Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Въ это время съ нимъ случилось то, что случается со вс ѣми молодыми людьми этого круга: частью для здоровья, частью изъ любопытства, частью изъ за желанія удовольствія онъ позналъ нерожающую женщину самымъ пошлымъ, грубымъ образомъ.

Онъ потерялъ въ это время совершенно сознаніе того, что хорошо и что дурно. Все дурное д ѣлалось такъ роскошно, красиво, д ѣлалось такъ вс ѣми, что дурное переставало представляться дурнымъ. Чувствовалось какое [то] радостное, веселое освобожденіе отъ вс ѣхъ прежде чувствуемыхъ нравственныхъ препятствiй. Вс ѣд ѣлали все дурное съ такой ув ѣренностью, съ такимъ блескомъ, д ѣлали это такіе уважаемые вс ѣми люди, что, очевидно, нравственныя требованія, прежде ст ѣснявшія его, были одно недоразум ѣніе. Какъ разр ѣшалось это недоразум ѣніе, онъ не зналъ, но твердо в ѣрилъ, что оно разр ѣшается какъ то. Если бы оно не разр ѣшалось, не могли же бы вс ѣэти уважаемые вс ѣми люди жить такъ.

Вотъ въ этомъ то душевномъ состояніи онъ по дорог ѣза ѣхалъ къ тетушкамъ. И тутъ то съ нимъ случилось то ужасное д ѣло, про которое онъ старался забыть вс ѣэти девять л ѣтъ и которое теперь вдругъ въ такомъ ужасномъ вид ѣнапомнило ему себя.

Нехлюдовъ нетолько считался людьми, знавшими его, порядочнымъ и благороднымъ челов ѣкомъ, но онъ въ д ѣйствительности, несмотря на многія и многія совершенныя имъ дурныя д ѣла, былъ точно хорошій и нравственный челов ѣкъ, стоявшій именно въ нравственномъ отношеніи неизм ѣримо выше людей своего круга. Правда, что въ это время, именно вскор ѣпосл ѣсмерти своей матери, онъ находился въ такомъ состояніи нравственнаго упадка, до котораго онъ р ѣдко доходилъ, но въ глубин ѣдуши его не переставая жилъ тотъ нетолько порядочный челов ѣкъ, которымъ его считали люди, но высоконравственный челов ѣкъ, ставящій выше всего служеніе Богу или нравственное совершенство. Челов ѣкъ этотъ въ этотъ періодъ его жизни былъ заглушенъ больше, ч ѣмъ когда нибудь, вс ѣми маленькими неправдами и ошибками, которыми онъ незам ѣтно унижалъ себя. Но нравственный, требовательный къ себ ѣчелов ѣкъ былъ живъ.

Съ этого времени въ немъ началось то недовольство людьми, высоком ѣрное презр ѣніе къ нимъ, въ которомъ онъ жилъ теперь. Ему нужно было им ѣть высоту, съ которой бы онъ могъ презирать людей и считать себя выше ихъ. И такую высоту давала ему сначала война, военные подвиги – онъ, какъ говорили, отличился на войн ѣи получилъ солдатскаго Георгія и былъ произведенъ скоро въ Офицеры. Потомъ, посл ѣвойны, такую высоту давало ему петербургское высшее общество, въ которомъ онъ им ѣлъ усп ѣхъ. Потомъ, когда въ этомъ св ѣт ѣонъ пересталъ играть роль, когда все, что льстило ему, стало привычнымъ, онъ сд ѣлалъ свой посл ѣдній coup de tête, какъ говорила мать, вышелъ въ отставку и по ѣхалъ въ Италію заниматься живописью, которой занимался какъ дилетантъ и къ которой ему говорили, что онъ им ѣетъ способности. Но посл ѣ2-хъ л ѣтъ занятій живописью 217 онъ почувствовалъ, что живопись не можетъ заполнить его жизнь, онъ вернулся въ Россію и жилъ съ матерью, нич ѣмъ не занимаясь, участвуя въ земств ѣи дворянскихъ выборахъ. Н ѣсколько разъ онъ прим ѣревался жениться, но всякій разъ чувствовалъ недостатокъ того неудержимаго влеченія, которое превозмогаетъ вс ѣпрепятствія, и оставался вс ѣмъ недовольнымъ, почти все и вс ѣхъ осуждающимъ, умнымъ, образованнымъ 32-л ѣтнимъ холостякомъ. Онъ и самъ думалъ, что онъ презираетъ людей. Въ сущности же, въ глубин ѣдуши, онъ презиралъ себя. И недовольство людьми, которое онъ высказывалъ, было затаенное недовольство собой, котораго онъ не ум ѣлъ и не хот ѣлъ себ ѣвысказать.

