Андрей Брушлинский - Избранные психологические труды

Диапазон научных интересов Л. С. Выготского – исключительно широк: от психологии животных до психологии искусства. И в разработку каждой – интересующей его психологической проблемы, он стремился внести что-то новое, что-то свое, опираясь на все современные ему научные достижения. «Внесение в советскую психологическую науку исторического подхода к развитию психических процессов человека, борьба за создание конкретно-психологической теории сознания и в связи с этим углубленное экспериментальное изучение развития понятий у детей, разработка сложного вопроса о соотношении обучения и умственного развития ребенка – таков был вклад» Л. С. Выготского в советскую психологию (Леонтьев, Лурия, Выготский, 1956, с. 4).

Исследование мышления, как и всех других психических функций (речи, внимания, памяти и т. д.), осуществлялось Л. С. Выготским с точки зрения развиваемой им «культурно-исторической» теории, стремящейся учесть специфику человеческой психики. Чтобы понять, как он ставил и решал проблемы мышления. Необходимо, значит, хотя бы вкратце рассмотреть те из аспектов этой теории, которые больше других определили всю его работу в области психологии познавательных процессов.

В своей «культурно-исторической» теории Л. С. Выготский стремится раскрыть социальную природу «высших» (т. е. специфически человеческих) психических, точнее, психологических функций. Л. С. Выготский своеобразно, но принципиально различал психические и психологические процессы, однако в данном случае этим можно пренебречь. Он пытается, прежде всего, выяснить соотношение социального (культурного, «высшего») и биологического (натурального, «низшего», элементарного, примитивного) в психическом развитии человека – главным образом на материале детской и частично «исторической» психологии, т. е. в генетическом аспекте (Выготский, 1930).

Эта проблема – сама по себе – не была новой уже в то время. Она, как известно, стала центральной, например, для психологической концепции французской социологической школы и для примыкавших к ней психологов (Ж. Пиаже и др.), а также для П. Жанэ. Например, основная идея П. Жанэ заключалась в том, что специфически человеческие психические функции возникли в результате перенесения индивидом на самого себя тех форм социального поведения, которые первоначально выработались в его отношениях к другим людям (так, размышление есть спор, внутренняя дискуссия с самим собой).

Однако разработка и этих вопросов сплошь и рядом заходила в тупик либо натурализма (К. Бюлер и др.), либо спиритуализма (например, Э. Шпрангер), что вызывало резкую критику, в частности, и со стороны Л. С. Выготского. У исследователей детского мышления (В. Штерн, К. Бюлер, Ж. Пиаже и др.) идеализм в трактовке природы мышления соединялся с биологизмом в понимании движущих сил его развития.

В советской психологии с первых же лет ее зарождения в начале 20-х годов историческая, социальная обусловленность человеческой психики почти всеми – в общей форме – признавалась бесспорной (К. Н. Корнилов, П. П. Блонский. М. Я. Басов и др.). Например, П. П. Блонский полагал, что поведение может быть понято только как история поведения. Однако реализация этого общего положения – обычно лишь в разрозненных, несистематических исследованиях (особенно в области детской психологии) – постоянно наталкивалась на огромные трудности и была связана с большими ошибками. Вот, например, как сам Л. С. Выготский оценивает результаты работ М. Я. Басова: «…Басов выдвинул понимание человека как активного деятеля в окружающей среде, противопоставляя его поведение пассивным формам приспособления, свойственным животным… Однако и этот автор, наиболее близко подошедший к проблеме специфического в человеческом поведении, не приходит в своих исследованиях к сколько-нибудь отчетливым разграничениям активной и пассивной формы приспособления» (Выготский, 1960, с. 165).

Заслуга Л. С. Выготского состоит, прежде всего, в том, что он впервые в советской психологии начал систематическую и детальную разработку важнейшей проблемы соотношения социального и биологического (органического) в психическом развитии человека, проблемы общественно-исторической обусловленности человеческой психики. Все основные его исследования (примерно после 1927 года, когда он постепенно оставляет бихевиористские позиции) проникнуты одной главной идеей и подчинены одному общему замыслу. Это идея исторического развития психики, ее «очеловечения». Задача, стоящая перед ним, заключается, прежде всего, в том, чтобы «выделить в развитии ребенка человеческое и только человеческое», «пробиться из биологического пленения психологии в область исторической человеческой психологии» (Выготский, 1960, с. 170; 172).

Специфику человеческой психики, Л. С. Выготский видит в ее опосредствованности культурными, социальными по происхождению знаками, с помощью которых человек «овладевает» течением собственных психических процессов, направляет их должным образом. Такими знаками являются речь, мнемотехнические средства вроде узелков, зарубок и т. д. (С этой теорией сочетается развиваемый им тезис о разных генетических корнях мышления и речи) (Выготский, 1929; 1956). Например, в целях лучшего использования своей памяти можно применить специальное знаковое средство: завязать узелок, который служит стимулом-средством для соответствующего психического процесса (памяти). В высшей (культурной) психической функции «…функциональным определяющим целым или фокусом всего процесса является знак и способ его употребления. Подобно тому, как применение того или иного орудия диктует весь строй трудовой операции, подобно этому характер употребляемого знака является тем основным моментом, в зависимости от которого конструируется весь остальной процесс» (Выготский, 1960, с. 160) высшая психическая функция. Еще более резко этот вопрос поставлен в одной из предыдущих его работ (Выготский, Лурия, 1930).

Из социальности знака как средства направления человеческого поведения и психики ближайшим и непосредственным образом выводится социальность последней. Очень отчетливо это выступает на примере слова, вообще речи, рассматриваемой в качестве одного из знаков. Речь – это «социальный механизм поведения». Благодаря такому знаковому средству осуществляются «социальное воздействие» на личность и вообще «социальная детерминация» поведения человека (например, воздействия на индивида с помощью речи ид процессе общения). «Слово, по Жанэ, первоначально было командой для других… потому-то оно и является основным средством овладения поведением… Жанэ говорит, что за властью слова над психическими функциями стоит реальная власть начальника и подчиненного, отношение психических функций генетически должно быть отнесено к реальным отношениям между людьми. Регулирование посредством слова чужого поведения постепенно приводит к выработке вербализованного поведения самой личности» (Выготский, 1960, с. 194). Иначе говоря, как формулирует этот тезис и Л. С. Выготский, в процессе развития ребенок начинает применять по отношению к себе те самые формы поведения, которые первоначально другие – применяли по отношению к нему: ребенок усваивает социальные формы поведения и переносит их как бы внутрь, на самого себя. Знак всегда первоначально является Средством внешней социальной связи, средством воздействия на других и только потом оказывается внутренним средством воздействия на себя.