Николай Щербаков - Северная ведьма. Книга вторая. Наследие

– У меня в этом кабинете принято чокаться. Мы не на поминках, – а когда выпил, блаженно зажмурился, несколько минут помолчал, открыл глаза и улыбнулся, – вот так, Виктор Павлович. Многие нам лета!

Виктор поставил рюмку и обрадовался:

– Значит ничего страшного?

– Неужели вам, при вашей профессии что-то может быть страшно?

– Ну, это смотря, что мы имеем в виду, – осторожно ушел от ответа пациент.

– Можно предположить, что вам страшно станет, если вам сказать, что море впредь для вас закрыто.

– Вы угадали.

– Я бы вам вторую налил, для храбрости, но… вам нельзя. Точка! Так что пугайтесь, не пугайтесь, но вам, действительно, в море впредь дорожка заказана. Ни я, никакие другие врачи вас туда не выпустят.

Виктор, сказать по правде, был готов к такому повороту событий. И каждый раз он успокаивал себя, что можно подлечиться, и все вернется на свои места. По тому, что сейчас сказал врач, и по тому, как он это сказал, Виктор понял, что это приговор. Вовремя он мне коньячок налил, подумал, иначе бы я сейчас психанул. А так, теплая волна, пришедшая после рюмки в голову, притормозила реакцию.

– И что теперь? – чувствуя, что пауза затягивается, спросил Виктор.

– Ну что? Во первых я вижу, что вы стойко перенесли эту новость. Это делает вам честь. Значит можно обсуждать спокойно программу минимум. Минимум, потому, что я тоже не знаю до конца полного диагноза. Но то, что я могу сказать вам, милейший Виктор Павлович, уже по первым моим наблюдениям, по тому, как вы описываете свои боли, по тому, в результате чего они у вас проявляются, это то, что у вас все признаки ишемической болезни сердца. И, скорее всего, запущенной болезни. Да-с, – опять погрозил пальцем.

Виктор выслушал короткую лекцию о болезнях сердца, об успехах нашей медицины, о том, что уже более десяти лет в их клинике проводится операции коронарного шунтирования. И было принято, по общему согласию, решение продолжить обследование и лечиться. Виктор вышел на воздух и только тут понял до конца, что ему сейчас сказали. Пока шел домой, решил отложить «разбор полетов» на время, когда будет больше ясности. Даже с Наташей решил пока ничего не обсуждать.

На третий день посещения клиники, вернувшись домой, пообедав в одиночестве, Виктор позвонил Варе. На этот раз трубку она взяла сразу.

– Ты знаешь, – начал Виктор, – вот уже какой, не помню день, я нахожусь в роли больного…

– Не паясничай, Витя, никакой роли нет, ты на самом деле больной, – мягко прервала его Варя, – и рассказывать мне ничего не надо, я в курсе всех твоих дел. Давай лучше договоримся о встрече. И прошу тебя не откладывать её, я в ближайшие дни должна буду уехать.

– Уехать? – Виктор помолчал, – так в чем дело? Давай сейчас и встретимся. Где тебе удобно?

– Ну, если ты такой быстрый, давай через часик у дома Зингера на Невском. Сможешь?

– Конечно. Сейчас четырнадцать пятнадцать, да? Постараюсь к пятнадцати ноль ноль быть на месте.

– Договорились. Чувствуется моряк, – Виктору показалось, что на том конце провода Варя улыбнулась.

Приехал на место Виктор раньше, чем предполагал. Поймал себя на том, что волнуется. Вошел в магазин «Книги», походил вдоль прилавков, постоял в отделе «искусство», полюбовался глянцевыми обложками. Показалось, что отвлекся, успокоился. Что это я, как мальчишка. Права, видимо, Наташа, надо себя в руках держать. Почему я сейчас волнуюсь? А вдруг Варя с Германом приедет? И кому я больше рад буду? Пока думал, направился к выходу. Варя стояла в нескольких шагах к нему спиной и смотрела вдоль проспекта в сторону метро. Она явно одна была.

