Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Сначала у него было чувство тщеславія: желанія похвастаться передъ людьми своимъ поступкомъ, – это было первое время, когда онъ объяснялся съ Предс ѣдателемъ и Губернаторомъ, – но очень скоро чувство это почти прошло и зам ѣнилось чувствомъ истинной и д ѣятельной любви къ ней, им ѣющей опред ѣленную ц ѣль ея возрожденія. Съ каждымъ днемъ онъ чувствовалъ, какъ разгорается все большее и большее тепло въ его душ ѣ, и это увеличеніе тепла, т. е. любви, не то чтобы радовало его, – радости тутъ не было, напротивъ, онъ испытывалъ постоянно тяжелое напряженное чувство; – но давало ему сознаніе полноты жизни, того, что онъ д ѣлаетъ въ жизни то, что должно д ѣлать и лучше чего онъ ничего не можетъ д ѣлать. Удастся ли ему пробудить въ ней жизнь, вызвать въ ней 201 не любовь къ себ ѣ, – объ этомъ онъ и не думалъ, и она ему не нужна была, – но любовь къ тому, что онъ любилъ и что свойственно любить всякому челов ѣку – любовь къ добру, – это будетъ огромное, сверхдолжное счастье; не удастся, и она останется такою, какою она теперь, и его женой, у него до самой смерти его или ея будетъ радостное д ѣло звать ее къ любви и, разжигая ее въ себ ѣ, вызывать ее въ ней 202 и над ѣяться, хотя предъ своей или ея смертью, на достиженіе своей ц ѣли. 203

Такъ прожилъ онъ нед ѣлю, и, не подвинувшись ни на шагъ въ своемъ возд ѣйствіи на нее, но все таки ни на минуту не отчаявшись въ возможности такого возд ѣйствія, онъ вы ѣхалъ изъ Москвы, чтобы въ своихъ им ѣніяхъ устроить свое д ѣло съ крестьянами.

Съ т ѣхъ поръ для Нехлюдова началась новая жизнь. Онъ почти каждый день ѣздилъ въ острогъ и никого не видалъ, кром ѣтюремныхъ жителей и своего дворника.

Изъ Москвы вс ѣзнакомые его у ѣхали. У ѣхали и Кармалины, очень недовольные Нехлюдовымъ. Аграфену Петровну Нехлюдовъ, передавъ ей то, что было зав ѣщано его матерью, отправилъ на ея родину; Корнею онъ нашелъ м ѣсто у двоюродной сестры. Жилъ Нехлюдовъ въ комнатк ѣАграфены Петровны, ходилъ къ себ ѣсъ задняго крыльца. Питался онъ въ молочныхъ и трактирахъ низкого разбора, въ которыхъ онъ не над ѣялся встр ѣтить прежнихъ знакомыхъ, и иногда дома за самоваромъ, который ему ставила жена дворника.

Черезъ губернатора онъ выхлопоталъ себ ѣразр ѣшеніе посещать Маслову и въ обыкновенные дни и каждый день отъ 12 часовъ до 2-хъ проводилъ съ нею. Два часа эти, проводимые съ нею, были очень тяжелы для него, но потомъ они остались однимъ изъ самыхъ яркихъ воспоминаній его жизни.

Когда Нехлюдовъ прі ѣхалъ въ деревню, яровой пос ѣвъ былъ въ самой середин ѣ, и народъ весь былъ въ работ ѣ, такъ что собрать народъ для того, чтобы поговорить о земл ѣ, Нехлюдовъ отложилъ до Воскресенья. Два дня, оставшіеся до воскресенья, Нехлюдовъ употребилъ на разсмотр ѣніе книгъ прикащика и на обходъ знакомыхъ дворовъ. Изъ книгъ прикащика онъ увидалъ, что большинство крестьянъ было въ полной кабал ѣу конторы: они работали за луга, за листъ, за ботву отъ картофеля, и вс ѣпочти были въ долгу у конторы.

Обойдя же н ѣсколько дворовъ изъ б ѣдныхъ, Нехлюдовъ ужаснулся на т ѣусловія, въ которыхъ жили крестьяне и къ которымъ привыкли крестьяне, какъ будто уже не желая ничего лучшаго: пища состояла изъ одного картофеля и хл ѣба, одежда была жалкое тряпье, жилища были грязны, т ѣсны и ветхи.

Держались только т ѣ, которые могли отпускать своихъ работниковъ въ города въ ремесленники, дворники, плотники, и еще богачи, закабалявшіе себ ѣб ѣдняковъ и захватившіе ихъ земли. Большинство же было въ такомъ положеніи, что при мал ѣйшемъ ослабленіи энергіи или несчастномъ случа ѣпереходило на ступень нищаго, могущаго питаться только милостыней.

