Сергей Южаков - Англо-русская распря

Весь цивилизованный мир взволнован ныне ожиданием самых грозных событий. Готовится столкновение между Россией и Англией, и никто не может предвидеть ни исхода этого столкновения, ни возможного размера его, ни значения для остальных народов, ни вероятной роли, которая должна выпасть на долю этих народов. Вместе со страшными событиями, столь фатально и с такою роковою необходимостью надвигающимися на смущённый мир, надвигается и полная неизвестность будущего. Что принесёт это будущее? Что оно ниспровергнет и уничтожит, что породит и возвысит? На что надеяться, чего ожидать, к чему готовиться – всё это вопросы, столь же тревожные и страшные, сколько и неразрешимые. Ничего не гарантировано, и всё становится вопросом – такова ужасная формула грядущих событий. Но неужели, – спрашивает изумлённый мир, – какой-нибудь клочок песчаной степи вроде Пенде, или даже ничтожный для таких необъятных империй как Россия и Англия культурный оазис вроде Герата, заслуживают подобной борьбы, подобных ожиданий и опасений? Неужели весь цивилизованный и нецивилизованный мир может быть взволнован и потрясён в его основах из-за подобных пустяков? Рисковать всем , идти навстречу полной неизвестности, приготовляться ко всяким последствиям, распространять всеобщую тревогу – и всё затем, чтобы решить вопрос о клочке территории, ничтожной по размерам, бедной населением, заброшенной в самую непроходимую глушь дикой, невежественной и нищей страны! Такие вопросы задаются всюду. С редким единодушием немцы, французы, австрийцы, мадьяры ставят эти вопросы. В Англии и в России не менее единодушно общество и печать делает тоже самое. Никто не желает войны, всеми почитаются поводы к ней ничтожными и бессмысленными, все опасаются её, и никто не надеется на неё, даже обе спорящие стороны, и тем не менее война надвигается, и усилия обеих сторон избегнуть её покуда разбиваются о какую-то роковую бессмысленную необходимость воевать. Но точно ли эта роковая необходимость так уж бессмысленна? Точно ли борьба затевается из-за Пенде, или из-за разногласия в донесениях русского и английского генералов?

Конечно, искать нравственного смысла в кровопролитиях и взаимных разорениях культурных наций было бы напрасно, и с этой точки зрения всякая война бессмысленна, но исторический смысл таких крупных событий как столкновение двух мировых держав должен быть, и исторического бессмыслия в этом столкновении быть не может. Франко-германская война объявлена была из-за дипломатической щепетильности, но конечно её смысл исторический был в ином месте. Весь мир знал, что война эта будет, и что она неизбежна. Она и разразилась, а из-за чего она была объявлена – к историческому смыслу самого события ни мало не относится. Тоже и теперь. Весь мир, европейский и азиатский, давно ожидает этой войны и давно почитает её неизбежною. Она и будет. Сегодня ли, завтра, или ещё позже, из-за Пенде, из-за Кореи, из-за Босфора, или из-за дипломатической щепетильности, но она будет, – это все знают и чувствуют, хотя и не все высказывают, и не все сознаются. Ясно, следовательно, что не в Пенде и не в разногласиях двух рапортов следует искать смысла надвигающейся грозы. Исторический смысл событий вскрывается далеко не так просто, и его объяснение лежит даже не в одной политической истории сталкивающихся стран, а во всей совокупности их культуры, быта, истории, их исторических условий и задач.

Мировые войны (а предстоящая война должна быть и будет мировою в самом полном и точном смысле слова) имеют мировое значение и мировой смысл. Мировые причины управляют их течением, началом и окончанием. Мировые войны конца XVIII и начала XIX столетий имели такое значение и такой смысл в смене сил, управляющих судьбами цивилизованных народов и направляющих их историю. Франция явилась представительницею новых сил, потребовавших себе места и даже господства в мире. Третье сословие, буржуазия, капитализм – таковы были эти силы, и мировые войны той эпохи окончились торжеством новых сил, хотя их представительница, Франция, и понесла в конце концов военное и политическое поражение. Мировые войны, началом которых может быть предстоящая англо-русская, тоже не могут быть ни чем иным, кроме борьбы мировых исторических сил, мировых начал, принципов, общественных групп и интересов. Ими, этими мировыми войнами должна определиться снова общественная физиономия цивилизованного мира, направление его истории, ближайший характер его культуры. Буржуазный капиталистический режим, дошедший (в Европе) до самого крайнего выражения именно в Англии и притом именно в лице Англии перенёсший своё господство и в международные отношения, этот режим встречает в лице России страну не буржуазную и не капиталистическую, а построившую свою культуру на идее крестьянства; борьба между двумя мировыми колоссами поневоле явится борьбою между двумя режимами, проверкою их состоятельности и их значения и роли в будущем. В этом – смысл борьбы, и в этом же её причина, ибо обе страны, следуя каждая не более, как логике своей культуры и требованиям своей истории, пришли на Востоке в такое соприкосновение, что ужиться рядом не могут и, покуда не преобразовали своего внутреннего строя по образцу противника, не должны уживаться, не уживутся, как бы того государственные люди обоих государств ни желали. Как и каким путём дошли Россия и Англия до такого взаимного положения – этот вопрос и составляет предмет настоящего этюда.

Сущность восточного вопроса. – Европейская культура и прогресс. – Восточные культуры и цикличность. – Невозможность для Востока возобновить цикл и необходимость приобщиться к прогрессу. – Значение Англии и России в этом процессе.

В своей «Истории цивилизации в Англии» Бокль высказал убеждение, что цивилизованный мир культурных народов Европы и Америки дошёл до той степени развития и прогресса, когда губительные и разорительные украшения старых летописей, войны, становятся всё реже, всё невозможнее. И в самом деле, наблюдателю середины пятидесятых годов этого столетия и вправду могло показаться, что мир начинает питать сильное отвращение к войнам, и что ныне чрезвычайно трудно натравливать нации друг на друга. С 1815 г. до 1853 г. не было в Европе ни одной войны между её европейскими членами; война 1828 – 29 гг., ведённая между Россией и Турцией, была по Боклю столкновением между самыми отсталыми державами Европы; остальные войны были междоусобиями, борьбою партий или племён внутри государства.