Джон Дьюи - От ребенка – к миру, от мира – к ребенку (сборник)

После девятого или десятого класса около сорока процентов 16–17-летних датчан поступают в гимназии, где они получают математическую либо языковую специализацию. Независимо от специализации в первый год обучения все гимназисты проходят курс истории. Курсы общественных наук обращают внимание на актуальные вопросы социологии, экономики, политологии, международных отношений.

Вот в одной гимназии ученики сидят в классе, потягивая кофе и покуривая сигареты, и объясняют педагогам, что ученический совет решил продавать презервативы и определить территории, где разрешено курение. Совет также пытается добыть деньги для беженцев и просит предоставить ученикам свободный день, чтобы они могли заработать, нянча детей или продавая газеты. Вся выручка пойдет в фонд помощи. Их учитель Нильс считает, что ученикам гимназии не пристало пренебрегать политическими и международными проблемами. Когда его спросили, почему в классных дискуссиях, на «практическом» экзамене и в проектах ученики готовы представить различные точки зрения и высказать собственные суждения, он засмеялся: «Они знают, что им придется это сделать, чтобы получить хорошую отметку. Такова датская система».

Споры о насущном. В семи датских школах, которые мы посетили в 1993 г., ученики сказали, что изучают Европейский союз, потому что сами выбрали эту тему для исследования. Они были так заинтересованы в вопросе, что каждый раз, когда интервьюер пытался склонить их к разговору о других политических проблемах или событиях, они желали вернуться к обсуждению ЕС, высказывая различные точки зрения.

Ян: «Много причин быть против объединения Дании с другими странами Европы – и одна из них состоит в том, что нам придется быть партнерами Германии или Франции. Другая причина: ущемлено рыболовство, несмотря на то, что сначала поддержали его, и датские фермеры будут также ущемлены в будущем».

Инга Лиз: «Я буду голосовать против, потому что ЕС хорош для экономики, а не для экологии. У других стран нет таких строгих законов о загрязнении окружающей среды, как в Дании».

Лизбет: «Первый договор об общем рынке был хорош и для экономики, но Маастрихтский и Эдинбургский договоры ведут к большей интеграции, и это плохо, потому что много решений будет принято бюрократами, которых никто не выбирал в Дании».

Сорен: «У меня другое мнение. В последние десять лет у нас была безработица, и датские фермеры переживают нелегкие времена. Я проголосую за, потому что думаю, это поможет экономике».

Кирстен: «Мы не можем быть уверены в том, каков будет результат. Как говорят некоторые, мы можем утратить национальную идентичность, но я думаю, важно сказать “да” по экономическим причинам».

Очевидно, что молодых людей живо интересует политическая ситуация в стране и, возможно, их мнение как-то влияет на сложную линию поведения Дании в ЕС.

Лидеры довоенного правительства создали систему образования с явной целью использовать современные технические знания для достижения экономического процветания Японии и обеспечения конкуренции с Западом. Конституция того времени, однако, провозглашала преданность традиционным конфуцианским ценностям, особенно ценности культурного наследования и почтения к власти, которые подавляли творчество и способствовали усилению политического деспотизма.

Послевоенная Конституция 1946 г. утвердила обязательное девятилетнее образование и определила новую миссию японских школ: поддержка мира и охрана демократического общественного устройства. Пытаясь подавить национализм, американские советники отменили в побежденной Японии нравственное воспитание, бывшее компонентом довоенных программ. Был установлен стандартный курс общественных наук для девятого класса, разделенный на три части: японская Конституция, структура и функции управления (включая политическую активность гражданина) и национальная экономика.

Исследователь Ролен отметил, что усилия американских послевоенных реформаторов «ничуть не изменили общепринятые установки». Он обнаружил, что современные учителя принимают воспитание гражданина как желательную цель, но чувствуют своим долгом вести это воспитание традиционными методами жесткого руководства, дисциплины и контроля.

Все хорошее быстро кончается. Директор городского культурного центра вспоминает период послевоенных реформ в Японии, когда он был президентом класса в высшей юношеской школе. В то время он как представитель учеников был приглашен вместе с местными учителями и администрацией на встречу с американскими советниками по вопросам установления и охраны демократии в школе. Ученические советы появились тогда в каждой школе и ожидались дискуссии по важным вопросам, с поощрением вопросов от учеников, голосованием по проблемам школы и большей независимостью людей внутри системы. Был сформирован союз учителей, после уроков были популярны клубные собрания, хотя они удлинили школьный день на несколько часов. Однако большинство реформ просуществовало недолго.

Какое-то время в классах кипели дискуссии. Сначала просили обсуждать политические проблемы, проблемы, связанные со школой. Однако со временем единственным правом учеников стало планирование праздников вроде «Дня культуры» или «Дня спорта». Учителя решили, что у детей не хватает времени на уроки, и дискуссии проводились все реже. Потихоньку все вернулось в прежнее русло. Теперь учителя говорят все время, а ученики только делают записи и запоминают факты.

Большинство японских родителей полагают, что в школе должны преподаваться традиционные ценности. Нравственное образование – это сегодня отдельный предмет, проводимый раз в неделю во всех школах и во всех классах, с первого по девятый. Перечень ценностей, которые должны быть изучены, точно определен министерством, но школьные округа достаточно независимы в выборе конкретных тем и организации уроков. Хотя нравственное образование описывается как форум для обсуждения личных и школьных проблем, опыт японских учителей в организации дискуссий мал, а японские школьники, приученные слушать лекции и делать записи, не имеют опыта участия в дискуссии. Западные наблюдатели часто отмечают, что японские ученики почти не задают вопросов.

Разные мнения? Зачем? На уроке нравственного воспитания учитель восьмого класса дал прямые указания для проведения двухсторонней дискуссии. Все ученики прочитали один и тот же рассказ. Девочки сели по одну сторону классной комнаты, мальчики по другую. Потом учитель представил вопросы, которые отражали противоположные точки зрения на предмет обсуждения. Действительно, были подняты вопросы нравственной мотивации, учитель пытался вытянуть из учеников обоснование своего мнения или позиции, а потом дать возможность сформулировать доводы в поддержку другой стороны. Дискуссии между учениками не получилось; вымученный диалог протекал между учителем и несколькими учениками.