Андрей Данилов - Психофизиологическая матрица человека. Что управляет нашей жизнью?

Восточная научная мысль всегда существовала в холистической парадигме, рассматривающей любой объект как часть системы, связанной с ним тысячами невидимых нитей, оказывающей на рассматриваемый объект постоянное влияние и, в свою очередь, зависящей от влияния объекта. Однако психике человека, его экзистенциальным потребностям в коллективистских культурах Востока отводилось весьма скромное место. Индивидуализм на Востоке, пронизанном философией буддизма и конфуцианства, никогда не приветствовался, оставляя безусловный приоритет гармоничности связи человека с окружающим миром.

Так же обстояло дело и с восточной медициной, оперирующей абсолютно абстрактными, с точки зрения западного человека, категориями течения жизненной энергии Ци по определенным каналам и меридианам тела и видящей причину любой болезни в разбалансированности этого энерготока. Методы восточной медицины также существенно отличались от медицины западной: акупунктура, аюрведические препараты, специфический массаж, выглядевшие в глазах образованного и прогрессивного представителя западной цивилизации отголоском дремучей архаики средневековья с его травами, заклинаниями, ведьмами и кострами. Правда, при всем этом на практике восточная медицина была изумительно эффективна, дополняя, а иногда и превосходя методы западной медицины, так что к середине ХХ века наметилась слабая тенденция к мирному сосуществованию этих двух систем, в конце тысячелетия приобретя уже серьезный размах.

Этому, безусловно, способствовали впечатляющие открытия в области квантовой физики, зарегистрировавшие дуальность состояния элементарных частиц, способных одновременно существовать и в виде волны, и в виде частицы, влияние на их поведение стороннего «наблюдателя», невозможность точно зафиксировать одновременное положение частицы в пространстве и во времени и т. д. Это дало мощный толчок развитию теорий нелинейных и диссипативных систем, кибернетики, синергетики, теорий самоорганизации, хаоса, катастроф и множества других концепций, полностью изменивших парадигму научной мысли в конце ХХ – начале ХХI века.

Неопределенность, вариативность и изменчивость стали полноправными участниками научного процесса, и с этой точки зрения системный подход, объединяющий и синтезирующий отдельные части целого, получил долгожданную легитимность. Холизм Востока обрел рациональное объяснение, которое исчерпывающе можно выразить словами физика Д. Барроу: «Если говорить языком современной науки, на Западе господствует взгляд на природу как феномен линейный, где каждое явление, наблюдаемое в данное время в данном месте, обусловлено исключительно теми событиями, которые произошли несколько ранее где-то неподалеку. Холистический взгляд на природу, присущий народам Востока, такую примитивную линейность отвергает, поэтому в их космологии доминируют нелинейные возмущения, которые, взаимодействуя между собой, формируют чрезвычайно сложное целое. Не то чтобы восточный взгляд был неверен. Он попросту слишком опережал свое время. Только совсем недавно, вооружившись возможностями компьютерной графики, ученые стали описывать внутренне сложные нелинейные системы» [7, с. 31].

Такой глобальный переворот в научной методологии не мог не сказаться на науках, изучающих поведение человека. Первым шагом к синтезу физиологических и психических параметров стала теория И. П. Павлова, описавшего рефлекторные механизмы психофизиологических реакций [77]. Одновременно с И. П. Павловым, строившим свою теорию на изучении висцеральных реакций организма, прежде всего, слюноотделения, концепцию рефлексов развивал В. М. Бехтерев, сфокусировавшийся на моторных реакциях и изучении работы головного и спинного мозга. Именно он в одном предложении сформулировал мысль, которая, по моему мнению, является ключом к пониманию истинной природы поведения человека: «Психология не должна ограничиваться изучением явлений сознания, но должна изучать и бессознательные психические явления, и вместе с тем она должна изучать также внешние проявления в деятельности организма, поскольку они являются выражением его психической жизни» [12].

Влияние В. М. Бехтерева на развитие системного подхода во многом остается недооцененным. В основном этот перекос произошел из-за чрезмерной идеологизации учения И. П. Павлова, наиболее соответствующего, как казалось партийным функционерам, установкам марксизма-ленинизма, к которому сам великий ученый не имел никакого отношения. Теория В. М. Бехтерева оказалась в тени концепции И. П. Павлова, а между тем, он расширил свою модель психофизиологических процессов до более глобальных обобщений, выделив 23 закона механики, которые, по его мнению, универсальны в сфере неорганической и органической природы, а также в области социальных отношений [11].

Необходимо отметить, что в это же самое время А. А. Богданов разрабатывал концепцию новой науки, названной им тектологией [15] и призванной объяснить любое явление Природы на основе единых принципов. В. М. Бехтерев пришел к схожим выводам независимо от А. А. Богданова, став, таким образом, одним из «праотцов» общей теории систем, формальным основателем которой считается Л. фон Берталанфи.

Следующим этапом формирования системного подхода к поведенческому акту можно считать рождение теории функциональных систем, которую разработал ученик И. П. Павлова – советский физиолог П. К. Анохин. В этой теории он предложил считать организм человека системой, части которой кооперируются друг с другом для достижения полезного для всей системы результата [2]. Согласно данной теории, любое целенаправленное действие происходит на основе мотивации, формируемой физиологической или социальной потребностью. Эта потребность должна доминировать над всеми остальными потребностями, которые она подавляет. Далее запускается механизм реализации рассматриваемой нами мотивации в форме конкретного действия.

Это действие не может быть спонтанным, так как любая особь (животное или человек) имеет специфический набор индивидуальных программ достижения той или иной цели, и для выбора наиболее оптимальной реализации своей задачи система обращается к памяти, в которой хранятся все возможные варианты, актуальные для конкретного индивидуума. Выбор предпочтительного варианта действий осуществляется не только слепым копированием варианта, который, в схожих условиях, уже когда-то сработал. Мозг получает обратную связь от сенсорных систем организма, а также систем, наиболее значимых с биологической точки зрения – пищевых, болевых и т. д., и, обобщая всю информацию, выбирает оптимальную стратегию.