Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Во вс ѣхъ д ѣлахъ, которыя онъ д ѣлалъ, онъ никакъ не совпадалъ съ большинствомъ. И это было ему тяжело. Онъ часто упрекалъ себя за это, но никакъ не могъ подогнуть себя подъ общія требованія. Въ университет ѣ, наприм ѣръ, онъ занимался или слишкомъ много или совс ѣмъ не занимался. Тоже было и въ хозяйств ѣ, и въ земств ѣ, и въ музык ѣ. Какъ будто на посредственность онъ не соглашался, а на особенное, выдающееся у него не хватало силы. Но и сказать, что у него не хватало силы, нельзя было сказать, потому что онъ ни на что еще не тратилъ всю свою силу, а какъ будто приберегалъ ее на случай, когда она ему понадобится или когда онъ захочетъ выпустить весь зарядъ энергіи, который былъ въ немъ.

Кром ѣтого, ему трудно было и отдаться какому нибудь д ѣлу, потому что онъ не укладывался въ существующія рамки жизни. Во вс ѣхъ д ѣлахъ ему надо было прокладывать новыя пути жизни. А это было трудно, и онъ не былъ еще готовъ къ этому.

Такъ, занимаясь уголовнымъ правомъ, которымъ онъ увлекся, онъ, перечитавъ все, что могъ, пришелъ нетолько къ теоріи исправленія, а прямо къ отрицанію права употреблять насиліе посл ѣпреступленія. И началъ было писать объ этомъ сочиненіе, но бросилъ. Въ земств ѣонъ подалъ проэктъ совершенно неожиданный о расширеніи компетенціи, который опротестовалъ губернаторъ и, р ѣшивъ, что этого нельзя, вышелъ. Въ хозяйств ѣонъ хот ѣлъ устроить артель рабочихъ, участниковъ въ прибыли, и это началось только въ зародыш ѣи оборвалось. Начиналъ онъ тоже писать – не романъ, но исторію своего душевнаго развитія и тоже не свелъ концы. Онъ былъ оригиналенъ во всемъ, какъ говорили про него. Онъ же думалъ про себя, что онъ во всемъ неудачникъ.

Въ вопрос ѣполовомъ онъ, пока не усп ѣлъ жениться, стремился къ чистот ѣ, но не осиливалъ и падалъ: разъ это было съ товарищами въ дурномъ дом ѣ, разъ въ деревн ѣу тетки съ горничной, 39 потомъ опять н ѣсколько разъ въ дурныхъ домахъ и въ случайныхъ встр ѣчахъ.

Посл ѣкаждаго такого паденія онъ мучался раскаяніемъ и на долго укр ѣплялся въ воздержной жизни. Въ религіозномъ отношеніи онъ былъ совершенно 40 равнодушенъ. Д ѣтская в ѣра его еще въ гимназіи разрушилась, и съ т ѣхъ поръ онъ обходился безъ всякой в ѣры, но не р ѣшалъ вопроса ни въ ту, ни въ другую сторону, т. е. не отрицалъ Бога и отношенія челов ѣка къ Нему и не утверждалъ его. Онъ предоставлялъ себ ѣкакъ будто просторъ р ѣшить этотъ вопросъ тогда, когда онъ наступитъ, наилучшимъ образомъ. Пока же онъ не касался этой области ни такъ, ни иначе. Мать его огорчалась его равнодушіемъ къ в ѣр ѣ– т ѣмъ, что онъ не гов ѣлъ посл ѣдніе 8 л ѣтъ, но даже и изъ любви къ матери онъ не могъ д ѣлать для виду, не в ѣря, то, что онъ считалъ выраженіемъ самой важной стороны челов ѣческой жизни.

Въ 76-мъ году Неклюдовъ зиму проводилъ въ Москв ѣ. Онъ прі ѣхалъ осенью по д ѣламъ и отъ скуки и зат ѣялъ продолжать свое сочиненіе изъ уголовнаго права и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ смутно предчувствовалъ близость женитьбы и приглядывался къ знакомымъ д ѣвушкамъ. Но ни то, ни другое не удавалось: сочиненіе запуталось и потеряло привлекательность, р ѣшиться жениться онъ не могъ ни на одной изъ т ѣхъ, съ к ѣмъ онъ вид ѣлся. Но у ѣзжать не зач ѣмъ и некуда было изъ Москвы. Квартира была взята. И онъ жилъ не только скучая, но приходя понемногу въ отчаяніе отъ пустоты жизни. Изъ близкихъ людей у него въ Москв ѣбыло два челов ѣка: одинъ молодой профессоръ химіи, другой совершенно противуположный ему, кутила адъютантъ. Онъ друженъ былъ съ нимъ съ д ѣтства и потому общался съ нимъ. Семейство было только одно: двоюродная сестра, замужемъ за богатымъ празднымъ дворяниномъ, охотникомъ и хозяиномъ.

