Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Какого вамъ? – съ упрекомъ за неправильность вопроса спросилъ сторожъ. – Есть и судебная палата, есть окружный 60 съ присяжными, есть гражданское, уголовное отд ѣленіе.

– Окружный съ присяжными.

– Такъ бы и сказали. Сюда, 4-я дверь нал ѣво.

Нехлюдовъ пошелъ къ указанной двери. Не доходя ея, другой сторожъ спросилъ Нехлюдова, не присяжный ли онъ, и, получивъ утвердительный отв ѣтъ, указалъ ему въ разв ѣтвленіи коридора комнату присяжныхъ. Въ двери комнаты стояло двое людей – оба безъ шляпъ или шапокъ въ рукахъ: одинъ высокій, толстый, добродушный, пл ѣшивый купецъ, другой съ черной бородкой и щетинистыми волосами, од ѣтый какъ купеческій прикащикъ, молодецъ, очевидно еврейскаго происхожденія.

– Вы присяжный, нашъ братъ? – спросилъ купецъ.

– Да, присяжный.

– И я тоже, – сказалъ Еврей.

– Ну, вм ѣст ѣпридется служить. Что же д ѣлать, послужить надо, – сказалъ купецъ.

Нехлюдовъ вошелъ въ комнату. Въ ней было ужъ челов ѣкъ 15 присяжныхъ. Вс ѣтолько пришли и не садясь ходили, разглядывая другъ друга и знакомясь. Всл ѣдъ за Нехлюдовымъ вошелъ въ мундир ѣи въ pince-nez судебный приставъ, худой, съ длинной шеей и походкой на бокъ въ связи съ выставляемой губой 61 и, обратившись къ присяжнымъ, сказалъ:

– Вотъ съ, господа, сд ѣлайте одолженіе, къ вашимъ услугамъ пом ѣщеніе это. И сторожъ вотъ Окуневъ, кому что нужно.

Отв ѣтивъ на н ѣкоторые вопросы, которые ему сд ѣлали присяжные, приставъ досталъ изъ кармана листъ бумаги и сталъ перекликать присяжныхъ:

– Статскій сов ѣтникъ И[ванъ] И[вановичъ] Никиф[оровъ].

Никто не откликнулся.

– Отставной полковникъ Иванъ Семеновичъ Иван[овъ].

– Зд ѣсь.

– Купецъ второй гильдіи Петръ Дубосаровъ.

– Зд ѣсь, – проговорилъ басъ.

– Бывшій студентъ князь Дмитрій Нехлюдовъ.

– Зд ѣсь, – отв ѣтилъ Нехлюдовъ.

Отм ѣтивъ не явившихся, приставъ ушелъ. Присяжные, кто познакомившись, а кто такъ только, догадываясь, кто кто, разговаривали между собой о предстоящихъ д ѣлахъ. Два д ѣла, какъ говорилъ одинъ, очевидно все знающій присяжный, были важныя: одно о злоупотребленіяхъ въ банк ѣи мошенничеств ѣ, другое о крестьянахъ, за сопротивленіе властямъ. Все знающій присяжный 62 говорилъ съ особымъ удовольствіемъ о суд ѣкакъ о хорошо знакомомъ ему д ѣл ѣ, называя имена судей, прокурора, знаменитыхъ адвокатовъ, 63 которые будутъ участвовать въ процесс ѣо мошенничеств ѣ, и безпрестанно употреблялъ техническія слова: судоговореніе, кассація, по стать ѣ1088 по совокупности преступленія и т. п. Большинство слушало его съ уваженіемъ. Нехлюдовъ былъ занятъ своими мыслями, верт ѣвшимися преимущественно около Алины Кармалиной. Нын ѣшняя записка, простая, дружеская, съ упоминаніемъ о томъ, что она взяла на себя обязанность быть его памятью, и приглашеніе об ѣдать къ нимъ посл ѣсуда, и напоминаніе о верховой лошади, которую она сов ѣтовала, а онъ не позволялъ себ ѣкупить, – все это было больше ч ѣмъ обыкновенныя дружескія отношенія.

