Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

<���Одинъ изъ сотоварищей, присяжный, подошелъ къ Нехлюдову въ то время, какъ онъ пропускалъ мимо себя арестантовъ въ ц ѣпяхъ, проходившихъ мимо.

– Это какіе же? – спросилъ Нехлюдовъ. Онъ хот ѣлъ сказать: «это наши?» но сказалъ: – Это т ѣ, которые будутъ судиться въ нашей сессіи?

– Н ѣтъ, это къ судебному сл ѣдователю наверхъ, – отв ѣтилъ присяжный. – Какой старикъ страшный, – прибавилъ онъ, указывая на одного изъ арестантовъ.

– Да, да, – отв ѣтилъ Нехлюдовъ, хотя и не зам ѣтилъ ничего особеннаго страшнаго въ старик ѣ.> 65

Знакомый адвокатъ подошелъ къ Нехлюдову.

– Здравствуйте, князь, – сказалъ онъ, – что, попали?

– Да. Что, скоро?

– Не знаю. А что, вы зд ѣсь въ первый разъ?

– Въ первый разъ.

– И залъ не знаете?

– Н ѣтъ.

– Такъ посмотрите, это интересно.

– Они пошли по коридору.

– Вы не видали знаменитую круглую залу?

– Н ѣтъ.

– Такъ вотъ пойдемте.

Они подошли къ двери, и адвокатъ показалъ Нехлюдову великол ѣпную круглую залу.

– Тутъ когда особенно важныя д ѣла, – сказалъ онъ, – Митрофанію, Струсберга. Вы Бога благодарите, что не попали на такое. А то в ѣдь двое, трое, четверо сутокъ ночуютъ зд ѣсь.

– A y васъ что? Кажется, ничего ни серьезнаго, ни пикантнаго не предвидится: кража со взломомъ, мошенничество, убійство одно. Нешто банковое д ѣло можетъ быть интересно.

– Вы защищаете?

– Н ѣтъ, обвиняю.

– Какъ?

– Да я гражданскій истецъ.

– А что, давно вы были у Алмазовыхъ?

– Давно уже. Я слышалъ, что Марья Павловна была больна. 66

Возвращаясь назадъ по коридору къ комнат ѣприсяжныхъ, на встр ѣчу имъ провели еще арестантовъ въ ту самую залу, въ которой шла та сессія, гд ѣНехлюдовъ былъ присяжнымъ Арестанты были: дв ѣженщины – одна въ своемъ плать ѣ, другая въ арестантскомъ халат ѣ– и мущина.

– Это ваши крестники будущіе, – сказалъ адвокатъ шутя. Шутка эта не понравилась Нехлюдову. Онъ простился съ адвокатомъ и ушелъ въ комнату присяжныхъ.

Въ одно время съ нимъ посп ѣшно вошелъ и судебный приставъ. Въ комнат ѣприсяжныхъ были уже почти вс ѣ. Судебный приставъ еще разъ перечислилъ вс ѣхъ явившихся и пригласилъ въ залу суда. Вс ѣтронулись: высокіе, низкіе, въ сертукахъ, фракахъ, пл ѣшивые, волосатые, черные, русые и с ѣдые, пропуская другъ друга въ дверяхъ, вс ѣразбрелись по зал ѣ.

