Алексей Леонтьев - Основы психолингвистики

Что касается параметра ( а ), то – применительно к отдельному слову – это содержательно-грамматическая его характеристика. Например, мы приписываем исходному слову признак «грамматической субъектности». Это автоматически влечет за собой приписывание какому-то другому слову признака «грамматической объектности». Всякая характеристика такого рода, данная одному компоненту высказывания, имеет следствием соответствующую характеристику других компонентов или по крайней мере сужает круг возможных их характеристик. Очевидно, должны быть какие-то модели, описывающие подобную взаимозависимость. Одним из наиболее вероятных кандидатов на эту роль является дерево НС (или, вернее, модель, построенная по принципу грамматики НС, но не обязательно модель Н.Джонсона, В.Ингве и т.д.).

Итак, мы высказываем некоторое предположение о синтаксическом строении данного высказывания. Здесь включается механизм синтаксического контроля.Мы соотносим наш прогноз с разными имеющимися у нас данными: с программой, контекстом, ситуацией (ситуацией общения) и т.п. [36] . Возможны в принципе два случая: либо противоречия нет: тогда мы движемся дальше слева направо, выбирая очередное слово на основании различных признаков, приписывая ему полную характеристику и снова производя проверку на соответствие программе и другим факторам; либо возникает несоответствие. Оно может в свою очередь происходить из разных источников.

Во-первых, сам прогноз может быть неверным. Тогда мы просто его заменяем – приписываем предложению (высказыванию) другую синтаксическую схему, затем новую и так до совпадения.

Во-вторых, мы можем перебрать все возможные (при тождестве синтаксической характеристики исходного слова) прогнозы и все же не добиться совпадения. Тогда мы должны перейти к новому классу прогнозов, вернувшись к исходному слову и приписав ему иную синтаксическую характеристику. Иначе говоря, мы произведем операцию трансформации предложения. Какой класс прогнозов будет первым? Это зависит, в частности, от структуры конкретного языка и определяется в числе других факторов частотностью данного типа грамматических конструкций.

В-третьих, может оказаться, что и трансформация невозможна. Тогда обратная связь «замыкается» на внутреннюю программу – мы программируем высказывание заново.

Наконец, мы добились совпадения прогноза и имеющейся у нас информации. Тогда мы идем дальше, пока не доходим до конца высказывания. При этом вполне возможна линейная инверсия отдельных слов и предикативных пар, их «переезд» на новое место: закономерности такой инверсии соотносимы с так называемым свойством «проективности» правильных синтаксических конструкций, впервые описанным И.Лесерфом (1963).

Выбор «грамматических обязательств» подчинен синтаксической схеме и вместе с другими характеристиками слова осуществляется после того, как принят тот или иной вариант прогноза.

Что касается выбора слов в порождении речи, то здесь, по-видимому, действуют три группы факторов: ассоциативно-семантические характеристики слов, их звуковой облик и их субъективная вероятностная характеристика ( Леонтьев , 1971).

Помимо внутреннего семантико-грамматического программирования высказывания, происходит его моторное программирование, изучавшееся особенно много Л.А.Чистович (Речь: артикуляция и воспитание, 1965). Оно осуществляется, по-видимому, уже после того, как произведено синтаксическое прогнозирование. Подробнее о моторном программировании (см. Леонтьев , 1969).

Итак, в нашем представлении синтаксическая структура высказывания отнюдь не задана с самого начала или задана лишь частично и достраивается в самом процессе порождения. На «входе» блока реализации мы имеем сведения о программе, контексте, ситуации: кроме того, нам заданы классы прогнозов, сами прогнозы и их вероятность, правила соотнесения прогноза и «грамматических обязательств» и некоторая другая информация. На этой основе и происходит конструирование высказывания.

Очень важно подчеркнуть следующее. Во-первых, все описанные операции суть не реальные действия говорящего, а скорее своего рода граничные условия: возможно применение различных эвристических приемов, репродукция «готовых» кусков и т.п. Во-вторых, при принципиальном единстве механизмов порождения и восприятия речи (см. Главу 6) не все описанные процессы происходят полностью, и воспринимающий речь человек опирается на другие, чем при порождении, исходные данные.

Самое же главное – что описанная здесь теория не только учитывает в своей структуре целый ряд выдвинутых другими авторами концепций (в частности, как можно видеть, она во многом опирается на работы позднего Ч.Осгуда, Д.Уорта, когнитивистов), но положенный в ее основу эвристический принцип, допускающий в различных «точках» процесса порождения выбор различных моделей, тем самым включает их в себя как частные случаи. А это означает, что она «снимает» проблему экспериментального доказательства противостоящих друг другу психолингвистических моделей и имеет большую объяснительную силу, чем каждая из этих моделей, взятая в отдельности.

Т.В.Ахутина предлагает следующую последовательность этапов («уровней») порождения. На уровне внутренней или смысловой программы высказывания осуществляется смысловое синтаксирование и выбор смыслов во внутренней речи. На уровне семантической структуры предложения происходит семантическое синтаксирование и выбор языковых значений слов. Уровню лексико-грамматической структуры предложения соответствуют грамматическое структурирование и выбор слов (лексем) по форме. Наконец, уровню моторной программы синтагмы отвечают моторное (кинетическое) программирование и выбор артикулем. Как можно видеть, в целом структура механизма порождения у Т.В.Ахутиной почти совпадает с описанной выше.

Также на нейролингвистическом материале построена модель Т.В.Черниговской и В.Л.Деглина (1984). Они выделяют несколько «глубинных уровней речепорождения». Первый – уровень мотива. Второй – глубинно-семантический, «на котором происходит глобальное выделение темы и ремы, определение «данного» (пресуппозиционного) и нового. Это уровень «индивидуальных смыслов» (Выготский), начала внутренней речи. Следующий глубинный уровень – это уровень пропозиционирования, выделения деятеля и объекта, этап перевода «индивидуальных смыслов» в общезначимые понятия, начало простейшего структурирования – следующий этап внутренней речи… И наконец, далее следует глубинносинтаксический уровень, формирующий конкретно-языковые синтаксические структуры…» (с.42).

И.А.Зимняя выделяет три уровня порождения. Первый – мотивационно-побуждающий, причем она различает мотив и коммуникативное намерение. Второй уровень или этап – процесс формирования и формулирования мысли. Он включает смыслообразующую фазу («грамматика мысли» по Выготскому) и формулирующую фазу. Третий этап – реализующий ( Зимняя , 1985).