#Дримпэ - Философские притчи и мысли о важном

– У тебя бывало так, дед, что делаешь, делаешь что-то, а толку нет? Словно весь мир против тебя. Как будто о стенку бьёшься, а прохода всё нет и нет. Я уже несколько лет в таком состоянии. И мне кажется, что сейчас появился шанс всё изменить. И одновременно с ним возник ещё более заманчивый шанс, и я разрываюсь. Не знаю, что делать. Сказав как на духу о своих терзаниях, он замолчал, прислушиваясь к себе и ожидая реакцию деда.

Тот поводил вилкой по тарелке, словно гадал на кофейной гуще.

– Дай угадаю. Один из шансов, тот, что более заманчивый, идёт наперекор тому, что первый? Так? Он кажется более лёгким, разумным и, наверное, более прибыльным?

– Ну, не совсем так. Но в целом да. Он одним выстрелом может решить все вопросы. Но в нём есть риск, существенный. Для семьи, для меня.

– И конечно, этот шанс появился именно сейчас. Когда в той стенке, о которую ты бился всё это время, вдруг появилась брешь.

– Да, как закон подлости. Ни раньше, ни позже.

– Не думаю, что это закон подлости. Твоя история… Я не был в такой ситуации. Не стоял перед выбором между двумя шансами. Не был в условиях, когда делаешь, делаешь что-то, а толку нет. Но твоя история напомнила мне один случай. Он отличается от того, что ты рассказываешь. Однако же есть в нём одно общее.

Этот случай произошёл на войне. Вернее сказать, когда война уже закончилась.

Поступила информация, что в одном из районов, освобождённых от немцев, действует диверсионная команда. Тогда всюду шла зачистка районов от фрицев. И обычно отправляли отряд из тридцати–пятидесяти человек, в зависимости от количества замеченных немцев. Но в тот раз отправили разведгруппу перепроверить информацию.

Всё подтвердилось. Но немцев оказалось гораздо больше, чем ожидалось. В итоге разведгруппа сама попала в засаду, была вынуждена вступить в бой до прихода основных сил. В том бою выжил один командир.

Пока дед говорил, его голос становился всё более грустным и каким-то тяжёлым. Он так и не притронулся к яичнице, размазывая её по краям тарелки. Взгляд его стал стеклянным, уставившимся в тарелку, словно в экран телевизора.

– Что же общего у этой истории с моей? И какое отношение эта история имеет к тебе, если ты не воевал? Ну, или откуда ты про неё знаешь?

– Общее в ней одно. Выживший командир всю войну прошёл первым в бой. Имел множество наград за опасные операции. Прошёл всю войну и победил в каждом своём бою. Кроме того, последнего. Он всегда знал, за что воюет, и верил в этом. Знал, что победа будет за его страной. Верил, что вернётся домой и обнимет свою жену, что восстановит мирное небо над родной деревней.

С каждым словом вилка всё сильнее вдавливалась в тарелку, издавая раздражающий скрип.

– Этот командир так же, как и ты, пробивал стену, надеясь увидеть за ней победное небо. И вот он его увидел. И осталось только пролезть в это отверстие. Преодолеть этот разлом. И цель достигнута.

И война закончилась. И дома ждёт его семья. И тогда впервые его посетили мысли о том, зачем нужен этот последний бой. Поселился страх в душе, что в конце лучше не рисковать.

Борис слушал старика и понимал, что дед говорит о себе. Но не понимал, как это возможно, так как все в семье знали, что дед не воевал. Никогда не ходил на парад. Не имел никаких наград.

– Дед, но… ты же не воевал.

Старик посмотрел на него исподлобья.

– Я не знаю, кто устроил этот мир и почему он так работает. Но тот бой я запомнил на всю жизнь.

Может, ты и прав. И это действительно закон подлости или иной противной человеческой натуре силы.

Этот закон я выучил и могу им с тобой поделиться. Когда долго к чему-то идёшь, вкладываешь, как ты, силы и душу в правое, верное и нужное дело, на финишной черте обязательно появляется судьба-злодейка, которая начинает предлагать другой путь.

Дорогу, которой ты никогда не шёл или с которой стремился сойти. И в этот момент эта дорога кажется самой лёгкой и, чёрт возьми, самой верной и правильной. Видится моментом истины, когда весь прошедший путь вдруг становится глупым, долгим, напрасным и бесполезным именно без прохождения этого последнего боя.

В том бою я смалодушничал. Позарился на её тридцать серебряников и сошёл с дороги, что потом и кровью шёл пять лет. Стоило ли оно того?

Я вернулся живой и здоровый к вашей бабке. Родил дочь и сына. Вас вырастил. Наверное, оно того стоило. Четыре моих сослуживца домой не вернулись. Не родили и не воспитали детей, как это сделал я.

Может быть, если бы я пришёл на помощь, кто-нибудь из них вернулся бы живым из того боя, а может, и не вернулся бы. Может, и меня бы застрелили, и вы бы выросли с другим дедом. Не знаю, как бы было.

Тебе с уверенностью могу сказать, чего бы точно не было.

Жёсткость и мрачная решимость на лице деда стянули сухую кожу на его черепе, превратив лицо в маску.

– Моего внутреннего гнилого червяка, который поселился в том бою где-то внутри моей души и пожирает меня эти семьдесят лет.

Один единственный бой, последний, который я проиграл, оставил этого паразита во мне на всю жизнь.

Возможно, я носил его всё это время, чтобы сейчас ты не подцепил такого же.

Чтобы взвесил своей головой, что ты можешь потерять, а что – обрести.

Идти вперёд, оставляя своё прошлое, тяжело. Нужно иметь много сил, чтобы вырваться из жизни, которая тебя окружала в прошлом, что ты так долго создавал, пока не решил всё изменить. Жизнь, в которую ты когда-то верил, тебя так просто не отпустит и не раз проверит твою решимость не свернуть с выбранной дороги.

Считай, что сейчас та самая судьба-злодейка вышла к тебе, чтобы проверить, насколько твоё яблоко спелое и нельзя ли в него запустить своего червяка. Чтобы он потом пожирал тебя каждый день: чувством вины, обиды за сделанный выбор, досадой за то, что ничего нельзя изменить, и желанием, безумным желанием найти второй шанс, чтобы исправить, искупить эту проклятую ошибку прошлого.

Борис слушал деда и не понимал, что делать, не мог разобраться в себе. Он ещё больше запутался от его рассказа. Потому что в какой-то момент решил, что его жизнь навсегда связана с воровством. Он это умеет и этим всегда жил. И дорога работяги – это не его путь. Но дед акценты ставил на противоположном выборе.

Старик, словно чувствуя его смятение, смягчил голос:

– Потому что в конце тяжелее всего. Особенно когда ты не знаешь, что финиш впереди, когда кажется, что просвета нет, но он, эта треклятая дыра в стене, всё же рядом, и ты уже чувствуешь её всем своим нутром.

В этот момент и наступает пик сомнений. Потому что приходится черпать силы только в себе, в своей вере. Но силы на исходе, а конца пути не видно, и хочется остановиться. Именно тогда приходит она. В этот момент мир присылает её, чтобы она придала сил и сказала: «Зачем тебе идти в этот бой, когда есть возможность все сделать гораздо проще?..»