Глава 29.

Неожиданно строгій приговоръ не особенно поразилъ Маслову – во-первыхъ, потому, что посл ѣсеми м ѣсяцевъ острога и общенія съ подсл ѣдственными и каторжными сама каторга уже не представлялась столь ужасной, какъ прежде; во-вторыхъ, потому, что Маслова давно уже жила только ближайшимъ будущимъ, не вспоминая того, что было прежде и не думая о томъ, что будетъ впереди, въ третьихъ же, и главное, приговоръ мало поразилъ ее потому, что она въ то время, какъ онъ былъ ей объявленъ, была очень голодна.

Теперь, какъ говорятъ, устроено въ н ѣкоторыхъ судахъ такъ, что подсудимыхъ и конвойныхъ кормятъ въ суд ѣ, но въ то время и въ томъ суд ѣэтого не было, и Маслова, напившись чаю въ острог ѣвъ 6 часовъ утра, почувствовала голодъ уже вскор ѣпосл ѣпривода въ судъ; когда же во время перерыва зас ѣданія конвойные, сидя около нея, закусывали хл ѣбомъ и крутыми яйцами, у нея ротъ наполнился слюной, такъ ей захот ѣлось ѣсть, но попросить у нихъ было сов ѣстно. Когда же къ ней пришелъ ея защитникъ, спрашивая ее, гд ѣименно купецъ подарилъ ей перстень, ей такъ хот ѣлось ѣсть, что она, не отв ѣчая на вопросъ, робко попросила дать ей 20 коп ѣекъ, чтобы купить булку. Защитникъ поискалъ въ карман ѣ, но у него не было меньше трехъ рублей, а это было много. Онъ об ѣщалъ разм ѣнять и принести ей и, распросивъ о томъ, что считалъ нужнымъ, и занявшись д ѣломъ, забылъ о ней. Тогда она обратилась съ просьбой къ прохаживавшему мимо нея съ гусиной шеей и головой на бочекъ рабол ѣпному въ суд ѣсудебному приставу; но приставъ вдругъ почему-то разсвир ѣп ѣлъ и, не глядя на нее, съ налившимися кровью глазами закричалъ:

– Какъ же, сейчасъ все брошу, буду теб ѣслужить!

Судебный приставъ такъ измучался униженіями, что ему захот ѣлось поважничать, и онъ набросился на Маслову. Но, взглянувъ на нее, ему стало жалко.

– Смотритель то вашъ что думаетъ.

– Виновата, я думала что.. – робко сказала Маслова.

– Смотритель вашъ долженъ васъ накормить, – проговорилъ судебный приставъ и ушелъ.

– Ѣшъ , когда голоденъ, – сказалъ тогда чувашинъ рябой, подавая ей полломтя хл ѣба съ половинкой яйца.

Она поблагодарила чувашина и только что откусила два раза, какъ ихъ позвали опять въ судъ, и она должна была оставить хл ѣбъ на подоконник ѣ. И такъ она просид ѣла не ѣвши до конца зас ѣданія. И посл ѣзас ѣданія не могла бы по ѣсть (защитникъ, об ѣщавшій ей 20 копеекъ, забылъ про нее), если бы не прислала ей денегъ, совершенно неожиданно для нея, Каролина Альбертовна Розанова, ея бывшая хозяйка.

12.

По т ѣмъ же переулкамъ, по которымъ вели Маслову въ судъ утромъ, провели ее и вечеромъ.

Вечеръ былъ прекрасный. Мостовыя уже были вс ѣсухи и кое гд ѣпылили. Конвойныхъ съ арестанткой беспрестанно обгоняли коляски и пролетки ѣдущихъ за городъ. Извощикъ лихачъ, бритый, съ черными усами на с ѣромъ жеребц ѣи въ низкой пролетк ѣна шинахъ, на которой сид ѣлъ молодой челов ѣкъ, обнявъ рукой нарядную женщину, совс ѣмъ было налет ѣлъ на конвойныхъ.