Кузнецкий без казаков не выстоит в случае набега джунгар. Тебе Яков головой казачьим, в остроге и оставаться», – так Синявин приказал. Воевода же Овцин поёрничал – «Ты, Яша, ходил ужо, дома посиди».

Вечером перед выступлением отряда сидели дома Яков и Иван, хотел Стёпка Серебренников напроситься, но отвадили, все же попрощаться братьям надобно.

– Ты, Иван, смотри, не лезь на рожон. Ты теперь не простой казак, а голова отряда, больше полтыщи вояк на тебе.

– Да я, Яша, понимаю, всё ты меня за малого держишь.

– А кто ты? Ты для меня всегда малой будешь, хоч и вояка уже знатный и заметки от сабли имеешь. Я, брат, не учу, а поучаю, ты с инородцами осторожней смотри, не ровён час продадут своим басурманом.

– Да за ними Степан глядит, они его слыхал уже Шайтаном зовут, не забалуют у Серебренникова. Не боись.

– Да Стёпка сам шабутной как цыган, хоч и громада, хотя ладно.

– Да не горюй ты брат, вспомни, как батя говорил, прорвёмся.

– Ладно, спим.

А не спалось никому из братьев. Так и лежали в тёмной избе, думая каждый о своём.

Наутро 16 июня 1717 года отряд Ивана Максюкова вышел из Кузнецкого острого и двинулся в сторону отрогов Салаира. Пока шли близ Кузнецка дорога была знакома. Ходили не раз и за ясаком, и по воинскому делу. Кузнецким казакам путь этот ещё с 1709 года знаком, тогда казаки со старшим Максюковым ходили до Бии и Катуни острог ставить. Год простояли в Бикатунском, пока ойратский тайши Ездень-Духар с ойратами и белыми калмыками не сжёг острог. Натворили тогда калмыки бед, несколько деревень русских сожгли, людей, кого до смерти побили, кого в полон увели. За недолгое время службы в Бикатунсом, Иван сдружился с телеутским князьком Чеоктоном. Беззлобный был князец, к казакам относился хорошо, помогал, чем мог. Так его, Чеоктана, князец калмыцкий Байгорок словил и казнил лютой смертью, в угоду джунгарским князьям. У живого глаза вынул, и ремни из спины резал, и повесил его на дереве. Чтобы другие русским не помогали, сделал это Бойгорок Табунков, но не всех испугал. В 1714 году телеуты помогли казакам и указали, где зверёныш этот прячется. С боем взяли казаки в Кыштымской волости улус Бойгороков и отвели душу за Бикатунск. Порубили почти всех калмыков, ушли немногие. Байгорока в полон взяли, там-то и получил сабельный шрам Иван, от батыра Алейки Мунгалова. Ушёл тогда Алейка с немногими воинами, бросил князька своего Бойгорока.

Читать дальше