Элена Греко - «Шел Господь пытать…»

Да, разрешение – потрясающая штука. Высвобождает море энергии на желания. Причем разрешение не делать, не идти для меня оказалось гораздо более значимым, чем открытые двери. Напряжение уходит, и на его месте обнаруживается реальность – сказочная, фантастическая, неожиданная реальность. Как название повести Туве Янссон: «Волшебная зима». Та зима была по-настоящему волшебной. А вот следующая зима была сложной. И стихотворение, которое тогда родилось, как потом оказалось, не отражало сути происходящего. Хотя ему понравилось. Тогда он не сказал, что…

Но об этом позже.

Ты говоришь: «тебе можно все».

Я отвечаю: с тобой можно все.

Любиться и драться,

Рыдать и смеяться,

Болтать просто так,

Озвучить любой пустяк.

Любой очень важный пустяк.

Казаться себе и ведьмой, и феей,

И очень глупой, и очень девочкой,

С довольным видом собирать трофеи:

Взгляды, улыбки, прочие мелочи,

Такие важные мелочи…

Ты говоришь: «тебе все позволено»,

В глазах теплые волны плавятся.

Таю. Иду. Ведусь. Двое, мы

Никогда не кончимся, не ославимся,

Мы подвластны времени, только

Ход у него иной.

Мне все можно – да и тебе, поскольку —

Со мной.

Переждешь терпеливо отлив,

Прилив обрушу на берег твой,

прибой —

Примешь с мирным восторгом, волны свои разлив:

Мне позволено все.

С тобой.

…Той волшебной зимой во мне много раз поднималось удовлетворенное «спасибо судьбе, жизнь удалась!» – а на следующем повороте я находила очередной мешок с подарками. И новая волна изнутри: вот теперь благодарю, теперь уж точно нечего желать! И опять поворот, и там – оп-па, еще один шикарный сюрприз!.. Остановившееся как будто время переливалось тихой рекой о том, что я чудесная и красивая, и оказалась еще чудеснее, чем воображалось. Плескалось про всякие лодыжки, запястья, мрамор и античные рельефы – поэзия, в общем… Странно: я не знала до этого о своих лодыжках!

Все было настолько по-настоящему, что слова в какой-то момент кончились. А когда возродились, вылились в стихи.

Мы в царство бериллов

Сквозь сотни тропинок – и лет! —

Вступили с мороза так здорово…

Веселье искрилось

И плавился ласковый свет

В глазах твоих гелиодоровых.

В снегах были земли,

А в печке биксбит полыхал

Гирляндою рыже-малиновой.

Так бережно внемля,

Ты жар тишины выдыхал

На холоде аквамариновом.

Средь сказочной были

Сиял самоцветный чертог

Наградой за странствия трудные.

Мы руки раскрыли —

И хлынул блаженства поток

На своды души изумрудные.

Прохладного блеска

был полон заснеженный мир.

И ярче сокровищ тюдоровых

На фоне пролесков

расплавленный лился эфир

Из глаз твоих гелиодоровых.

За неимением авторского он отреагировал повествованием о «свиданий наших каждом мгновенье…« ** – с поправкой на сезон здорово подошло, просто срослось!..

Свет очей моих.

Свет в очах твоих.

Наши прогулки, храмы – ты мой храм, мой дом, Энки! Я тебя узнала. А ты мне напомнил, кто я такая. Ты деликатно и плавно подводил меня к пониманию собственной природы, а в какой-то момент, между спорами, прогулками, ромом с хлебушком у старинного пруда – «мои колени замерзли… и что-то важное между» ***… – бокалами, разговорами, долгими прямыми взглядами, уютом кресел, диванчиков, покрывал, постелей, доисторической обнаженной естественностью и целостным соединением – да-да, целиковым, по Платону! – попросил меня написать роман, предложив концепцию…

Ты вернул меня домой. Я пришла домой – в себя. И хотя дома мне доводится бывать не так часто, как хотелось бы, теперь я знаю, что он есть. В параллельной реальности « мы » нет оценки, она – pure ****, она сопровождала всю мою жизнь – и до Встречи, и раньше жизни, – и останется после…

С тех пор у меня появилось еще несколько параллельных жизней. Как мне с ними… ужиться? Как сохранить сказку этого самого pure- измерения?..

Эта льющаяся подсвеченная речная волна в твоих глазах невыносимо прекрасна… без оценки – просто невыносима! Может, поэтому я не ходила в эту параллельную реальность чаще? Может, я чувствовала, что мне надо поберечься, пообвыкнуться?… Не пить ее взахлеб, не заглатывать жадно – бережно освежаться… Мы ведь столько жизней провели вдали друг от друга! Pure пью…

_______________________________________________________

*Шумерское слово «э», как и многие другие в этом в допотопном языке-прародителе, означает и «дом», и «храм», в то время как вторая буква имени Эа – «а» – и воду, и руку. Эа может быть как именем аккадского бога, так и эльфийским названием толкиенской вселенной.

**стихотворение А. Тарковского «Первые свидания», написанное в 1962 г.

***песня Земфиры «Прогулка»

****pure – чистый, простой, беспримесный (англ.)

Эготизм – непроницаемая граница между собой и обществом, и, возможно, Нарцисс – дитя эготистичного Эроса, уж больно засекречена веками история последнего.

Его туалетная вода носит название «Эгоист». Об этом он сообщает на первом свидании со счастливым смехом. Он вообще очень веселый. Когда не занавешивается своей космогонической теменью. Но я и сама, как он выражается, во взгляде «заслонок» понаставила, так что не мне судить о его защитах.

Наши отношения начались внезапно, развернулись за короткое время и отхлынули – не растворились, остались каким-то приятным отзвуком, благородным послевкусием, ароматом свежести, художественной картинкой – какие еще органы чувств не задействованы в этом описании? Достаточно и этих.

– …Обнаружила, что наш выход из метро не работает. Вас вдохновляет теория о том, что, чем сложнее путь, тем судьбоноснее встреча? Если нет – пишите, постараемся встретить у метро!

– Путь еще не начинался, посему и трудностей не было особенных…

– Да ладно Вам, про путь-то! Уже на каком-то плане полным ходом.

Он приехал за пирогом – он же любит сладкое! (« особенно вкусное, а оно было вкусным… ») – и общением: за тем, чтобы его послушали – он же любит ораторствовать! («… особенно под разговор ») – и за тем, чтобы подпитаться чем-нибудь новеньким в профессиональном плане. По возможности. Но больше – собой подпитать. Хотя подпитка – это такая штука, которая в обе стороны работает: поораторствуешь – отточишь вербально свои измышления, себя покажешь – на других посмотришь… и увидишь, если смотреть правильно умеешь.

И он увидел. Как вообще сочетается в нем это самолюбование с острой внимательностью? Это потрясающе! «Диалектическое противоречие», как ему нравится говорить. Ему вообще нравится говорить красиво и умно, и у него это ювелирно получается. Еще при этом стрелять своими веселыми искрами из-под ресниц. Или темнеть омутово, что тоже привлекательно: когда это я отказывалась от засасывания в замеченные поблизости Бермуды?…