Зала суда была большая длинная комната. Одинъ конецъ ея занималъ столъ, покрытый сукномъ съ зерцаломъ. Позади стола видн ѣлся портретъ во весь ростъ государя, въ правомъ углу кіотъ съ образомъ и аналой; въ л ѣвомъ углу за р ѣшеткой сид ѣли уже подсудимые, за ними жандармы съ оголенными саблями, передъ р ѣшеткой столы для адвокатовъ и челов ѣка два во фракахъ, съ правой стороны, на возвышеньи, скамья для присяжныхъ. Присяжные с ѣли внизу на скамьи и стулья. Задняя часть залы, за р ѣшеткой, отд ѣляющей переднюю часть отъ задней, вся занята скамьями, которыя, возвышаясь одинъ рядъ надъ другимъ, шли въ н ѣсколько рядовъ до ст ѣны. Среди зрителей было три или четыре женщины въ род ѣфабричныхъ или горничныхъ и два мущины, тоже изъ народа. Скоро посл ѣприсяжныхъ судебный приставъ пронзительнымъ голосомъ объявилъ: «судъ идетъ». Вс ѣвстали, и вошли судьи: высокій, статный предс ѣдатель съ прекрасными бакенбардами. Нехлюдовъ узналъ его. Онъ встр ѣчалъ его въ обществ ѣи слышалъ про него, что онъ большой любитель и мастеръ танцевать. Членовъ онъ не зналъ. Одинъ былъ толстенькій, румяный челов ѣчекъ въ золотыхъ очкахъ, а другой, напротивъ, худой и длинный, точно развинченный и очень развязный челов ѣкъ, съ землистымъ цв ѣтомъ лица, безпокойный. Вм ѣст ѣсъ судьями вошелъ и прокуроръ, тотъ, который, поднимая плечи и махая рукой, проб ѣжалъ по коридору съ своимъ портфелемъ. Съ т ѣмъ же портфелемъ онъ прошелъ къ окну, поместился на своемъ м ѣст ѣи тотчасъ погрузился въ чтеніе и пересматриваніе бумагъ, очевидно, пользуясь каждой минутой для того, чтобы приготовиться къ д ѣлу. Секретарь уже сид ѣлъ противъ него и тоже перелистывалъ что то. Началась, очевидно, вс ѣмъ надо ѣвшая, привычная процедура: перекличка присяжныхъ, кого н ѣтъ, отказъ н ѣкоторыхъ изъ нихъ, выслушиваніе объ этомъ мн ѣнія прокурора, сов ѣщаніе членовъ суда, р ѣшеніе, назначеніе штрафовъ или отпускъ отъ исполненія обязанностей. Потомъ завертываніе билетиковъ съ именами, вкладываніе ихъ въ вазу, выниманіе, прочитываніе и назначеніе настоящихъ и запасныхъ. Нехлюдовъ во все это время сид ѣлъ неподвижно и ни о чемъ не думалъ, слушалъ, что говорили, и наблюдалъ подымавшихся, подходившихъ къ столу судей и возвращавшихся къ своимъ м ѣстамъ присяжныхъ. Когда же вс ѣзамолчали и судьи сов ѣщались между собой, онъ наблюдалъ подсудимыхъ. Подсудимые были т ѣсамые, которыхъ провели по коридору: одинъ мущина и дв ѣженщины. Мущина былъ рыжеватый невысокій челов ѣкъ съ выдающимися скулами и ввалившимися щеками, бритый и весь въ веснушкахъ. Онъ былъ очень взволнованъ, сердито оглядывался на одну из подсудимых и, н ѣтъ-н ѣтъ, что то какъ будто шепталъ про себя. Одна изъ подсудимыхъ, та, которая была въ арестантскомъ халат ѣ, сид ѣла, склонивъ голову, такъ что весь низъ лица ея былъ закрытъ и видны были только красивый лобъ, окруженный вьющимися черными волосами, выбивавшимися изъ подъ платка, которымъ она была повязана, прямой носъ и очень черные красивые глаза, которые она изр ѣдка только поднимала и тотчасъ же опускала. На желтомъ, нездоровомъ лиц ѣбыло выраженіе усталости и равнодушія. Другая подсудимая, высокая худая женщина, въ своемъ розовомъ плать ѣбыла некрасива, но поражала энергичнымъ выраженіемъ своего умнаго и р ѣшительнаго, съ выдающимся подбородкомъ лица. Она сид ѣла въ середин ѣи казалось, что если было сд ѣлано д ѣло этими людьми, то д ѣло сд ѣлано ею. Она также сердито взглядывала на мущину и презрительно на женщину.

«В ѣрно, д ѣтоубійство», думалъ Нехлюдовъ, глядя на подсудимыхъ. И придумывалъ романъ, въ которомъ маленькая была мать, мущина – отецъ, а энергическая женщина – исполнительница. Его наблюденія были прерваны словомъ предс ѣдателя, который предлагалъ присяжнымъ принять присягу. Вс ѣвстали и толпясь двинулись въ уголъ къ жирному священнику въ коричневой шелковой ряс ѣсъ золотымъ крестомъ на груди и еще какимъ то орденомъ. Присяга непріятно поразила Нехлюдова. Несмотря на то, что Нехлюдовъ не приписывалъ этому вн ѣшнему архаическому обряду никакой важности, 67 ему было сов ѣстно повторять, поднявъ руку, слова за старичкомъ священникомъ, который, очевидно, такъ привыкъ, что уже и не могъ думать о значеніи этого д ѣла; сов ѣстно было креститься, одинъ за другимъ подходить въ аналою и ц ѣловать золоченый крестъ и Евангеліе. Непріятно поразило его особенно то, что посл ѣприсяги предс ѣдатель въ своей р ѣчи къ присяжнымъ объяснилъ имъ, чтобы они им ѣли въ виду, что кром ѣклятвопреступленія, которое они сд ѣлаютъ, судя не по правд ѣ, они за это еще могутъ подвергнуться уголовному пресл ѣдованію. «Точно какъ будто наказаніе, которому подвергнется челов ѣкъ за клятвопреступленіе отъ Бога, нужно было подтвердить еще страхомъ наказанія отъ прокурора», подумалъ Нехлюдовъ. Посл ѣр ѣчи предс ѣдателя, въ которой онъ длинно и скучно, запинаясь, внушалъ присяжнымъ то, что они не могли не знать, присяжные поднялись на ступени и с ѣли на свои м ѣста.