Андрей Костюк - Сады Королевы. Бермудская история

– Ты сравнил меня и Джона с европейскими колонистами, которые пришли на всё готовое? – Франческа прищурилась то ли от возмущения, то ли от света заходящего солнца, но выражение её лица сделалось недовольным.

– Нет. Но в том случае, если вы решите остаться, не делайте так, чтобы параллель между вами с братом и европейцами, или, что ещё хуже, Островным Содружеством, была уместна. Тут хочешь-не хочешь, а придётся начать жить заново.

Франческа более не задавала вопросов. Она до сих пор не была уверена, что до конца поняла Толгу. Обстановку разрядил мистер Вудс, появившийся у сестры за спиной.

– Я и не думал, что танцы так расслабляют! – заявил он и устало приобнял Франческу за плечи. – А чего все такие унылые?

Мистер Вудс улыбнулся, заглядывая в лица своих спутников. Но вопрос был, вероятно, риторическим, потому что Вудс сразу продолжил:

– Сюда бы сеньора Домингеса вытащить из его Панамы хотя бы на неделю, он бы вам всем показал своей сальсой, как надо танцевать!

Услышав слова Джонатана, Толга с укором взглянул на Франческу. Затем прибавил шагу и ушёл вперёд, оставив Вудсов одних. Франческа, впрочем, как и Толга, понимала, что сказанное Джонатаном, не претендует на серьёзность, но неловкость испытала.

– Чего это он? – удивился мистер Вудс.

– Не обращай внимания…

Невероятный образ жизни людей, выходящий за рамки понимания так называемого «цивилизованного» человека, являлся обыкновением для коренного жителя Садов Королевы. А те, кто попадал на остров благодаря собирателям, или, как окрестил их Джонатан Вудс – «пиратам», сочли этот образ жизни наиболее верным, лучшим, справедливым. Для человека любого поколения покажется невозможным существование общества без лидера, общества без какой-либо власти, сосредоточенной в одном человеке или группе людей. Такое общество, по обыкновенному мнению, должно погрузиться в неминуемый хаос. Даже воспринимая на слух слово «анархия», человек морщится. Общество нуждается в управляемости – вот та аксиома, которая держится в подсознании человека любого поколения, социального класса и профессии. И как бы неприятно эта аксиома не звучала в своей формулировке, мир привык к такому порядку. Мир не знает, как жить вне устоявшейся системы. Без устоявшейся системы. Мир боится перемен.

Сады Королевы обрели своих первых жителей очень давно. Известно, что первооткрыватель ступил на эти берега в шестнадцатом веке. С тех пор жизнь мало-помалу зарождалась. Строился город, постоянного названия которому так и не дали. Осваивались плодородные территории, изучались чудеса местной природы. Время шло, жизнь текла размеренно и спокойно. Островитяне никогда не знали войн, но они видели оружие. Оружие самых разных времён, начиная от кремниевых мушкетов и заканчивая штурмовыми винтовками последнего поколения. Подобные предметы украшали стены домов местных жителей как причудливые раритеты, как диковинные безделушки, которые раздавали им собиратели после своего очередного путешествия.

Сады Королевы никогда не знали войн и жестокости. Люди умирали естественно, от старости тела. Немыслимым было то, что можно кого-то убить, лишить жизни. В понимании островитян не было ничего ценнее жизни. Они видели смерть, когда та приходила несчастным случаем. Это становилось горем для всех. Но даже это считалось естественным ходом жизни, ибо люди верили, что так было предначертано: утонуть, упасть с большой высоты и разбиться, или сгореть при пожаре. Но они не связывали этот момент с религией. Верующими в какого-либо бога в основном были лишь те, кто попадал на остров из внешнего мира. Самые первые поколения католиков не стремились передавать свои учения о боге по наследству, поэтому современные коренные жители любые рассказы о боге воспринимали как обычные легенды и часть фольклора различных народов. Рассказчики же своих взглядов не навязывали.

На острове не было практически ни одной традиции, имевшей место во внешнем мире. Это касается и брака. О браке жителям Садов Королевы было известно больше, чем о богах. Но отношение к нему было несколько иное. Никто не понимал его назначения. Если за океаном брак закреплял друг за другом мужчину и женщину для упрощения бюрократических моментов жизни (прав наследования, упрощённого функционирования в социальной среде и прочего), то в Садах Королевы он был бы не актуальным и бессмысленным по самым очевидным причинам.

Разумеется, брак для молодых людей является в первую очередь неким подтверждением любви. Он создаёт иллюзию, будто именно брак, официально заверенный, задокументированный, или, что ещё лучше, скреплённый венчанием в церкви, сделает связь влюблённых вечной, неразрывной и даже «святой». Обо всех этих предрассудках внешнего мира островитяне были осведомлены, но относились к ним, скорее, с иронией, нежели с пониманием. Ирония была реакцией на многие вещи, о которых рассказывали пришельцы. Ирония искренняя, но не злорадная.

В центре огромного города стоит одно старое здание, построенное в античном стиле. Античным оно показалось бы современному человеку, но построено оно было в стиле своего времени. Большие величественные колонны возвышаются на входе и упираются в свод каменной крыши, покрытой той же черепицей бордового оттенка, что и большинство строений города. Это музей. Им он стал в наши дни. Когда сувениров из внешнего мира, доставленных за многие годы усердными собирателями, стало слишком много, жители решили собрать их в одном месте, куда любой мог бы прийти и посмотреть на них. Это чудо архитектуры горожане возводили не один год. И в итоге на сегодняшний день оно представляет собой огромное строение с множеством просторных помещений внутри, в каждом из которых находятся экспонаты на самую разную тематику. Прямо на входе на стенах длинного коридора расположены шедевры живописи. В основном оригиналы, но на особо знаменитые творения были только репродукции. В смежных комнатах выставлены в качестве экспонатов различные предметы роскоши внешнего мира, которые в Садах Королевы вызывают в местных жителях чувство искреннего удивления и непонимания – что именно в этих предметах являло для людей ценность. Но венцом всей коллекции экспонатов являются другие вещи. Единственные вещи, которые на острове могут вызвать в человеке чувство отвращения. В самом конце музея расположен длинный зал, стены которого украшены рамками. Украшением это, конечно, вряд ли можно назвать, но что можно утверждать совершенно точно, так это то, что посетители ценят рамки гораздо больше, чем то, что они скрывают за своим стеклом. Над дверью в этот зал висит табличка, на которой по-русски крупными буквами написано слово «РАБСТВО». Рамки, вывешенные на стенах этого зала, хранят под своими стёклами купюры и монеты самых разных времён и народов. Тут можно встретить и современную купюру в двести евро, и старый рубль Советского Союза. И даже золотые дублоны, которыми были набиты несколько сундуков, пылящихся у стены. Русский язык жители острова изучают наравне с остальными языками, поэтому прочитать и понять смысл слова на входе в этот зал может практически каждый. Почему выбор пал именно на русский язык, остаётся загадкой. Табличка на вид очень старая, и, видимо, узнать причину такого выбора, вряд ли представляется возможным. Но посетителей музея мало заботил выбор языка. Всем была понятна суть написанного. Однако же, несмотря на то, что этот зал блестел своим убранством и явно отличался от всех остальных помещений, посетителей у него было меньше, чем у любого другого зала в этом музее.