Николай Башилов - Наполеон и граф Монтекристо

– Зачем отпустил? А зачем России пленный французский император? Тем более, талантливый полководец? Какой от него прок в плену? Объедать русскую казну? Пусть он лучше сражается с общими врагами в Европе. Тем более, будучи в плену, Восточную Пруссию он не отдаст. Что касается дисциплинарной ответственности, то я – не ваш подчиненный, Ваше Сиятельство. Я – французский офицер.

– Как это? – замер Кутузов и удивленно посмотрел на капитана своим единственным глазом. – Вы же только что сказали, что участвовали в налете на обоз?

– Участвовал. Переодевшись казаком. Среди французских офицеров у многих есть понимание того, что вторжение в Россию было роковой ошибкой. Вместо этого нужно было добивать англичан. Я – представитель этих сил. Надо попытаться исправить эту ошибку. Чтобы не притащить русские полки на хвосте в Париж, был разработан план. Мне поручили его осуществление. Так что единственное, что вы можете со мной сделать – взять в плен. Но вряд ли это принесет пользу.

– А ваш язык?

– У меня мать русская.

Кутузов встал с места и начал молча прохаживаться по комнате, то и дело бросая на «капитана» изучающий взгляд.

– Какова же конечная цель вашего плана?

– Сделать так, чтобы русские полки остановились на границе. Тогда Наполеон, подготовив новые войска и наведя порядок в Европе, вплотную займется англичанами. Нас бы это вполне устроило.

– А если нет? Если вновь попрет на нас?

– Нет. Вот дословно, что он сказал: «Я не из тех, кто любит повторно наступать на одни и те же грабли, как говорят в России. Мне достаточно было одного раза. Я выведу войска из Испании, поставив на Пиренеях заслон, и вплотную займусь Европой и англичанами». И я ему верю. Он говорил, считая меня русским дворянином. Еще он сказал, что между нашими странами нет разногласий, которые требовали бы решения их военным путем. Когда я сказал ему, что в сложившейся ситуации попробовать остановить русские войска можно лишь одним способом – предложив Императору Александру Восточную Пруссию, он после некоторых размышлений и уселся за письмо. Должен заметить, что для вашей страны такое решение тоже было бы наилучшим выходом. В конце концов, почему русские солдаты должны проливать кровь за английские деньги, чтобы помогать англичанам и остальным решать их проблемы с Наполеоном? Поэтому считаю, что дать нам уйти отсюда не слишком ощипанными – в российских интересах. Чем больше опытных полков сохранит Наполеон, тем легче ему будет потом иметь дело с англичанами. Да, и еще одно. Про пленение императора и это письмо никто не знает. Ни у французов, – Наполеон придумал, что сказать по поводу своего отсутствия, – ни у нас. Казаки не знают, куда я подевался с ним. Да и не будут касаться этой темы, потому что неплохо поживились при налете. Опасаются, как бы не отобрали. Эскорт же его весь погиб.

Услышав про грабли и ощипанных французов, Кутузов усмехнулся, а когда капитан замолчал, вновь задумался. Фельдмаршал тоже придерживался мнения, что таскать для кого-то каштаны из огня, проливая русскую кровушку, было бы неправильно.

– Почему вы пришли ко мне?

– За советом. Если отправить письмо Императору Александру курьером, вовсе не факт, что дело решится нужным образом. Я хотел бы доставить письмо сам, предварительно кое с кем поговорив в Санкт-Петербурге. Но у меня там, вполне естественно, нет никаких связей. Я хотел бы получить от вас предписание, надежные документы на имя какого-нибудь офицера, прибывшего недавно, скажем, с Кавказа, которого в столице никто знать не может, и рекомендательные письма. И, как я сказал, мне нужен совет: как действовать, чтобы решить дело наилучшим образом?

– Признаться, вы меня сильно озадачили, голубчик. Мне нужно все это хорошенько обдумать. Отправляйтесь-ка вы отдыхать с дороги. Вас проводят, я распоряжусь. Письмо пока оставьте.

…Наутро капитана Шпагина разбудил посыльный, сказав, что светлейший князь ждет его.

– Устроили вы мне бессонную ночку, капитан. Или как вас там? – встретил его ворчанием Кутузов. – Однако, в главном вы правы: проливать русскую кровь за чужие интересы – это неправильно. Поэтому попробую вам помочь. Я подготовил рекомендательные письма трем влиятельным членам братства каменщиков, не посвящая их полностью в курс дела. Они выведут вас на Марию Нарышкину, любовницу Императора Александра, а также на его сестру Екатерину Павловну, с которой у него весьма близкие и доверительные отношения. Еще обратите внимание на графиню Ливен. Она дружит с матерью Императора. Ну, а дальше уж сам, голубчик. Нарышкина редкостная красавица и весьма неравнодушна к симпатичным мужчинам. Вы, по-моему, будете в ее вкусе. Как искать подход к Екатерине Павловне и графине Ливен – думайте сами. Это все, чем могу помочь. Дам вам полусотню казаков. Они сопроводят вас до Москвы. А дальше – на перекладных. Вам подготовлены документы на имя штабс-капитана барона Александра Степановича Куравлева из Кавказского корпуса.

– Надеюсь, эти три члена братства вольных каменщиков никак не связаны с англичанами? Иначе у меня могут быть серьезные проблемы.

– Не волнуйтесь. Это надежные люди.

– Император Александр сейчас в Санкт-Петербурге?

– Нет. Он не любитель сидеть на месте. Но через неделю должен вернуться. Так что некоторый запас времени у вас будет. И вот еще что, милейший. Обязательно навестите меня на обратном пути. Я хочу узнать, чем все закончилось. Хотя бы для того, чтобы иметь представление, насколько следует ощипывать французскую курицу. – Рассмеявшись собственной шутке, Кутузов с этим и отпустил капитана.

Санкт-Петербург встретил штабс-капитана Куравлева ненастьем. Сильный порывистый ветер с залива и мелкий дождь заставляли плотнее кутаться в шинель. Сняв жилье, штабс-капитан первым делом нанес три визита по адресам, указанным Кутузовым. Все три члена Санкт-Петербургской масонской ложи, узнав, от кого он прибыл, встретили его тепло и радушно. К концу дня штабс-капитан уже знал, с чего ему следует начинать.

Утром следующего дня он получил приглашение на прием, который этим вечером давали граф и графиня Ливен по случаю отбытия в Англию, в Лондон, куда граф был назначен послом. В их доме должен был собраться весь цвет петербургского общества.

Княгиня Дарья Христофоровна Ливен, урождённая Доротея фон Бенкендорф

И действительно, когда он появился в указанное время в парадном зале большого дома на Невском, там уже собралось немало представителей высшего света Петербурга.

Он был представлен хозяевам. Графиня Дарья Христофоровна Ливен, урожденная Доротея фон Бенкендорф, была женщиной весьма примечательной. Она была дочерью подруги детства матери Императора Марии Федоровны, с которой у нее были очень теплые и дружественные отношения. Недавно графиня покоряла салоны Берлина, где служил посланником ее муж. Теперь то же самое ей предстояло делать в Лондоне, где она собиралась обучать искусству вальса англичан, пока не знакомых с этим танцем. Прелестная Доротея или Доротти, как звали Дарью Христофоровну Ливен на английский манер, покорит сердца английских аристократов. Благодаря своему очарованию и живости манер, столь не свойственных чопорному английскому обществу, она сделается одной из законодательниц мод лондонского общества. Обладая отменным умом, наблюдательная и общительная, она будет играть в русско-английских делах роль чуть ли не более важную, чем ее муж.