А. Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5

Английский посол в России Д. Бьюкенен написал в своём дневнике: «Положение правительства в этот день (4 июля) было критическим, и если бы казаки и несколько верных полков не подоспели вовремя, чтобы его спасти, ему пришлось бы капитулировать». Неслучайно поэтому, что среди вызванных правительством с фронта в Петроград верных частей были и казачьи подразделения. Так, по его приказу, поддержанному ЦИКом Советов, уже 6 июля в столицу из 5-й армии в срочном порядке прибыл 14-й Донской казачий полк. Причём, по прибытии полк в пешем строю, повзводно с развёрнутым знаменем, промаршировал по улицам города. Как заметил чешский исследователь С. Ауский, во время этого марша «впереди шёл взвод пулемётчиков, вооружённый тридцатью шестью „максимами“ и „льюисами“, что красноречиво свидетельствовало об отношении казаков к только что подавленному большевистскому путчу».

15 июля состоялись похороны погибших во время июльских событий семерых донских казаков. Их хоронили с большими почестями, как павших за свободу и демократию. Похороны, в которых приняли участие члены Временного правительства, Государственной думы, ВЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов, исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, эсеровской и меньшевистской партий, многих общественных организаций, сопровождало большое количество манифестантов.

К. Н. Хохульников в статье «Кто автор „Казачьего чуба“?» привёл интересный текст:

«Летом 1917 года, после подавления при активном участии дислоцировавшихся в городе Петрограде казачьих частей большевистского выступления 3 – 5 июля, в специальном номере газеты «Вольность», выпущенном Советом Союза казачьих Войск в г. Петрограде ко дню похорон погибших при подавлении этого восстания казаков, впервые было опубликовано забытое, к сожалению, сегодня стихотворение «Казачий чуб»:

Казачий чуб, казачий чуб,

Густой, всклокоченный, кудрявый,

Куда под звон военных труб

Ты не ходил за бранной славой?!

Какие берега морей,

Какие горы, степи, дали

Тебя, грозу богатырей,

Ещё ни разу не видали?!

Была далёкая пора,

Когда, влекомый буйным зовом,

Под многотрудное «ура»

Ты гордо бился под Азовом.

Твоя широкая душа,

Не зная грани и предела,

За берегами Иртыша

За Ермаком ходила смело.

И твой протяжный, звонкий гук

Слыхали улицы Берлина,

И твой полёт, степей стезёй,

И твой лампас, алей калины,

Когда-то видели вблизи Балкан

Цветущие долины,

Париж и Елисейские поля со страхом

Зрели чуб казачий.

Сам Бонапарт, казачьи подвиги хваля,

Сказал однажды: без казаков

История пошла б иначе,

И не один, а много, много раз

Во дни кровавые расплаты

Тебя палил огнём Кавказ,

Студили холодом Карпаты.

В степях, в горах твои следы,

Где буйны ветры злобно веют.

И где свидетели беды —

Казачьи кости – не белеют?

Куда, куда тебя не заносил

Злой рок по прихоти холодной?

Скажи, каких полей не оросил

Своей ты кровью благородной?

К сожалению, было со временем забыто не только само стихотворение, но и имя его автора. Но сегодня я с удовлетворением могу сообщить читателям о том, что автором стихотворения (романса) был донской казак сотник Калмыков, трагически погибший, как и многие десятки тысяч казаков, в годы кровавой российской Гражданской войны».

Армейское казачество выполнило приказы правительства, поддержало его в период кризиса. В то же самое время июльские события и участие в них фронтового казачества явились ещё одним, и весьма существенным, обстоятельством, способствовавшим росту в его среде недоверия к правительству.

* * *

Недовольство казаков-фронтовиков вызвало и постоянно учащавшееся использование их в качестве жандармско-полицейской силы по борьбе с различными беспорядками, выступлениями крестьян и солдат, приобретавшим массовый характер дезертирством. Причём к этому времени такие приказы исполняли только казачьи части, так как другие армейские подразделения, включая и регулярные кавалерийские, уже разложились. Не имея в своём распоряжении надёжных частей, в которых бы полностью сохранялись дисциплина и исполнительность, командование вынуждено было возлагать на казачьи подразделения такие функции без снятия их с передовой. Следствием этого было перенапряжение физических и моральных сил казаков. И хотя казаки по-прежнему исполняли приказы командования, среди них росло недовольство. Были случаи отказов. Причём летом, по официальным данным, количество таких случаев намного увеличилось.

Постепенную трансформацию претерпевали и политические позиции казачества. А. И. Деникин позже отмечал: «если до июля казачество вотировало всемерную поддержку правительству и полное повиновение, то позже оно, признавая до конца власть правительства, вступает в резкую оппозицию по вопросам об устройстве казачьего управления и земства, против применения казаков для усмирения мятежных войск и районов и так далее». Одновременно во многих казачьих Войсках происходил процесс официального расширения властных полномочий войсковых атаманов и правительств.

Летом 1917 года, учитывая важность происходивших политических процессов, среди казачества, как фронтового, так и станичного, активизировали свою агитационно-пропагандистскую деятельность представители различных политических партий. Набирала обороты и большевистская агитация. Так, располагавшие довольно небольшими силами местные большевики весьма активно действовали на Кубани и на Тереке.

Когда начался развал фронта, кубанские казаки, возвращаясь домой, прислушивались к заманчивым лозунгам большевиков. Настораживала только их полная неожиданность. В то же время обрусевший класс командиров, отсталый политически и застывший на принципах средневекового абсолютизма, в противовес большевистской пропаганде не сумел поставить ни одной свежей, доходящей до казачьего сердца идеи. Не достаточно прогрессивным оказался и избранный Радой кубанский атаман полковник-юрист А. П. Филимонов.

Малый войсковой Круг 3 августа 1917 года в Новочеркасске принял решение о необходимости борьбы «с сепаратистскими явлениями в Финляндии и других частях России».

* * *

В августе 1917 года в стране нарастал серьёзный политический кризис. Все отчётливей проявлялась неспособность Временного правительства эффективно контролировать внутриполитические процессы. Падал его авторитет. Пробуксовывала деятельность государственного аппарата управления. Выход из сложившейся крайне тревожной ситуации, по мнению Правительства, должно было подсказать Всероссийское Государственное совещание, открывшееся 12 августа в Москве. В его работе принимали участие и делегации от казачьих Войск страны.