28-го Ноября, вставъ утромъ, онъ нашелъ на своемъ стол ѣписьма и телеграммы и одну пов ѣстку о томъ, что онъ назначенъ присяжнымъ въ судъ на сессію отъ 3 до 22 Декабря. Такъ ему было скучно и пусто, что онъ обрадовался этой пов ѣстк ѣ. По крайней м ѣр ѣбыло д ѣло, которое надо д ѣлать и въ которомъ можно быть полезнымъ нав ѣрное. 41

Въ посл ѣднее время, живя въ Москв ѣ, онъ былъ въ самомъ дурномъ дух ѣ. Онъ переживалъ ту обычную, переживаемую такъ или иначе каждымъ челов ѣкомъ нашего времени и нашего круга внутреннюю борьбу: зач ѣмъ я живу? Что мн ѣд ѣлать? Какъ употребить мою жизнь? Отв ѣтъ, даваемый испов ѣдуемой вс ѣми его окружающими религіей, не удовлетворялъ его, своего отв ѣта не было, и была тоска, и надо было какъ нибудь заглушить ее. Онъ пробовалъ это. Прі ѣзжалъ его пріятель изъ Саратова – Предводитель. Они вм ѣст ѣужинали, пили и даже поехали къ женщинамъ. Но не только не стало легче, но было еще скучн ѣе. Все было нел ѣпо. И въ этой нел ѣпости были виноваты вс ѣ, только не онъ. Онъ всего хот ѣлъ хорошаго: хот ѣлъ и равенства людей, и богатства вс ѣхъ, и нравственности вс ѣхъ, а все шло на выворотъ. И нельзя было ни сжиться съ этой нел ѣпостью, нельзя было и жить среди нея.

Въ такомъ настроеніи онъ 3-го Апр ѣля по ѣхалъ въ Окружный судъ.

«Что это какая нынче кореспонденція», подумалъ Дмитрій Нехлюдовъ, выйдя изъ своей спальни въ столовую и разбирая письма и бумаги, лежавшія въ столовой на накрытомъ б ѣлой скатертью стол ѣрядомъ съ его приборомъ пахучаго кофея съ калачемъ, сухарями и кипячеными сливками.

– Заспалися, батюшка, тутъ челов ѣкъ дожидается, – сказала изъ другой двери вышедшая растолст ѣвшая его нянюшка Прасковья Михайловна.

– Сейчасъ, няня, сейчасъ, – отв ѣчалъ виновато Нехлюдовъ, посп ѣшно разбирая письма – Отъ Кармалиныхъ челов ѣкъ? – сказалъ онъ, взявъ въ руки 42 красивымъ знакомымъ почеркомъ надписанное письмо на толстой с ѣрой бумаг ѣ, чуть пахнувшей ч ѣмъ то пріятнымъ. – Зач ѣмъ же дожидается?

– Отв ѣта ждутъ. Я уже ее чаемъ попоила, 43 – отв ѣтила няня, покачивая головой и щуря глазъ.

Письмо было отъ Алины Кармалиной, 44 съ которой у Нехлюдова установились въ последнее время такія отношенія, при которыхъ недостаетъ только слова для того, чтобы только дружески знакомые вдругъ стали женихомъ и нев ѣстой и мужемъ и женою.

Знакомы и дружны были семьи Кармалиныхъ и Нехлюдовыхъ уже давно – дружны были матери и д ѣти, когда-то были на ты и играли вм ѣст ѣ, т. е. такъ, какъ могли играть вм ѣст ѣмальчикъ 14 л ѣтъ съ 8-л ѣтней д ѣвочкой. Потомъ они жили въ различныхъ городахъ и р ѣдко вид ѣлись. Только въ нын ѣшнемъ 18.. 45 году они опять сблизились. Кармалины, какъ всегда, жили въ Москв ѣ, а Нехлюдова мать провела этотъ посл ѣдній годъ своей жизни тоже въ Москв ѣ. Сынъ жилъ съ нею. Тутъ то во время бол ѣзни и смерти матери и посл ѣнея и установились между Дмитріемъ Нехлюдовымъ и Алиной Кармалиной эти предшествующіе обыкновенно браку близкія и тонкія отношенія. Мать Нехлюдова желала этаго, также и Кармалины. Больше же вс ѣхъ желала этого Алина. Она говорила себ ѣ, что она никого такъ не любила, какъ Дмитрія Нехлюдова , 46 и , если бы была мущина, уже давно сд ѣлала-бы ему предложеніе. Началось это для нея съ того, что она взялась за то, чтобы во что бы то ни стало ap[p]rivoiser, niveler, 47 какъ она выражалась, и исправить Нехлюдова, исправить не въ томъ смысл ѣ, чтобы освободить его отъ пороковъ, – она, напротивъ, считала его слишкомъ доброд ѣтельнымъ, – но снять съ него его странности, наросты, крайности, удержавъ его хорошее, снять съ него лишнее, нарушающее изящество и гармонію. И она своей легкой рукой усердно принялась за это д ѣло и не усп ѣла оглянуться, какъ въ процесс ѣэтаго занятія она влюбилась въ него такъ наивно и опред ѣленно, что ей, д ѣвушк ѣ, 48 отказавшей 4 прекрасныя партіи и р ѣшившей не выходить замужъ и вполн ѣотдаться искусству – музык ѣ, которую она д ѣйствительно любила и въ которой была необыкновенно способной, – такъ влюбилась, что ей, 28 л ѣтней д ѣвушк ѣ, страшно становилось за себя, страшно за то, что онъ не полюбитъ ее такъ, какъ она полюбила его. 49