Большая часть крестьянъ, казалось, была занята только т ѣмъ, чтобы не переставая только отписываться отъ затопившей ихъ нужды. Стоило немного ослаб ѣть, и нужда заливала. Веселы были только ребята и д ѣвки, люди же постарше были въ постоянномъ уныніи, очевидно проходившемъ только тогда, когда они забывались виномъ. Все это теперь, когда ему не нужно было, какъ участнику этого положенія, скрывать отъ себя все это, онъ увидалъ теперь въ первый разъ.

Стоило только безъ предвзятой мысли, безъ желанія оправдать себя, какъ путешественнику, изсл ѣдовать условія жизни этихъ людей, узнать, на кого они работаютъ, при какихъ условіяхъ пользуются землей и произведеніями съ нея своего труда, чтобы было совершенно ясно, что люди эти содержатся въ самомъ жестокомъ, доводимомъ до посл ѣдней степени тяжести рабств ѣземлевлад ѣльцами.

Онъ удивлялся теперь, какъ могъ онъ прежде не только не видать этого, но еще предъявлять какія то требованія къ крестьянамъ и осуждать ихъ.

Въ воскресенье собрались у амбара пов ѣщенные объ этомъ выбранные крестьяне трехъ деревень, среди которыхъ находилась земля Нехлюдова. Весь вечеръ наканун ѣНехлюдовъ писалъ, изм ѣнялъ, поправлялъ свой проэктъ и условія и придумывалъ то, что онъ скажетъ имъ.

Утромъ онъ вновь перечелъ и переписалъ проэктъ условія и сталъ дожидаться мужиковъ. Съ 10 часовъ они стали собираться. Н ѣсколько разъ Нехлюдовъ выглядывалъ изъ окна и вид ѣлъ, какъ все прибавлялось и прибавлялось мужиковъ, какъ они медлительно и важно подходили въ своихъ кафтанахъ и шапкахъ, большей частью съ палками, къ прежде собравшимся и, раскланявшись, садились на приступки амбара или становились кружкомъ и бес ѣдовали. Онъ выглядывалъ изъ окна, не выходя къ нимъ, потому что зналъ, что разстроитъ ихъ, и дожидался, пока соберутся вс ѣ.

Наконецъ прикащикъ пришелъ сказать, что собрались вс ѣ. Нехлюдовъ заглянулъ въ окно. Толпа была большая и громко гуд ѣла. Нехлюдову стало жутко. Онъ шелъ д ѣлать благод ѣяніе – такъ онъ разсуждалъ – и хвалилъ себя за это, а въ глубин ѣдуши онъ чувствовалъ себя виноватымъ воромъ, который, прежде ч ѣмъ быть пойманнымъ, хочетъ сознаться въ краж ѣи возвратить ее.

Когда Нехлюдовъ подошелъ къ собранію и обнажились русыя, курчавыя, пл ѣшивыя, с ѣдыя головы, у Нехлюдова сжалось сердце, и стало жутко. Вс ѣпоклонились и съ непроницаемымъ и важнымъ видомъ уставились на барина.

– Я пригласилъ васъ вотъ зач ѣмъ, – началъ онъ. – Я считаю, что земля Божья и что влад ѣть землею можно только тому, кто работаетъ на ней, и потому считаю, что мн ѣ, такъ какъ я не работаю на ней, влад ѣть землею нельзя, и потому я желаю передать ее вамъ. 204

Вс ѣмолчали съ т ѣмъ же значительнымъ видомъ. Одинъ только съ большой рыжей бородой и глубокомысленнымъ лицомъ, выдававшимся изо вс ѣхъ, значительно повелъ бровями и одобрительно сказалъ:

– Это такъ точно.

– Вотъ такъ я и хочу отдать вамъ землю. Отдаю я ее всю вамъ, тремъ обществамъ, но не даромъ, а съ т ѣмъ условіемъ, чтобы т ѣ, кто будетъ влад ѣть землею, платили за нее по 6 рублей за десятину, не мн ѣ, а обществу, т. е. на общія д ѣла всего общества: на школу, на машины, если какія нужны для вс ѣхъ. 205 Вотъ вамъ бумага, въ ней все это написано, – сказалъ онъ, передавая имъ заготовленный проэктъ условія съ ними, – все это почитайте, обсудите и потомъ скажите мне ваше мн ѣніе, и потомъ обсудимъ еще. Вы поняли меня?