Андрей Данилов - Психофизиологическая матрица человека. Что управляет нашей жизнью?

Феномен психологии, на мой взгляд, заключается в прямой и честной «поэтизации» своего научного метода, принятой в ней задолго до того, как к подобной интерпретации были вынуждены прийти другие, более «точные» науки. Так, проникнув в тайны молекул, физики, для описания квантовой реальности были вынуждены ввести такие термины, как «запутанность», «неопределенность» и «вероятность», которые при всем желании нельзя отнести к объективным, детерминированным понятиям. Великие физики ХХ века – А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, Н. Бор и др., анализируя свои открытия, рассматривали их не только с естественнонаучных, но и с гуманитарных позиций, внеся весомый вклад в философию [126, 145]. Американский физик Дж. Чу сформулировал концепцию «бутстрапа» (bootstrap – обратная связь (англ.)), в которой, объединяя основные положения квантовой механики и теории относительности, отказался от идеи существования фундаментальных величин в природе, сконцентрировав свое внимание на характеристиках связей между равнозначными частями одной системы, включив в нее в качестве равноправного элемента и сознание [129]. И венцом «романтизации» физики можно считать концепцию «голографической Вселенной» физика Д. Бома и нейрофизиолога К. Прибрама, вообще отрицающую существование объективной реальности и трактующую наш мир как проекцию глубинных слоев мироздания [96].

Подобное мировоззрение характерно не только для физиков. Блестящая, с моей точки зрения, теория «аутопоэзиса» и вытекающая из нее «теория Сантьяго» чилийских биологов У. Матураны и Ф. Варелы [67], а также знаменитая «гипотеза Геи», выдвинутая климатологом Дж. Лавлоком и микробиологом Л. Маргулис, рисуют величественные картины самоорганизации природных систем, в которых строгий детерминизм тесно сплетен с вариативностью [51].

Психология, если рассматривать все многообразие ее методов, изначально холистична, она построена по интегративному принципу, который постепенно становится доминирующим и в других направлениях науки. Она, по определению, призвана рассматривать комплексное влияние на человека огромного множества факторов, стремясь привести их к единому знаменателю, пусть даже и не очень обоснованному с точки зрения доказательной парадигмы.

Учитывая колоссальный рост технологий, способный сделать описание феномена поведения человека предельно объективным, логично предположить, что объединив исследования в области физиологии, поведенческих реакций и социальных взаимоотношений, мы сможем достаточно точно описать важнейшие аспекты жизнедеятельности человека, и даже, может быть, поймем алгоритмы этого сложного явления. И с этой точки зрения любое противопоставление биологической и психологической научных парадигм выглядит архаичным и деструктивным.

Собственно, это былое противоречие между медициной и психологией в наше время успешно разрешается при помощи концепции психосоматической медицины [1], широко применяющейся врачами-практиками, чему я сам был неоднократным свидетелем, особенно в странах Европы. Однако эта тенденция еще не является общепринятой и нередко подвергается обструкции со стороны пуристов обеих наук.

Интегративный подход, дающий абсолютное равноправие и медицине, и психологии, представляется мне наиболее оптимальным способом практического решения задачи гармонизации нашей жизни. Нельзя не согласиться с выдающимся американским нейробиологом Р. Сапольски, который пишет: «Во-первых, мы не можем приступать к изучению таких предметов, как агрессия, соперничество, взаимопомощь и эмпатия, не привлекая биологию. Я говорю это с оглядкой на определенную когорту социологов, которые считают биологию неуместной и даже идеологически подозрительной, когда дело касается социального поведения людей. Но точно так же важно – и это во-вторых, – что стоит нам начать опираться только на биологическое знание, как корабль наш окажется без руля и без ветрил. Об этом тоже нельзя забывать. Это сказано в пику молекулярным фундаменталистам, убежденным, что у социологии нет будущего против „настоящей“ науки. И в-третьих… бессмысленно выделять в поведении аспекты „биологические“ в противовес, скажем, „психологическим“ или „культурным“. Они теснейшим образом переплетены и взаимосвязаны» [88, с. 18].

Следующим шагом в нашем исследовании факторов, оказывающих то или иное влияние на психофизиологические установки человека, рождающие стиль его поведения, формирующий, в свою очередь, его судьбу, будет изучение экспериментов, проведенных специалистами в области физиологии и психологии, которые позволят понять глубинные мотивы наших поступков.

Рассуждая о своих действиях, мыслях и чувствах, большинство людей свято верят в рациональность и осознанность этих проявлений своей уникальной Личности. Но так ли это на самом деле? Давайте вкратце рассмотрим некоторые значимые факторы, определяющие нюансы нашего поведения и формирующие неповторимый ландшафт нашей психики и нашего здоровья.

Начнем мы с такой глобальной по масштабам вещи, как принадлежность человека к той или иной культурной традиции. В науке принято разделять эти культуры на индивидуалистическую, выразителями которой являются жители США и Западной Европы, и коллективистскую, представленную жителями Азии.

Индивидуалистическая культура, как явствует из ее названия, порождает в человеке определенный эгоцентризм, чувство соперничества, осознание собственной уникальности, повышенное внимание к критериям свободы в своих поступках и т. д. Коллективисты, напротив, мыслят себя звеньями одной системы, для них ценны внутригрупповые отношения, они склонны к самопожертвованию.

«По определению, в коллективистских культурах главное – это гармония, взаимозависимость, согласие; поведение формируется нуждами группы, тогда как в культурах индивидуализма доминирует установка на автономию, личные достижения, уникальность и единственность, защиту прав и нужд индивида» [88, с. 228].

Критерии определения индивидуалистических или коллективистских психологических установок являются достаточно размытыми. Во многих странах, традиционно исповедующих одну культуру, жители разных ее районов могут демонстрировать все признаки приверженности другой культурной традиции. Так, недавно было проведено очень интересное исследование, выявившее зависимость принадлежности к определенной культуре от способа ведения сельского хозяйства [175]. В Китае, где большая часть населения традиционно выращивает рис, требующий слаженного коллективного труда, порождающего коллективистскую культуру, в северной его части, где рис не мог расти в силу погодных условий, население выращивало пшеницу. И жители этих северных районов демонстрировали приверженность к индивидуалистической культуре по результатам многофакторного тестирования.