<���Нехлюдовъ былъ челов ѣкъ стариннаго, несовременнаго взгляда. Онъ не считалъ, какъ это считаютъ теперешніе молодые люди, что всякая женщина готова и только ждетъ случая отдаться ему и что д ѣвушки нев ѣсты всегда вс ѣготовы при мал ѣйшемъ намек ѣсъ его стороны броситься ему на шею, а, напротивъ, считалъ, что женщины его круга (къ сожал ѣнію, онъ считалъ это только по отношенію женщинъ своего круга), что женщины его круга это все т ѣособенныя, поэтическія, утонченныя, чистыя, почти святыя существа, каковыми онъ считалъ свою мать и какою воображалъ свою будущую жену, и потому передъ всякой д ѣвушкой, которая нравилась ему и которую онъ могъ над ѣяться сд ѣлать своей женой, передъ всякой такой д ѣвушкой онъ роб ѣлъ, считалъ себя недостойнымъ ничтожествомъ не только по очевидной нечистот ѣсвоей въ сравненіи съ несомн ѣнной невинностью д ѣвушки, но и просто по ничтожеству своихъ и т ѣлесныхъ и душевныхъ качествъ въ сравненіи съ т ѣми, которыя онъ приписывалъ ей. Кармалина нравилась ему.> 64 Какъ ни считалъ Нехлюдовъ себя недостойнымъ такого возвышеннаго поэтическаго существа, какимъ представлялась ему Алина, въ посл ѣднее время, въ самое посл ѣднее, онъ начиналъ в ѣрить, что она можетъ быть не отказала бы ему, если бы онъ и р ѣшился сд ѣлать предложеніе. А жениться ему хот ѣлось. Холостая жизнь съ своей диллемой в ѣчной борьбы или паденія становилась ему слишкомъ мучительна. Кром ѣтого, она просто вс ѣмъ своимъ таинственнымъ для него д ѣвичьимъ изяществомъ пл ѣняла его, и онъ самъ не зналъ, какъ сказать: влюбленъ или не влюбленъ онъ въ нее. Когда онъ долго не видалъ ее, онъ могъ забывать ее, но когда онъ вид ѣлъ ее часто, какъ это было посл ѣднее время, она безпрестанно была въ его мысляхъ. Онъ вид ѣлъ ея улыбку, слышалъ звукъ ея голоса, вид ѣлъ всю ея изящную фигуру, именно всю фигуру, никакъ не отдельныя матеріальныя части ея фигуры, – вид ѣлъ ее, какъ она, посл ѣтого какъ играла для него любимыя его вещи, вставала отъ фортепьяно, взволнованная, раскрасн ѣвшаяся и смотр ѣла ему въ глаза. Ему было какъ то особенно св ѣтло, радостно и хорошо съ нею. Теперь онъ сид ѣлъ въ комнат ѣприсяжныхъ, думая о ней, о томъ, какъ онъ сд ѣлаетъ ей предложеніе, если сд ѣлаетъ его. Какъ, въ какихъ словахъ? И какъ она приметъ? Удивится? Оскорбится? И онъ вид ѣлъ ее передъ собой и слышалъ ея голосъ. «Н ѣтъ, не надо думать, – подумалъ онъ. – Изъ думъ этихъ ничего не выйдетъ. Это само сд ѣлается, если это должно сд ѣлаться. Лучше посмотрю, что тутъ д ѣлается». И онъ вышелъ въ коридоръ и сталъ прохаживаться. Движеніе по коридору все усиливалось и усиливалось. Сторожа то быстро ходили, то, несмотря на старость, рысью даже б ѣгали взадъ и впередъ съ какими то бумагами. Приставы, адвокаты и судейскіе проходили то туда, то сюда. Нехлюдовъ былъ въ томъ особенномъ, наблюдательномъ настроеніи, въ которомъ онъ бывалъ во время службы въ церкви. Мыслей не было никакихъ, но особенно ярко отпечатывались всякія подробности всего того, что происходило передъ нимъ. Вотъ дама сидитъ въ шляп ѣсъ желтымъ цв ѣткомъ на диванчик ѣи, очевидно спрашивая сов ѣта адвоката, говоритъ неумолкаемо и не можетъ удержаться, и адвокатъ тщетно ждетъ перерыва ея р ѣчи, чтобы высказать уже давно готовый отв ѣтъ; вотъ сторожъ, очевидно б ѣгавшій покурить, строго останавливаетъ молодаго челов ѣка, желавшаго проникнуть въ запрещенное м ѣсто; вотъ жирный судья съ расплывшимся жиромъ, поросшій курчавыми с ѣдыми волосами на затылк ѣ, съ вывернутыми ногами, съ портфелемъ въ старомъ фрак ѣ, очевидно, состар ѣлся уже въ этихъ коридорахъ и залахъ. Вотъ знаменитый адвокатъ въ дорогомъ фрак ѣ, точно актеръ передъ выходомъ на сцену, знаетъ что на него смотрятъ и, какъ будто не зам ѣчая этихъ взглядовъ, что-то ненужное говоритъ собес ѣднику; вотъ товарищъ прокурора, молоденькій, черноватенькій, худенькій юноша, очевидно дамскій кавалеръ въ разстегнутомъ мундир ѣсъ поперечными погонами, съ портфелемъ подъ мышкой, махая свободной рукой такъ, что плоскость руки перпендикулярна его направленію, поднявъ плечи, быстрымъ шагомъ, чуть не б ѣгомъ, проб ѣжалъ по асфальту не оглядываясь и, очевидно, не столько озабоченный, сколько желающій казаться такимъ; вотъ священникъ старенькій, пл ѣшивый, красный, жирный, съ б ѣлыми волосами и р ѣдкой б ѣлой бородой, сквозь которую просв ѣчивалъ красный жиръ, скучая прошелъ по очевидно надо ѣвшимъ ему м ѣстамъ приводить тутъ и зд ѣсь людей къ присяг ѣ. А вотъ съ громомъ ц ѣпей провели конвойные съ ружьями арестантовъ въ халатахъ, мущинъ и женщинъ.