Алексей Леонтьев - Эволюция, движение, деятельность

Наконец, следует отметить тот факт, что увеличение объема движения при переходе от задачи А1 к задаче В имеет место у всех испытуемых без исключения.

Данные по отдельным группам больных, в зависимости от характера ранения и типа дефекта, мы не приводим, так как сколько-нибудь ясной внутригрупповой дифференциации между ними обнаружить не удалось.

Чем же объясняется это увеличение объема движения? С точки зрения первой, изложенной нами выше концепции произвольного движения, оно вообще необъяснимо, так как единственно возможная при этом ссылка на «подталкивающее» влияние волевого усилия, степени эмоциональной окрашенности цели и т. п. здесь явно несостоятельна: сколько-нибудь внимательное наблюдение показывает, что субъективно наиболее напряженным, вызывающим наибольшее волевое усилие, является как раз движение в ситуации первой задачи, дающей наименьшие показатели.

Таким образом, эта концепция обнаруживает перед лицом уже этих первых экспериментальных факторов свою несостоятельность. Очевидно, что для их объяснения нужно принять иную точку зрения. Эта точка зрения подсказывается самим экспериментом: если полученные данные оказываются объективно зависимыми от характера задач, то очевидно, что причину различий между ними и следует прежде всего искать в соответствующих этим задачам особенностях внутреннего строения самого действия. Иначе говоря, мы должны для объяснения полученных фактов встать на позицию второй из изложенных нами выше концепций.

Таков первый вывод, который следует из данных этого исследования.

Второй вывод заключается в том, что полученные результаты требуют ясного различения между анатомическими возможностями органа и его практическим функционированием. Ведь очевидно, что максимальные угловые величины, получаемые в ответ на требование «поднять руку как можно выше», хотя и характеризуют пределы функций, практически имеющей место в данном случае, однако эта характеристика, вопреки обычному допущению, отнюдь не совпадает с характеристикой предельных двигательных анатомических возможностей соответствующего органа, так как в условиях другой задачи эти возможности оказываются совершенно иными.

Этот вывод представляет, конечно, не только теоретический интерес. Он имеет и немаловажное практическое значение.

Действительно, движение, являющееся предельным по отношению к функционированию данного органа в данных условиях, может, однако, не быть предельным по отношению к его общим возможностям; задача же восстановления на данном этапе и заключается как раз в расширении этих общих возможностей. Именно поэтому восстановительная ценность рекомендуемых движений будет определяться не только их внешне-биомеханической характеристикой, но и особенностями той задачи и отвечающей ей целостной деятельности, в которую эти движения будут включены.

В связи с этим мы можем формулировать следующее общее правило оценки предельных величин замеров движения:

Величины замеров объема движения характеризуют не пределы двигательной возможности пораженного органа вообще, но пределы его функционирования в данных условиях измерения.

Прежде чем перейти к дальнейшему анализу количественных данных, рассмотрим качественные особенности изучавшихся движений.

У подавляющего большинства испытуемых в ситуации первой задачи (А1) движения протекают относительно медленно, вяло и имеют недостаточно плавный, ступенчатый (вторичная коррекция) характер; в предельных положениях часто появляется довольно сильный тремор. Особенно обращает на себя внимание весьма резкая и при этом очень разлитая напряженность, охватывающая многочисленные мышечные группы. Вся поза испытуемого выражает крайнее усилие, обращенное как бы вовнутрь, на свои органы (поза «натуги»), и в некоторых случаях – на преодоление возникающих при движении болевых ощущений.

Существенно иную картину мы имеем в ситуациях задачи В и близкой к ней задачи Б. Движения испытуемых при переходе к этим задачам становятся более энергичными и более координированными: поза выражает внешнюю устремленность, напряжение приобретает гораздо менее развитый характер и становится отчетливо подчиненным цели.

Уже в ситуации задачи Б у испытуемых появляются непроизвольные попытки содействовать заданному движению здоровой рукой («подхватывание» больной конечности). Появляются также попытки компенсации, особенно многочисленные в ситуации В. Гораздо легче, по-видимому, в ситуации задачи В преодолеваются и болевые ощущения, которые у некоторых испытуемых имели место (испытуемые как бы «меньше их замечают»).

Итак, в условиях разных задач мы констатируем не только неодинаковость эффективности движения, но также и неодинаковость самого процесса его реализации.

Сравнивая между собой движения в задаче А1 и в задачах Б или В, мы прежде всего обнаруживаем разные системы их афферентации.

Движения в ситуации задачи А1 протекают в координатах собственного тела и их реализация корректируется сенсорными сигналами, приходящими с двигательной периферии. По своему коррекционному механизму это число «проприомоторные» движения, характерные для того уровня построения движения (в смысле Н.А. Бернштейна), который неврологически представлен системой зрительного бугра (thalami optici) и паллидума (globi pallidi). Мы полагаем, что однократность и относительная изолированность изучавшихся движений отнюдь не исключают этого допущения; чисто же проприоцептивный характер их афферентации, большой объем синергетически вовлекаемых мышечных групп, подчеркнутая миостатичность и отсутствие компенсационных переключений, все это – особенности тех движений, коррекционный механизм которых принадлежит именно уровню синергий.