– Варя, я здесь.

Варя медленно повернулась. Лицо серьёзное, на носу капелька. Дождик начался, когда Виктор еще из дома вышел. Только сейчас моросил мелкий, холодный, колющий щеки и проникающий за воротник. Холодало. Виктор по-разному представлял себе эту встречу с Варей. То она ему представлялась сдержанной, деловой, то вдруг уверен был, что обнимет Варю, и она ответит ему, прижмется к нему тесно тесно, как когда-то. Но вот он подошел к ней и убрал у неё с носа капельку, а она все так же серьёзно смотрела ему в глаза, молчала, руки в карманах пальто.

– Виктор Павлович, буревестник мой непокорный, а у тебя нет желания прогуляться с дамой?

– Варя, что ты? Какая прогулка? Дождь, сыро, холодно. Я думал, что мы посидим где-нибудь.

– У меня в машине зонт, большой, мужской. Вдвоем под зонтом, с красивой женщиной, неужели не уговорю? Я тебе достопримечательности города на Неве покажу. Ты вот живешь здесь, а города, я уверена, не знаешь. Не так, скажешь?

– Почему это я не знаю?

– Хорошо. Один вопрос. Не ответишь – пойдешь со мной. Согласен?

Виктор пожал плечами. Странно у них разговор начинается. Варя глянула в одну сторону, в другую и кивнула вдоль канала Грибоедова.

– Что это там за храм стоит? Знаешь?

– Ну-у. Церковь какая-то старая, ремонт на ней идет. Видишь, вся в лесах?

– А как называется?

– Ясно. Ваша взяла, мэм. Пошли.

– Вот и чудненько. Я сейчас зонт только возьму, и пойдем в ту сторону. Я тебе заодно и историю этого храма расскажу. Называется он, чтоб ты знал, «Спас на крови».

Варя взяла в стоящем, оказывается, рядом уже знакомом серебристом автомобиле зонт, что-то сказала водителю и вернулась к Виктору. Машина плавно вывернула на проезжую часть и ушла на Невский. Варя вручила Виктору раскрытый зонт, взяла его под руку, и они направились вдоль канала.

– Мне почему-то казалось, что ты с сыном придешь.

– Казалось, или хотелось?

– Варя, ты меня каждый раз заставляешь на какие-то вопросы отвечать. Я отвык от этого.

– Привык сам вопросы задавать?

– Да. Как-то чаще я задаю.

– Задавай.

Прошли молча до мостика. Варя легонько тряхнула его руку.

– Что молчишь? Спрашивай.

– Кто такой Майкл? Что ты делаешь у американцев? Куда ты уезжаешь?

– Ого! – засмеялась, помолчала, – конечно, можно было предположить, что ты эти вопросы задашь…, но, хотя бы в другой последовательности. Например, первым мог спросить – когда я уезжаю, да? Майкл? О Майкле вопрос меня тоже устраивает. Женщина, Витенька, может многое простить, кроме равнодушия.

– Отвечать то будешь?

– Конечно, отвечу. Для того и пришла. А можно я перед этим еще один вопрос тебе задам? Можно? Ты мне скажи, ты обо мне вспоминал? Да не задумывайся, скажи сразу правду. Я же все равно пойму, правду ты говоришь или лукавишь.

– Вспоминал, Варя, – вздохнул, – вспоминал. И часто вспоминал. Чаще, чем хотелось бы. Ты даже не представляешь, как часто. По несколько месяцев в море, знаешь, там много времени для воспоминаний бывает. Но ты пойми…, у меня замечательная жена. Наташа. Если бы та знала её…

– Знаю.

– Откуда? Хотя…, что я спрашиваю. Ты же у нас ведьма. Не сердись. Я в хорошем смысле.